Федор Панфёров - Удар

Среди множества лиц выделялось лицо Сухожилина. Этот снова вошел в норму, успокоился: по распоряжению Акима Морева в горком была послана комиссия во главе с Пуховым, и она разобралась во всем, что напутал Сухожилин, восстановив на работе абсолютное большинство сотрудников. Правда, Сухожилин после этой истории краем уха слышал сочиненные о нем анекдоты и сокрушался по поводу того, что «авторитет надломился», и потому долгое время находился в состоянии задумчивости и растерянности. А вот теперь он сидит за столом и через стеклышки пенсне победоносно поблескивает глазами: вчера им получено официальное «уведомление» (он так и сказал жене: «уведомление») о том, что его статья «Роль Советского государства в построении коммунизма» принята и будет напечатана в очередном номере московского журнала «Вопросы философии». Вот об этом еще никто из присутствующих на заседании не знал, и Сухожилин торжествующе посматривал на всех, думая: «А-а! Как вы все охнете, когда прочтете мою статью».

Здесь же, в зале, находились и те, кого пригласили выступить по вопросу, поставленному Еленой Синицыной: заведующий здравотделом, директора крупнейших больниц, знаменитый в городе ветеринар профессор Уралов, известный всей стране своим препаратом «Мазь Уралова», применяемым при гангренозных заболеваниях и принесшим немалую пользу во время Отечественной войны, и другие, как их звал Пухов, «местные светила науки». А на противоположном конце стола, лицом к Акиму Мореву, сидела Елена Синицына.

Все с любопытством смотрели на нее, на эту молодую, красивую женщину, и смотрели всяк по-своему: Аким Морев и Пухов — с уверенностью, Сухожилин — с брезгливой усмешкой, говорящей: «Только из пеленок выскочила, а уж собирается мир перевернуть». Профессор Уралов, убеленный сединами, смотрел на нее с недоверием и в то же время с затаенной надеждой: он сам уже не первое десятилетие бился над проблемой лечения лошадей, зараженных инфекционной анемией.

«А может быть, вот они-то и проникнут в тайник, над которым я столько лет бился», — думал он, глядя на Елену Синицыну.

Все смотрели на нее, на Елену Синицыну, и она не знала, куда ей деться, и все ждала, когда же откроет заседание Аким Морев: люди за столом перестанут на нее смотреть, как на диковинку. «Ну же, начинайте!» — хотелось ей крикнуть… Но Аким Морев углубился в папку с бумагами, затем о чем-то пошептался с Пуховым, пронизывающим взглядом посмотрел не на Елену Синицыну — это она заметила, — а куда-то в сторону.

«Он почему-то мною недоволен. Неужели догадался, что вчера под его окном была я? Ой, как нехорошо: сочтет меня за ветреную, да и на все дело посмотрит как на предлог пробиться к нему». Эта мысль вдруг так обожгла Елену, что она задрожала, а лицо ее побледнело.

Глаза Акима Морева неожиданно встретились с ее взглядом и засветились. Он даже легонько кивнул головой, как бы говоря: «Ничего, не робейте: мы с вами», — и заговорил, поднимаясь из-за стола:

— Сегодня у нас, товарищи, на повестке дня как будто необычайный вопрос — вопрос, касающийся области микробиологии. Но, мы полагаем, вскоре проблемы науки станут обычными на наших совещаниях. Они, эти вопросы, вероятно, будут самой жизнью выдвинуты на обсуждение, и не раз, не два, а десятки и сотни раз: без глубокого знания микробиологии, химии, физики, медицины, биологии и даже космогонии мы не сможем познать и заставить служить народу силы природы, стало быть, построить коммунизм в нашей стране. На нашем совещании мы ставим вопрос, затрагивающий область микробиологии, не только для того, чтобы заняться лечением лошадей от инфекционной анемии, но и потому, что в дальнейшем микробиология должна сыграть огромнейшую роль в сельском хозяйстве. Уже ныне ученые-микробиологи открыли бактерию, которая, попав на поле, при всех условиях обеспечивает повышение урожайности на десять — пятнадцать процентов.

Аким Морев, не привыкший к новой для него терминологии, говорил, медленно подбирая слова, и это все видели, вполне понимая его, но не все принимали то, что он говорил: он ведь уже как бы заранее одобряет то, что предлагает Елена Синицына… И поэтому у некоторых, особенно у Уралова, по лицу пробежала тень неприязни. Заметив это, Аким Морев сказал:

— Я вижу, вы, товарищ Уралов, недовольны моей постановкой вопроса.

— Ничего подобного, — опроверг тот, но эти слова «ничего подобного» сказал таким тоном, что вызвал общий смех.

— Видите ли, в чем дело, товарищи, если бы способ лечения лошадей, болеющих анемией, являлся вопросом частного порядка… — заговорил Аким Морев.

— Как, например, лечение овец от чесотки, — не выдержав, вмешался Опарин.

— Хотя мы и это обсуждали на бюро, когда чесотка захлестнула наши отары. И все-таки то был вопрос частного порядка. Ныне мы, рассматривая применение препарата Рогова, подымаем вопрос общего порядка — о принципах науки.

— Эк, куда вы хватанули, товарищ Морев. — И Уралов окинул его насмешливым взглядом.

— Да. Только поэтому мы и ставим этот вопрос на обсуждение бюро обкома, — подтвердил Аким Морев, чувствуя, понимая, что спор уже разгорается. И, не желая, чтобы спор превратился в обычную схоластику, он заговорил уверенней и напористей: — Видите ли, в чем дело, товарищи… Нам с вами в ближайшие же годы только в нашей области предстоит освоить под орошение и обводнение около трех миллионов гектаров, развести на них сады, вырастить хлеб, хлопок, рис, виноград, а всем вместе — всему советскому народу — предстоит уничтожить дыхание пустыни, или, употребляя терминологию агрономов, ликвидировать «язык пустыни», другими словами, изменить климат Поволжья и превратить Волгу-матушку в действительную кормилицу страны.

— Хорошо! — бросил реплику Пухов.

— Мы, — продолжал Аким Морев, подбодренный репликой, — мы знаем, есть бактерии, вредные для человека, но есть и полезные. Мы также знаем, что в сельском хозяйстве иные виды бактерий играют выдающуюся роль, как, например, бактерии, забирающие из воздуха азот и передающие его растению. Если Рогову и его коллективу удалось превратить бактерии в кристаллы, то, стало быть, мы имеем возможность заготовлять нужные бактерии в изобилии, превращать их в кристаллы и переправлять в соответствующие места. Если Рогову и его коллективу удалось вредную бактерию путем изменения среды постепенно превратить в полезную, так разве мы не можем это практически применить в сельском хозяйстве? Нам предстоит серьезнейшая борьба со злыми силами природы, так давайте используем в этой борьбе все нужные средства…

— Вы переводите на практику, а вопрос-то принципиальный, — вмешался Уралов.

— Принцип без практики — чепуха, — резко возразил Аким Морев и продолжал: — Рогов и его коллектив заглянули по ту сторону установленной черты… Мы с вами решительно не приняли от капиталистического мира социальный строй. Мы заменили производственные отношения, разрушили старый государственный аппарат, создали новый, новую армию и так далее и так далее. Но ведь мы, товарищ профессор, приняли от старого мира основы науки — физику, химию, космогонию, медицину, ветеринарию, микробиологию…