Василий Золотов - Земля горячая

Для того чтобы умыться, нужно одной рукой держаться за переборку, а другой ловить воду — струя воды в такт качке гуляет по всей раковине.

Только на пятые сутки утром ветер немного ослаб, я с помощью мамы вышла на палубу и сразу же бросилась на чье-то свободное место в палатке.

Понемногу начали приходить в себя. Подошел к нам весь в синяках Прасковья Федоровна. В бане ему не за что было держаться, да и одной рукой не больно-то удержишься.

Выяснили — продуктов, кроме сгущенного молока, нет: ведь брали их на двое суток, а пришлось идти уже четыре дня, и неизвестно, сколько пройдем еще.

— Жаль, блинные да пирожковые тучи прошли мимо. Не попало нам! — зубоскалил Сашка.

Но мир, как говорится, не без добрых людей — команда поделилась с нами своими запасами.

К концу пятых суток вдали показался какой-то мыс.

— А вот и Африка! — воскликнул наш капитан.

Мы переглянулись: с чего бы это вздумал шутить старый моряк? И так едва живы.

— Какая Африка? — спросила Аллочка. — Неужели мы сбились с курса?

Капитан ухмыльнулся:

— Курс верный — Африка! Вот, посмотрите.

Мы начали вглядываться в туманные берега, а капитан раскинул на трюме карту:

— Пожалуйста!

Я заглянула в карту и вижу — точно, мыс Африка. Вот те и на! Оказывается, на восточном побережье Камчатка есть мыс с таким странным названием. «Какой чудак окрестил эту холодную землю Африкой? — думала я. — Наверно, в припадке злой тоски пришла кому-то в голову такая блажь. Африка! Не хватает только львов и крокодилов!»

— Ох, и загорим! — восторгался Сашка Полубесов.

— Загорите! Как бы не пришлось, вроде того цыгана, шубу покупать, — огорошил его капитан. — Здесь бывают годы, когда в мае такая метель завернет — носу не высунешь на улицу. Африка!..

Мыс вскоре остался позади, взяли курс на маяк Усть-Гремучего.

Отдыхая от шторма, мы все время находились на палубе. Туман растаял. Приятно было смотреть на приближающийся долгожданный берег.

Аллочка, позеленевшая, как и я, от качки, увидев вдалеке ослепительно-белые горы, покрытые вечным снегом, повернула голову немного влево: ребята показывали на Ключевскую сопку.

— Божественно, восхитительно! — воскликнула она.

Все рассмеялись. «Восхитительно!» А кто проклинал час своего рождения, когда попал не на комфортабельный теплоход, а всего лишь на небольшую шхуну?..

Мы вошли в устье реки через знаменитые бары́. В том месте, где река Гремучая встречается с океаном, даже в самую тихую погоду сшибаются, ревут на ветру высокие вздыбленные волны. Вот их-то и называют барами.

С обоих берегов реки видны домишки, а среди них какие-то высокие узкие строения. Как потом выяснилось, это рыбокоптильни.

На берегу нас встречал начальник ЖКО порта.

— Начальник есть, а квартиры приложатся, — шутил он. Но квартир у него для приезжающих не было.

Поселили нас в палатке на берегу океана. Вошли в нее усталые, притихшие. Всего ожидали, но чтобы жить в одной палатке всем вместе — и девчатам и ребятам, — этого мы никак не предполагали…

— Да что же это такое? Мы ведь замерзнем! — раздался голос Аллочки.

В ответ ей Прасковья Федоровна заметил:

— А вы что, милая, думали, вам на Камчатке хоромы приготовили? Газ, камин и торшеры? Постройте сами — и пожалуйста, живите, а пока скажите спасибо, что хоть палатку раскинули.

Посредине палатки большой стол, рядом печка, а вокруг стола штук двенадцать топчанов. Жить можно.

Толя Пышный и Сашка Полубесов внесли свои вещички и начали пристраиваться на топчаны, да не где-нибудь, а возле самой печки. Ребята переглянулись, а меня разобрал смех.

— Чего это вы тут хозяйничаете? Да еще поближе к теплу подбираетесь! Помните, что в заявлении писали? «В жилплощади не нуждаемся».

— Писали, писали, помалкивай знай! — огрызнулся Сашка.

Потом все расселись на топчанах, усталые, голодные. Кое-кто стал раскладывать постели.

У Прасковьи Федоровны не было ни подушки, ни одеяла. «Как же ты будешь спать, чудак?» — подумала я. Но что с него взять — студент, только что окончил техникум, гол как сокол. Костюмчик да пальтишко — и ничего больше.

— Прасковья Федоровна, — сказала Лена, — спать-то на голых досках негоже. Возьми вот чистую дорожку, авось пригодится.

— Да вы не беспокойтесь, я к Аллочке пристроюсь, у нее перина есть, — отшутился парень.

Аллочка бросила в его сторону гневный взгляд.

Мама потрепала балагура за вихор и сказала мне:

— Галинка, отдай ему подушку и шерстяное одеяло, а мы как-нибудь обойдемся.

Пашка отказывался, не брал, но мама все-таки уговорила его.

— Ведь временно, пока не обзаведешься…

Мама и тут молодцом.

— Вот что, друзья, голову вешать нечего, разжигайте печку, надо что-то придумать насчет горячего, — проговорила она.

А я как села на топчан, так и повалилась. Мне все еще казалось, что качает в океане. Голова сразу стала тяжелой, и я заснула.

Пока я спала, сварили компот, положили в него уйму сахару, а компот все равно оказался невкусным. У супа тоже вкус не тот. Вода-то соленая! Все ели молча. Аллочка горько вздыхала.

И лишь Сашка, наш веселый Сашка, не унывал, придумывая всякие рецепты, как сделать воду несоленой: попросил достать противогаз, насыпал в вату древесного угля и начал пропускать через этот фильтр воду. Но она не делалась пресной. Зато всем понравилась рыба. Прасковья Федоровна оказался хозяйственным человеком и за полдня перезнакомился чуть ли не со всем поселком. Он принес утешительное известие: пресная вода в реке бывает один-два раза в сутки, и отсюда вывод — надо по очереди сидеть на берегу и пробовать воду. От этого предложения всем стало весело. Но еще веселее стало, когда он объявил, что зимой здесь с пресной водой легче, нужно только выходить на берег океана и собирать воду в мешки.

— То есть как это в мешки? — оживилась Аллочка.

— А так, очень просто: океан выбрасывает на косу лед — иди и собирай себе да клади в мешок.

— Вот и наберешь соленую, — заметил Лешка.

— А надо иметь молоток или топор: отколол кусочек, лизнул — и порядок!

Все опять рассмеялись, довольные находчивостью Паши. Кроме новостей Прасковья Федоровна принес огромную чавычу, около нее уже возились мама и Лена.

Перед ужином выпили за новую жизнь по рюмке спирту и, порешив, что утро вечера мудренее, легли спать.

Утром проснулась я — хлопцы тихонько поют песню. Настроение у всех приподнятое. Позавтракали и пошли в отдел кадров. С работой уладилось сразу, каждый из нас получил назначение по своей специальности. Меня послали в коммерческий отдел.

Как только получили направления на работу, нас собрали в кабинете начальника порта Булатова. Человек он был, судя по всему, прямой и немножко грубоватый.