Евгений Дубровин - Грустный день смеха [Повести и рассказы]

Но все получилось не так, даже еще хуже. Мария Степановна долго рассматривала меня в пустом классе, словно я был какой-нибудь заспиртованный змей. Потом она поднялась, взяла свой портфель и сказала зловещим голосом одну-единственную фразу:

— Ну, хорошо, Бородин.

И ушла.

Все три дня до урока истории я зубрил биографию Ричарда III по Шекспиру. Я знал, что битва не отменилась, она лишь перенесена на урок.

Пацаны очень сочувствовали мне и давали разные советы. Они даже изготовили для меня на полу возле доски шпаргалку. Достаточно было лишь посмотреть вниз (вроде ты задумался), и можно прочитать дату рождения и смерти любого короля. Но я знал, что меня никто не спасет, кроме Шекспира.

Мария Стюарт приберегла меня под конец, словно лакомый кусок.

— Ну, Бородин, иди, — сказала она совсем безнадежным голосом.

В классе стало тихо.

Я поплелся к доске. Мария Стюарт сидела тихонькая, скромненькая, прямо монашка.

— Что я вам задавала повторять? (Вроде бы не знает.)

— Средних королей.

— Ну вот… скажи-ка мне… Кстати, это не ты там, на полу, написал?

— Нет.

— Ну, все равно сотри.

Я взял тряпку и старательно затер цифры. Это была унизительная работа — ползать на четвереньках на виду у всего класса. Но я выше этого унижения. Я вынес это унижение безропотно.

— Так… спасибо… (Вежливая.) А теперь скажи, когда родился Людовик Четырнадцатый?

— За сорок лет до Ричарда Третьего, — сказал я.

Мария Степановна пододвинула промокашку и стала добросовестно высчитывать. Спешить ей было некуда: впереди еще добрая половина урока.

— Нет… не попал… Кстати, а когда царствовал Ричард Третий?

Мне этого только и надо было. Я пошел шпарить Шекспира. Мария Стюарт растерялась. Видно, она не ожидала, что я повторю прошлый фокус с Веспасианом. Следующего короля она задать мне не решилась.

— Хорошо, Бородин, садись… — сказала она. — Ты, видно, путаешь уроки. У нас здесь не литература, а история.

С этого дня у нас с Марией Стюарт началась игра в кошки-мышки. Я зубрил художественные произведения, где шла речь, о королях, царях, фараонах или императорах, и старался сделать так, чтобы историчка наткнулась на них во время своих вопросов, А Мария Стюарт хотела подловить меня на таком короле, чья жизнь не описана в художественной литературе.

Это была какая-то странная игра. Мария Стюарт вызывала меня почти на каждом уроке, но не ставила никаких оценок. Все это могло спокойно кончиться отчислением меня из школы, но я не мог остановиться.

Кончилось же другим: Мария Стюарт поставила мне за четверть «пять». Но перестала здороваться.

Отец так разозлился из-за Веспасиана, что гнался за мной до самой лощины. В лощине я нырнул в кустарник, пробежал немного знакомой тропинкой и забился в полуразвалившийся блиндаж. Там я просидел с полчаса, а потом спокойно отправился на минное поле.

Еще издали я увидел, что все в сборе. Дылда шагал по полю с лопатой и копал картошку, а Рыжий и Малыш пекли ее на костре. Костер сильно дымил. Дым тянулся по земле и смешивался с лесным маревом. Значит, будет дождь. Увидев меня, Дылда пошел наперерез.

— Ты где провалился? — закричал он еще издали. — Ждали-ждали и все сожрали. Это я уже по новой! Приезжал дядя Костя, такую требуху приволок!

— К нам пришел отец, — сказал я.

У Дылды опустились руки, и картошка из подола рубашки скатилась на землю.

— Какой… отец?.. — выдавил он из себя, хлопая глазами.

— Настоящий.

— Ваш, что ли?

— Ну да.

— А откуда он взялся?

— Из партизан.

— А-а…

Дылда никак не мог прийти в себя от этой новости.

Он смотрел на меня так, словно это я был партизаном.

— Теперь мы не будем приходить. Отец не разрешает.

Дылда молча собрал картошку, и мы пошли к костру.

Я еще никогда не видел его таким. Всегда он был очень спокойный парень.

Рыжий и Малыш вскочили.

— Брешешь!

— Лопнуть мне. Теперь они не будут приходить.

— А как же на горох сегодня хотели? — заволновался Малыш.

Пацаны страшно расстроились. Мы все лето были вместе и здорово сдружились.

Дружба наша началась так. Однажды мы с Вадом бродили по лесу и наткнулись на небольшую полянку. Увидев эту полянку, мы так и остолбенели. На ней цвела картошка! Густая, сочная, зеленая! Уже давно вокруг Нижнеозерска из съедобного не росло ничего сочного и зеленого. Даже яблоки-дички остались лишь в самых глухих местах, и за ними надо было ходить к черту на кулички.

Вад с ходу рванулся к картошке, но я его удержал. Недалеко от нас торчала почерневшая палка с прибитой дощечкой:

ОСТОРОЖНО!

МИНЫ!

Сержант Курилов.

Вот почему картошка была цела!

Мы обошли поле со всех сторон. Сержант Курилов был, видно, дядька аккуратный. Дощечки с надписью имелись на каждой стороне, даже на некоторых углах. Рыть картошку на заминированном поле было глупо, и мы, очень расстроенные, поплелись домой. Я уже решил рассказать об этом поле саперам, — может быть, они разрешат побыть во время разминирования и дадут нарыть немножко картошки, пока не приедут из сельпо.

Вдруг мы увидели трех пацанов. Они сидели возле костра и шуровали в нем палками. Пацаны были обросшие, в рваных майках, и я сразу понял, что это безотцовщина.

От костра вкусно пахло. Мы остановились и стали глотать слюнки. Пацаны тоже увидели нас.

— Вали, вали, — сказал рыжий пацан и зло посмотрел на нас.

— Картошку печете? — вежливо спросил я.

— Не твое дело! Топай! — еще больше разозлился Рыжий. Видно, это был очень нервный пацан.

— Копаете? И мин не боитесь?

— Дылда! — закричал Рыжий. — Дай вот этому большому в глаз! А я — маленькому!

— Ладно, — сказал добродушно длинный пацан. — Пусть себе идут. Только, братва, здесь не шатайтесь. Тут все наше.

— И минное поле ваше?

— Не… Оно ничейное… Мины там… Недавно коза подорвалась.

— Ну, раз так…

Я зашагал к минному полю.

— Стой? — заорали хором все трое.

— Куда ты?! — вцепился в меня Вад.

— Отстань! Знаю, что делаю!

— Дурак! Взорвешься! — переживал больше всех Рыжий.

Но я спокойно подобрал сучок, дошел до поля и стал копать картошку. Я уже догадался, в чем тут дело. Мне сразу показался подозрительным аккуратный почерк сержанта Курилова. Как же, есть у него время сидеть и выводить каждую буковку. И потом — где же это здесь подорвалась коза? Что-то я не увидел ни одной воронки, а глаз у меня на эти дела наметанный. Если поле заминировано, воронки обязательно будут, ставишь ты столбы или нет. Заяц там, волк или даже просто суслик — они читать не умеют, все равно проволочку кто- нибудь зацепит. Я уж не говорю, что троица не зря облюбовала себе это место. Кто бы это стал жечь костер возле минного поля, чуть ли не с краю? Разве что маменькины сынки какие. А эти, видно, ребята тертые, безотцовщина. Ловко они придумали: посадили весной картошку, а может быть, просто нашли посадку, поставили столбы — и сиди себе пеки картошечку все лето, еще и на зиму останется.