Татьяна Тэсс - Хранитель времени

— Совершает посадку самолет, прибывший из Москвы, рейс двести шестнадцать, — бесстрастно сказал из рупора женский голос, и Сережа почувствовал, что ею пальцы похолодели от волнения.

Стоя у невысокой изгороди, он видел, как приземлился большой белый самолет, как к нему подкатили лесенку, как начали спускаться первые пассажиры…

Наконец из самолета вышли все. Проем дверей был пуст. Невыспавшиеся пассажиры шагали по сухой траве, переговариваясь преувеличенно бодрыми голосами.

Милады среди них не было.

Вот уже начали выгружать из самолета вещи. Носильщик легко, как пушинки, спускал вниз тяжелые чемоданы. Он пристроился позади тележки и покатил к вокзалу. Поверх всех чемоданов лежал хорошо знакомый Сергею рыжий баул с выцветшими наклейками, который он видел в доме Милады под лестницей.

А Милады все не было.

И вдруг кто-то мелькнул в окне, и маленькая рука быстро и дробно застучала по стеклу. Сережа понял, что Милада увидела его. Через секунду она сама появилась в дверях самолета.

Это была она, Милада, маленькая, как всегда озабоченная, в натянутом на уши сером беретике. В одной руке она тащила чью-то тяжелую сумку, из которой торчали коробки с обувью и пакеты, другой поддерживала рослую полную блондинку. Блондинка, привалившись к ее плечу, брела, еле переступая ногами. К ней тотчас же подошла медицинская сестра, а Милада бросилась к Сергею.

— О! Какой ты милый, что меня встретил! — сказала она, улыбаясь всем лицом. — Этой молодой женщине надо помочь добраться до ее мамы. Ты это сделаешь, конечно? Понимаешь, ей было очень плохо в самолете, и я всю дорогу ей давала лекарство и лимонный сок. Это очень помогает, между прочим. Как ты думаешь, мы найдем для нее машину?

И не успел Сергей разобраться, что вокруг происходит, как он уже тащил чемоданы беременной блондинки, искал для нее такси, усаживал, укладывал ей в ноги сумки с картонками и пакетами, записывал для Милады ее телефон и адрес и опомнился только тогда, когда увидел, что автобус, идущий к ним в Калиновку, уже трогается с места.

Тогда он заорал так, что шофер высунулся из кабины и обругал его за ротозейство и за то, что из-за него автобус выйдет из графика.

Сергей, весь в поту, искал чемоданы Милады, которые уже увезли невесть куда, тащил их к автобусу и запихивал на ходу, отдавливая чьи-то ноги и роняя чужие сетки.

Наконец автобус покатил по дороге.

— Ты очень устал, мальчик? — сконфуженно сказала Милада, обмахивая хорошо знакомым Сереже веером раскрасневшееся лицо. — Эта молодая девочка будет такая милая, она чуть-чуть подвинется, и ты сядешь…

И она улыбнулась девушке, только что устроившейся на сиденье.

— Нет, нет, я могу постоять, я совершенно не устала! Как ты думаешь: Олечка, которая летела со мной, скоро доберется до своей мамы? Ты знаешь, мне ужасно нравится здешняя природа! — сказала Милада, с восхищением глядя на выжженную, гладкую, точно блюдо, степь с вышками терриконов вдали, над которыми вился раскаленный желтоватый воздух. — Сколько простора! Такое небо я видела только в Сицилии. И этот городок, мимо которого мы проехали, — он похож на нашу Остраву… Садись со мной, мальчик, ты видишь, молодой человек был такой добрый, он уступил мне место у окна…

Катя ждала их, стоя на крылечке, чистенькая, с влажными, гладко причесанными волосами и щеками, блестящими, как у ребенка. Она напряженно улыбалась.

— Это Катя! — торжествующе сказала Милада. — Я ее сразу узнала. Какой у вас милый домик! Катя, дай я тебя поцелую… Ты очень похожа на дочь моего брата, Густинку. А где маленький? Сережа, отдай мне мой саквояж, тебе тяжело.

Она быстро поднялась по ступенькам на терраску и подошла к высокому креслу, где сидел румяный мальчик и лупил ложкой по тарелке. Общительный Лешка охотно пошел к ней на руки. Принаряженный, с расчесанными мягкими волосиками, в голубых штанах, он сиял, как новый гривенник.

Милада быстро, с врачебной профессиональной ловкостью, оглядела его всего и с явным удовольствием ощупала прямые крепкие ноги и хорошо развернутые плечики.

— Отличный, здоровый маленький Лисичанский! — удовлетворенно констатировала она. — Катюша, ты даешь ему витамин «Д»?

«Кто был прав?» — сказал Сережа жене одними глазами, и Катя растерянно улыбнулась.

— Пойдемте в дом, — вы, вероятно, хотите умыться после дороги… — сказала она застенчиво.

— В дом? Куда угодно! — Милада была полна энергии. — Я совершенно не устала! Можешь представить, Сережа, я даже не заметила, как долетела из Праги…

Пока Милада умывалась, Катя стояла рядом, держа в руках чистое полотенце, и незаметно разглядывала ее.

«Вот она какая! — думала Катя, глядя на пунцовое ухо Милады, на маленькие, крепкие руки, которыми та беспощадно терла свое изрезанное морщинами лицо, на седую влажную прядь, упавшую на шею. — Вот эта женщина, которая столько сделала для Сережи. А я стою рядом с ней как каменная и молчу. Они встретились с Сережей, точно родные. А я? Стою и ничего не могу сказать! И, наверное, кажусь ей неприветливой, неуклюжей, неумной…»

«Какая прелесть эта Катя! — думала Милада, обливая водой разгоряченное лицо. — Сколько в ней еще детского, нежного, как трогательно она смущается… Наверное, я не сумела к ней правильно подойти…»

Стол был уже накрыт. Там стояла глиняная обливная мисочка с продолговатыми, точно сливы, помидорами, и вторая миска с дымящейся молодой картошкой, и тарелка, где лежала, изумленно разинув рот с воткнутыми в него перьями лука, серебряная селедка.

Потом Катя принесла блюдо с горячими котлетами, от которого сразу повеяло укропом, чесноком, зеленым перцем и еще чем-то, от чего неудержимо приятно щекотало в носу. Катя делала все молча, очень серьезно, со сдержанной застенчивой гордостью молодой хозяйки.

Едва сели за стол, как зазвонил телефон. Сергей вскочил со стула, словно его кольнули, и выбежал в коридор. Он вернулся быстро, но Милада, случайно взглянув на Катю, заметила, что та опустила ресницы, словно хотела скрыть выражение своих глаз.

Его вызывали к телефону еще несколько раз. Дверь в коридор была закрыта, и в комнату доносились только обрывки фраз и восклицания. Милада с интересом прислушивалась. Что-то новое было в голосе Сергея, то требовательном, то объясняющем…

— Ну, что же ты? Что же ты, ученая твоя голова, столько времени, с пустяковым делом возишься? — услышала Милада и засмеялась.

Никогда раньше она не слыхала, чтобы у Сергея были такие хозяйские интонации, такая уверенность и решимость в голосе. Она снова прислушалась, стараясь по отдельным репликам представить жизнь, которой Сережа живет за пределами дома. «Это похоже, как если бы по шуму дальних волн пытаться угадать силу прибоя…» — подумала она, и в это время Сережа вернулся.