Владимир Высоцкий - Собрание сочинений в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Да будет выть-то! Ты не виновата —
Обманут я улыбкой и добром.
Метнулся в подворотню луч заката
И спрятался за мусорным ведром…

Еще спасибо, что стою не в луже,
И лезвие продвинулось чуть глубже,
И стукнула о кафель рукоять,
Но падаю — уже не устоять.

Мне снятся крысы, хоботы и черти. Я
Гоню их прочь, стеная и браня.
Но вместо них я вижу виночерпия —
Он шепчет: «Выход есть. К исходу дня —
Вина! И прекратится толкотня,
Виденья схлынут, сердце и предсердие
Отпустит, и расплавится броня!»
Я — снова я, и вы теперь мне верьте, — я
Немногого прошу взамен бессмертия —
Широкий тракт, холст, друга да коня;
Прошу покорно, голову склоня,
Побойтесь Бога, если не меня, —
Не плачьте вслед, во имя Милосердия!

Чту Фауста ли, Дориана Грея ли,
Но чтобы душу дьяволу — ни-ни!
Зачем цыганки мне гадать затеяли?
День смерти уточнили мне они…
Ты эту дату, Боже, сохрани, —
Не отмечай в своем календаре или
В последний миг возьми и измени,
Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реяли
И чтобы агнцы жалобно не блеяли,
Чтоб люди не хихикали в тени, —
От них от всех, о Боже, охрани —
Скорее, ибо душу мне они
Сомненьями и страхами засеяли!

Как зайдешь в бистро-столовку,
По пивку ударишь —
Вспоминай всегда про Вовку:
Где, мол, друг-товарищ!

<���А> в лицо — трехстопным матом,
Можешь — хоть до драки, —
Про себя же помни: братом
Вовчик был Шемяке.

Баба, как наседка, квохчет
(Не было печали!), —
Вспоминай! Быть может, Вовчик —
«Поминай как звали».

М. Chemiakin — всегда, везде Шемякин, —
А посему французский не учи!..
Как хороши, как свежи были маки,
Из коих смерть схимичили врачи.

. .
Мишка! Милый! Брат мой Мишка!
Разрази нас гром! —
Поживем еще, братишка,
Po-gi-viom!

И снизу лед, и сверху — маюсь между, —
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно — всплыть и не терять надежду,
А там — за дело в ожиданье виз.

Лед надо мною, надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Всё помня, даже старые стихи.

Мне меньше полувека — сорок с лишним, —
Я жив, тобой и господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним.

В куски
Разлетелася корона,
Нет державы, нету трона, —
Жизнь, Россия и законы —
Всё к чертям!
И мы —
Словно загнанные в норы,
Словно пойманные воры, —
Только — кровь одна с позором
Пополам.

И нам
Ни черта не разобраться,
С кем порвать и с кем остаться,
Кто за нас, кого бояться.
Где пути, куда податься —
Не понять!
Где дух? Где честь? Где стыд?!
Где свои, а где чужие,
Как до этого дожили,
Неужели на Россию
Нам плевать?!

Позор
Всем, кому покой дороже,
Всем, кого сомненье гложет —
Может он или не может
Убивать!
Сигнал! —
И по-волчьи, и по-бычьи,
И — как коршун на добычу, —
Только воронов покличем
Пировать.

Эй, вы!
Где былая ваша твердость?
Где былая наша гордость?
Отдыхать сегодня — подлость!
Пистолет сжимает твердая рука.
Конец! Всему конец!
Все разбилось, поломалось, —
Нам осталась только малость —
Только выстрелить в висок иль во врага.

Войны и голодухи натерпелися мы всласть,
Наслушались, наелись уверений, —
И шлепнули царя, а после — временную власть, —
Потому что кончилось их время.

А если кто-то где-нибудь надеется на что,
Так мы тому заметим между прочим:
Обратно ваше время не вернется ни за что —
Мы как-нибудь об этом похлопочем.

Навовсе не ко времени вся временная власть —
Отныне власть советская над всеми.
Которые тут временные — слазь!
А ну-ка слазь! Кончилось ваше время!

Всю Россию до границы
Царь наш кровью затопил,
А жену свою — царицу
Колька Гришке уступил.

За нескладуху-неладуху —
Сочинителю по уху!
Сочинитель — это я,
А часового бить нельзя!

Здравствуйте,
Наши добрые зрители,
Наши строгие критики!
Вы увидите фильм
Про последнего самого жулика.

Жулики —
Это люди нечестные, —
Они делают пакости,
И за это их держат в домах,
Называемых тюрьмами.

Тюрьмы —
Это крепкие здания,
Окна, двери — с решетками, —
На них лучше смотреть,
Лучше только смотреть на них.

Этот фильм —
Не напутствие юношам,
А тем более девушкам, —
Это,
Это просто игра,
Вот такая игра.

Жулики
Иногда нам встречаются, —
Правда, реже значительно,
Реже, чем при царе
Или, скажем, в Америке.

Этот фильм
Не считайте решением:
Все в нем — шутка и вымысел, —
Это,
Это просто игра,
Вот такая игра.

Здесь сидел ты, Валет,
Тебе счастия нет,
Тебе карта всегда не в цвет.
Наши общие дни
Ты в душе сохрани
И за карты меня извини!

На воле теперь вы меня забываете,
Вы порасползлись все по семьям в дома,
Мои товарищи, по старой памяти
Я с вами веду разговор по душам.

О вкусах не спорят: есть тысяча мнений —
Я этот закон на себе испытал, —
Ведь даже Эйнштейн, физический гений,
Весьма относительно все понимал.

Оделся по моде, как требует век, —
Вы скажете сами:
«Да это же просто другой человек!»
А я — тот же самый.

Вот уж действительно
Все относительно, —
Все-все, все.

Набедренный пояс из шкуры пантеры, —
О да, неприлично, согласен, ей-ей,
Но так одевались все до нашей эры,
А до нашей эры — им было видней.

Оделся по моде как в каменный век —
Вы скажете сами:
«Да это же просто другой человек!»
А я — тот же самый.

Вот уж действительно
Все относительно, —
Все-все, все.

Оденусь как рыцарь я после турнира —
Знакомые вряд ли узнают меня, —
И крикну, как Ричард я в драме Шекспира:
«Коня мне! Полцарства даю за коня!»