Владимир Высоцкий - Собрание сочинений в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Ты-то погоди хоть. Не лезь! — Виктор начал нервничать. — Кстати, должен напомнить, — снова обратился он к Лене, — это ведь не я от тебя ушел!..

— Какая разница! — скривилась Лена. — «Вист».

— Я правда больше не буду приходить сюда, — пригрозил Виктор.

— Как хочешь! — Лене, вероятно, надоела эта пикировка, которая ни к чему не ведет, и она сказала: — Давай закончим на этом, мне надоело. Играй.

— Я — пас, — зло пробурчал Виктор.

Саня заметно опьянел, и от него тихо убрали бутылку. Он поискал ее немного, но быстро забыл. Игра близилась к концу, и уже никому не хотелось доигрывать. Кто-то предложил «расписать», и все согласились. Выиграл пьяный Саня 1 рубль 20 копеек и Лена — 6 рублей.

— Хотите кофе? — спросила Лена, вспомнив, что она еще и хозяйка.

Все захотели. И она ушла готовить кофе. Саня ел бутербродики и хотел было икать, но сдержался.

В ресторане Николай и Алексей не могли вдоволь наговориться. Перед ними стоял небольшой полупустой графинчик и опять какая-то рыба.

— Вот только это — только любимые наши женщины не похожи. Остальное все совпадает, даже странно, а вот они — разные. — Алексей был выпивши, и его потянуло на лирику. — Моя Елена, Ленка моя — все наоборот. Ну, конечно, красивая. Это ясно. Высокая, стройная, веселая. И с ней ужасно легко. Можно просто молчать — и все равно хорошо. Правда, я молчать не умею. Ты, наверное, заметил. Я болтаю-ю-ю без остановки.

Подошла какая-то ресторанная личность и попросила закурить.

— Да сколько можно! — окрысился Николай. — Возьми сразу несколько и гуляй. Мешаешь. — Он отсыпал личности несколько сигарет.

— Скучно мне, — объявила личность. — Общения мне надо, людей. Вон их сколько, и все заняты — у всех бабы. А вы — без баб. Можно я посижу? Я пить не буду, не волнуйтесь.

— Слушай, друг, сказано тебе — гуляй. — Николай приподнялся, и личность пошла гулять. — Ну-ну, дальше, Леха!

— А что «дальше»? Она нежная и удивительная, как сказал Остап Бендер. Мы, правда, ни разу не говорили серьезно, но этого и не надо. Все и так ясно. Я вижу по глазам. У нее глаза всегда смеются, но я вижу. Что-то будет. Люблю я ее — жутко! Ну, наверное, как ты свою.

— А она?

— А я не спрашиваю. Боюсь. Вдруг скажет — нет. А так мне кажется — да. Вот так! Если выйдет что, то пусть само собой. Мне с ней прекрасно… и не хочу ничего выяснять. Хотя, если я спрошу о чем-нибудь — она всегда ответит точно и врать не будет. Но я… я не спра-ши-ваю. Не хочу.

— А давно вы знакомы?

— Что ты! Чуть-чуть! Около месяца! Чуть-чуть — и ужасно долго.

— А моя все говорит «не знаю». — Николай опять загрустил. — Может быть, будет звонить сегодня. И я опять буду что-то говорить, как влюбленный гимназист, да так и не скажу ничего путного.

— Ты знаешь, у нее какой-то тип на работе, ну вроде нашего Борисенки. И вот вчера у нее было настроение — хуже не придумаешь, и все равно было замечательно… Вот что! Я пошел ей звонить. Узнаю, как дела, и голос послушаю. Ладно? Ты подожди, я быстро. — Алексей встал и пошел к автомату.

У Лены пили кофе. Раздался звонок.

Она подошла:

— А! Это ты? — и улыбнулась.

— Ленка! Леночка! Елена! Здравствуй! Соскучился я. Значит, и звоню. Ты как?

— Я — нормально, а вот ты, по-моему, не очень. — Она продолжала улыбаться.

— Дурачок! — закричал Алексей. — Я в полном порядке. Мы с одним парнем так отделали этого типа, что он все подписал.

— Я рада.

— А я! Ты себе не представляешь — какой парень! Друг. Я тебе его обязательно покажу. Это не парень — золото!

— У тебя все — золото.

— Не все. Твой, например, шеф — нет. И наш тип тоже, а этот парень… Ну ладно — сама увидишь. Мы увидимся завтра, Ленка моя, Леночка?

— Завтра — нет, и послезавтра — тоже. А потом — да.

— Жаль. — Он расстроился. — Но ничего, я потерплю. Кстати, послезавтра у меня оч-чень важное дело. Оч-чень. Ерунда, конечно, но для меня — оч-чень.

— Алеша, ты не пей больше, ладно? Ты ведь не привык.

— С таким парнем — я ко всему привык. Но он — очень грустный, и я его пою и ублажаю, потому — он стоит того.

— Ну хорошо, Леша! Покойной ночи! До встречи. И — удачи!

— Стоп, стоп! Я тебе забыл сказать самое главное. Ленка, я ведь тебя люблю. Это высчитано с точностью до двенадцатого знака! Теперь все. Крепко целую — ваш Алеша.

— Пока. — Она повесила трубку и вернулась в комнату.

Виктор многозначительно смотрел на нее и улыбался.

— Ты что-то спрашивал у меня, — сказала Лена, как бы не замечая его взгляда.

— Да! Что, ты переводишь «Могилу»?

— Перевожу, только осложнения в издательстве. Говорят: опять «треугольник», мелодрама…

— Чем же теперь плох «треугольник»? — удивился Саня.

— Да видишь ли, там одну женщину любят двое, а она — их обоих. Вот она все выбирает, выбирает… И они тоже думают, что она кого-то выберет в конце концов. А она, оказывается, любит какого-то негодяя — игрока в рулетку, ну, словом, темную личность. И вот только она почти решится на что-то — эта личность появляется, устраивает ей жуткую сцену, грозит, бьет, плачет, умоляет. Словом, у него целый набор штампов. И она — снова с ним. Дает ему деньги, ухаживает, потому что он то ранен, то болен. А потом он исчезает до следующего раза. И так все время. Ей, наверное, кажется, что она его любит, но — вот так. А те двое — ждут.

— Ну а в конце? — Вере, вероятно, ужасно понравилась эта история.

— Ну а в конце там многие умирают и все плохо. Вот. — Лене надоело рассказывать.

Гости попрощались.

Виктор напоследок сказал:

— Ты поцелуй все-таки Катю, ладно?

— Ну конечно! Не беспокойся, — ответила Лена, и он чмокнул ее в щеку. Она закрыла дверь, вернулась в комнату, села в кресло и задумалась.

В ресторане Алексей подошел к столу, около которого стояла та же ресторанная личность.

— Человек! — говорил личности Николай. — Я пришибу тебя, слышишь! Уйди от греха!

— Желаю, чтобы мне били морду! Мне все равно: лишь бы обратили хоть какое внимание на меня. — Пьяный захныкал: — Я ведь настройщик был раньше. Рояли или там любые струнные. По тыще за настройку брал. По целой тыще, без вычетов! А теперь меня даже бить никто не хочет. Это что? Это что значит? Это значит, что во мне уже нет индивидуальности и меня потому не замечают.

— Знаешь что, музыкант, ты все-таки иди. Вон еще два мужика. Иди к ним. — Алексей подтолкнул бывшего настройщика к другому столу и сел.

— Ну? Поговорил? — спросил Николай.

— Конечно, Коля! Поговорил и еще раз убедился, что нету на свете лучше женщины… Нет, мне больше не надо, — остановил он Николая, который собирался разлить оставшийся коньяк. — Не надо! Я, Коля, ей обещал, что не буду. Она меня просила, и я — все. Обещал! — Он развел руками.

— Я не уговариваю, как хочешь, Леха! — На Николая спиртное как будто не действовало, и он выпил один.