Василий Шукшин - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]
- Название:Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Интернет-издание (компиляция)
- Год:2018
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Василий Шукшин - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание] краткое содержание
Данное издание представляет собой наиболее полное собрание рассказов автора и сборник киноповестей.
Киноповести В. Шукшина, помимо уже известных широкому читателю произведений «Живет такой парень», «Позови меня в даль светлую…», «Брат мой…», «Печки-лавочки» и «Калина красная» включают ранее не публиковавшиеся сценарии: «Ваш сын и брат», «Странные люди» и «Я пришел дать вам волю».
Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Все?
— А то?..
— Да нет, не все, конечно. Долго нам еще ехать?
— Километра два.
— Не все… зря ты так, — повторил мужчина.
Женщина ничего на это не сказала.
Лес кончился. Дорога пошла полем, в хлебах.
Тихо опускался вечер. По земле разлилась мягкая задумчивая грусть. Ударили первые перепела.
Мужчина курил, смотрел на четкий, правильный профиль женской головы.
— Хорошая ты, — вдруг сказал он просто. — Тебя как зовут?
— Нина.
— Хорошая ты, Нина.
— Да уж… — Женщина не обернулась к нему; в голосе ее было и смущение, и радость, тихая, не забытая еще радость недавних лет.
— Я тебя рисовать буду.
— Как это? — Нина повернулась к нему и тотчас отвернулась.
— Ну… про тебя… Картина будет называться «Кукушкины слезки».
— Господи! — только и сказала Нина.
Немножко помолчали.
— А тебя как зовут? — спросила Нина.
— Сергей.
— Жить-то где будешь?
— Не знаю…
— У нас можно. Мы вдвоем с мамой, а дом большой. Половина все равно пустует. У реки как раз…
Сергей помолчал.
— Мне, понимаешь… это… Ты обиделась?
— Ну и ладно. И хорошо, что стыдно. — Она наклонилась вперед и огрела мерина вожжами. Телега дернулась и громко застучала по дороге.
— Нина! — позвал художник.
— Ну… — Нина упорно не оборачивалась к нему.
— Ты обиделась?
— Да ладно!.. На вас на всех обижаться — обиды не хватит. Не надо больше про это говорить. Вон Березовка наша.
Впереди показалась деревня. Ранняя заря окрасила крыши домов в багровый цвет, и они неярко, сильно тлели посреди молодого золота созревающих хлебов.
— Нарисовал бы вот такой вечер? — спросила Нина. — Видишь, красиво как.
— Да, — тихо сказал художник. Помолчал и еще раз сказал: — Да.
Хорошо было, правда.
Вянет, пропадает
— Идет! — крикнул Славка. — Гусь-Хрустальный идет!
— Чего орешь-то? — сердито сказала мать. — Не можешь никак потише-то?.. Отойди оттудова, не торчи.
Славка отошел от окна.
— Играть, что ли? — спросил он.
— Играй. Какую-нибудь… поновей.
— Какую? Может, марш?
— Вот, какую-то недавно учил?..
— Я ее не одолел еще. Давай «Вянет, пропадает»?
— Играй. Она грустная?
— Помоги-ка снять. Не особенно грустная, но за душу возьмет.
Мать сняла со шкафа тяжелый баян, поставила Славке на колени. Славка заиграл «Вянет, пропадает».
Вошел дядя Володя, большой, носатый, отряхнул о колено фуражку и тогда только сказал:
— Здравствуйте!
— Здравствуйте, Владимир Николаич, — приветливо откликнулась мать.
Славка перестал было играть, чтоб поздороваться, но вспомнил материн наказ — играть без передыху, кивнул дяде Володе и продолжал играть.
— Дождь, Владимир Николаич?
— Сеет. Пора уж ему и сеять. — Дядя Володя говорил как-то очень аккуратно, обстоятельно, точно кубики складывал. Положит кубик, посмотрит, подумает — переставит. — Пора… Сегодня у нас… што? Двадцать седьмое? Через три дня — октябрь месяц. Пойдет четвертый квартал.
— Да, — вздохнула мать.
Славку удивляло, что мать, обычно такая крикливая, острая на язык, с дядей Володей во всем тихо соглашалась. Вообще становилась какая-то сама не своя: краснела, суетилась, все хотела, например, чтоб дядя Володя выпил «последнюю» рюмку перцовки, а дядя Володя говорил, что «последнюю-то как раз и не надо пить — она-то и губит людей».
— Все играешь, Славка? — спросил дядя Володя.
— Играет! — встряла мать. — Приходит из школы и начинает — надоело уж… В ушах звенит.
Это была несусветная ложь; Славка изумлялся про себя.
— Хорошее дело, — сказал дядя Володя. — В жизни пригодится. Вот пойдешь в армию: все будут строевой шаг отрабатывать, а ты в красном уголке на баяне тренироваться. Очень хорошее дело. Не всем только дается…
— Я говорила с ихним учителем-то: шибко, говорит, способный.
Когда говорила?! О, боже милостивый!.. Что с ней?
— Талант, говорит.
— Надо, надо. Молодец, Славка.
— Садитесь, Владимир Николаич.
Дядя Володя ополоснул руки, тщательно вытер их полотенцем, сел к столу.
— С талантом люди крепко живут.
— Дал бы уж, господи…
— И учиться, конечно, надо — само собой.
— Вот учиться-то… — Мать строго посмотрела на Славку. — Лень-матушка! Вперед нас, видно, родилась. Чего уж только не делаю: сама иной раз с им сяду: «Учи! Тебе надо-то, не мне». Ну!.. В одно ухо влетело, в другое вылетело. Был бы мужчина в доме… Нас-то много они слушают!
— Отец-то не заходит, Славка?
— А чего ему тут делать? — отвечала мать. — Алименты свои плотит — и довольный. А тут рости, как знаешь…
— Алименты — это удовольствие ниже среднего, — заметил дядя Володя. — Двадцать пять?
— Двадцать пять. А зарабатывает-то не шибко… И те пропивает.
— Стараться надо, Славка. Матери одной трудно.
— Понимал бы он…
— Ты пришел из школы: сразу — раз — за уроки. Уроки приготовил — поиграл на баяне. На баяне поиграл — пошел погулял.
Мать вздохнула.
Славка играл «Вянет, пропадает».
Дядя Володя выпил перцовки.
— Стремиться надо, Славка.
— Уж и то говорю ему: «Стремись, Славка…»
— Говорить мало, — заметил дядя Володя и налил еще рюмочку перцовки.
— Как же воспитывать-то?
Дядя Володя опрокинул рюмочку в большой рот.
— Ху-у… Все: пропустили по поводу воскресенья, и будет. — Дядя Володя закурил. — Я ведь пил, крепко пил…
— Вы уж рассказывали. Счастливый человек — бросили… Взяли себя в руки.
— Бывало, утром: на работу идти, а от тебя, как от циклона, на версту разит. Зайдешь, бывало, в парикмахерскую — не бриться, ничего, — откроешь рот: он побрызгает, тогда уж идешь. Мучился. Хочешь на счетах три положить, кладешь — пять. — Гляди-ко!
В голове — дымовая завеса, — обстоятельно рассказывал дядя Володя. — А у меня еще стол наспроть окна стоял, в одиннадцать часов солнце начинает в лицо бить — пот градом!.. И мысли комичные возникают: в ведомости, допустим: «Такому-то на руки семьсот рублей». По-старому. А ты думаешь: «Это ж сколько поллитр выйдет?» Х-хе…
— Гляди-ко, до чего можно дойти!
— Дальше идут. У меня приятель был: тот по ночам все шанец искал.
— Какой шанец?
— Шанс. Он его называл — шанец. Один раз искал, искал — показалось, кто-то с улицы зовет, шагнул с балкона, и все, не вернулся.
— Разбился?!
— Ну, с девятого этажа — шутка в деле! Он же не голубь мира. Когда летел, успел, правда, крикнуть: «Эй!»
— Сердешный… — вздохнула мать.
Дядя Володя посмотрел на Славку…
— Отдохни, Славка. Давай в шахматы сыграем. Заполним вакум, как говорит наш главный бухгалтер. Тоже пить бросил и не знает, куда деваться. Не знаю, говорит, чем вакум заполнить.
Славка посмотрел на мать. Та улыбнулась.
— Ну отдохни, сынок.
Славка с великим удовольствием вылез из-под баяна… Мать опять взгромоздила баян на шкаф, накрыла салфеткой. Дядя Володя расставлял на доске фигуры.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: