Анатолий Наумов - Голубая мечта [Юмористическая повесть в эпизодах]

— Слушайте, вы! — бросается Дробанюк к стеклянной витрине. — Если вы отпустите этому типу, я вам обещаю крупные неприятности.

— Ты, жертва несбалансированного питания! — грубо бросает ему в спину тип. — Успокойся, а не то я тебя успокою.

Дробанюк поворачивается и с побагровевшим лицом, заикаясь от волнения, снова подбегает к нему.

— Вы что себе позволяете? Я — должностное лицо, и я этого так не оставлю! Николай Петрович, — кричит он Муляеву, — запишите номер этой «Волги». Мы разберемся там, где надо, во всем.

— Да плевал я на тебя с высокой башни! — отвечает сквозь зубы тот. — Ишь, должностное лицо нашлось! Не лицо — а харя! Из какой-то блохи оно вылезло — и зудит тут…

Дробанюк с перекошенным лицом бросается к королеве бензоколонки.

— Безобразие! — кричит он. — Не отпускайте этому типу! Он без очереди!

Та показывает пальцами на уши: не слышу!

Сообразив, что кричал он в пустоту, Дробанюк наклоняется к окошку и, бурно дыша, сквозь зубы зло цедит:

— Попрошу не отпускать этому типу! Он без очереди!

— Да-а? — удивленно отвечает королева… — Это какому типу?

— А вон тому, на «Волге»! — Дробанюк оборачивается, чтобы показать, и видит, что тип уже воткнул заправочный пистолет в бензобак. — Именно этому!

Королева снова жестом дает понять, что не слышит. Взбешенный Дробанюк с силой впечатывается в окошечко.

— Этому вот, говорю! Который на «Волге»!

— А-а, — кивает та. — Так бы сразу и сказали. Пойдите скажите ему, чтоб сейчас же отъехал.

Дробанюк озадаченно смотрит на нее, он никак не может взять в толк, всерьез королева бензоколонки разговаривает с ним или издевается.

— Но вы же отпускаете ему! — втолковывает ей Дробанюк. Но уже слишком поздно — тип успел заправиться и отъезжает. Дробанюк в сердцах сплевывает и идет к «Запорожцу».

— Зря вы, Константин Павлович, — говорит ему Муляев. — Себе же дороже…

— Зря? — взвивается успевший забраться в кабину Дробанюк и едва не стукается головой о низкий потолок салона. — Не-е, я этого так не оставлю! Ты запомнил номер этого негодяя?

— Девяносто один восемьдесят восемь.

— Вот и хорошо. Он еще понадобится… Не-е, целеньким и невредимым он из этой истории не выпутается, — грозится Дробанюк. — Не на того нарвался. Я ему не кто-нибудь, я ему!.. — Губы у него сжимаются в жесткую складку, взгляд устремлен в одну точку. — Он меня еще узнает!..

От заправочной они едут молча. Дробанюк сидит насупившись, и Муляев благоразумно воздерживается от разговоров. А в душе Дробанюка идет сложная работа. Он так жаждет отмщения, что, появись сейчас перед ним тип в вельветовых брюках, набросился бы на него с кулаками. «Прохиндей какой! — негодует про себя Дробанюк. — На „Волге“ он разъезжает, понимаете!..» Он прикидывает, что предпринять, и логика подсказывает ему, что надо попытаться выйти на автоинспекцию. Во-первых, через автоинспекцию можно будет справки навести о том, кто он, этот вельветовый тип, во-вторых, с помощью гаишников и поприжать его, если что. Талон, например, пробить ему за превышение скорости. Дробанюк представляет, как это может произойти. Они с гаишником подстерегут вельветового типа где-нибудь в укромном местечке, и когда тот будет ехать, пусть даже не быстрее черепахи, — стоп, автоинспекторский жезл ему в физиономию! Ну-ка, уважаемый, отвечай по всей строгости за лихачество. «Как?! — подпрыгнет вельветовый тип. — Я нормально ехал!» «Тебе показалось, что нормально», — ответят они ему. «Как?! — еще выше подскочит тот. — Это несправедливо» — «Тебе кажется, что несправедливо». «Это он мстит мне, — показывая на Дробанюка, пустится во все тяжкие вельветовый тип, спасая свою шкуру. — Потому что я объегорил его на заправке, без очереди влез!» — «A-а, так ты еще и прохиндей! — скажут они ему. — Ну, в таком случае у тебя вообще надо отобрать права…»

Но через кого на автоинспекцию можно выйти? Дробанюк понимает, что такой человек — не кто иной, как Ухлюпин, но он гонит от себя эту мысль подальше. Нет, нет, только не Ухлюпин! С этим горлохватом разговор будет на иную тему. Ухлюпина надо проучить, чтоб знал свое место. Хватит потакать всяким клоунам!

Дробанюк перебирает в памяти всех своих знакомых, кто может иметь руку в автоинспекции, и с огорчением отмечает, что таких нет. «А может, проучить Ухлюпина завтра? — размышляет он. — А сегодня пусть он пока посодействует. У него в ГАИ знакомый капитан, не раз хвастался, вот и пусть…» Но тут вспоминается гневное лицо Иды Яновны, и он, содрогаясь, отвергает напрашивающийся компромисс. «Не-е, лучше уж на принцип пойти», — заключает Дробанюк. И у него выстраивается четкая линия по отношению к Ухлюпину. Да, конечно, сразу надо будет дать ему по рукам, точнее — по его длинному языку, поставить его на подобающее место, а уж потом и сказать насчет капитана из ГАИ. Пусть этим вину заглаживает. Вот тогда и станет ясно до конца, готов ли Ухлюпин уважать по-настоящему заместителя управляющего…

В управлении Поликарпова их встречает экономист Рудь, пенсионного возраста человек в роговых очках. На вопрос о том, где начальник управления, тот тихим голосом уставшего от жизни человека отвечает, что Поликарпов поехал куда-то на объект, а ему поручил заниматься с ними. «Ах ты, язвенник-трезвенник! — снова наливается раздражением несколько подуспокоившийся Дробанюк. — Даже не изволишь встретить?! Ну, ничего, посмотрим, что ты запоешь, когда мы с Муляевым станем разделывать тебя под орех! Со мной номер насчет твоей показной независимости не пройдет! Это, может, с другими замами у тебя что получится, а у меня — будь спок!..»

— Все, значит, у вас тут окей? — въедливо спрашивает он Рудя. — Если сам пан начальник не пожелал поработать с нами?..

— Он же меня оставил, — оправдывается тот. — А дела у нас вроде в порядке.

— Проверим, проверим, — с угрозой произносит Дробанюк. — Коля, — обращается он к Муляеву, — ты, пожалуйста, начинай, а я пока прозвоню кое-куда. У вас хоть есть где по телефону поговорить? — опрашивает затем Рудя. — Кабинет Поликарпова свободен?..

Дробанюк плотно прикрывает за собой дверь в кабинете Поликарпова и звонит Ухлюпину. Тот отвечает сразу, и Дробанюк на какое-то мгновение застывает в нерешительности.

— Ну? — торопит Ухлюпин. — Я слушаю.

— Дробанюк, — со значимой лаконичностью представляется Дробанюк.

— A-а, это ты.

— Да, это я, — неприязненно подчеркивает Дробанюк.

— Чего это ты? — улавливает перемену в его тоне Ухлюпин.

— Вы о чем? — контрвопросом отвечает тот, еще четче определяя нужную дистанцию между ними.

— Что-что? — с настороженным удивлением спрашивает тот. — С каких пор, Котя Павлович, вы меня так зауважали, что уже на «вы» обращаетесь?