Раиса Белоглазова - Ритка

А в том, что она нужна Андрею, Ритка теперь уже не сомневалась.

Серафима Дмитриевна стояла у окна в коридоре вагона, пытаясь заставить себя сосредоточиться на том, что проносилось мимо. Здесь, в нескольких часах езды от города, снег уже выпал, и деревья стояли красивые в своем сказочном белом убранстве. Она так давно не видела зимнего леса! Да и не ездила никуда после той командировки на усовершенствование. Все, казалось бы, должно представлять интерес, но не оставляли мысли о доме, о сыне.

Если уж говорить по совести, и на эту поездку в санатории она согласилась лишь потому, что на этом настояли сослуживцы. Было неловко оказаться перед товарищами этакой ломакой. Только вот получится ли что из ее отдыха? Все время будет глодать тревога…

А все Андрей, эти последние несколько лет… Что с ним будет? По какой дороге он пойдет? Так и останется «работягой»? Да, но ведь и рабочие бывают всякие. Есть токари, слесари очень высокой квалификации.

Андрей работает опиловщиком. Устраняет с помощью напильника различные шероховатости на деталях. Однообразная до одури работа, не требующая никаких умственных усилий, знаний. Оплачивается она хорошо потому, что выполняется вручную. Ну и что же? И завтра этот напильник и послезавтра? Руки двигают им автоматически, а мозг? Мозг спит.

За книги Андрей почти не берется. Вернее, читать-то он читает, но что? Главным образом книжки про шпионов. Десятый класс он, видимо, до армии так и не одолеет, хотя и успокаивает ее, что аттестат зрелости у него будет. Во всяком случае, за учебниками она его не видит. Хотя школу он, по его словам, и посещает. Его видели в ресторане. Что ж, такая работа, как у него, требует и особой разрядки. Чего-то яркого, необычного. А может…

Мимо вагонного окна проплывали заснеженные перелески; сопки то подступали к железнодорожному полотну вплотную, к колоннаде сосен, то маячили сизо-мглистой грядой вдали. Проехали шоссе с полосатым шлагбаумом и игрушечно-маленьким домиком возле него. Серафима Дмитриевна отмечала это про себя машинально.

Да, похоже, что у Андрея появилась уже и женщина. Хотя ему нет еще и восемнадцати. Исполнится в феврале… Женщина… Почему бы и нет? Андрей не привык себе в чем-либо отказывать. Таким уж она его вырастила.

Да и не было у него никогда серьезных увлечений. Настоящих, творческих, тех, что требуют от человека трудолюбия, настойчивости, любознательности. И развивают их.

После шестого класса он принялся вдруг покупать пластмассовые модели самолетов из готовых деталей. Довольно дорогие модели в коробках. Она обрадовалась: увлекся моделированием, глядишь, и в инженеры подастся. Однако никаким моделированием здесь и не пахло. Она видела в газетах, журналах этих мальчишек, что из обрезков дерева, проволоки и прочих материалов изготавливают чудеса — крошечные, управляемые по радио теплоходы и планеры, роботов. Трудятся над своими моделями годами: строгают, пилят, клеют, паяют… У Андрея же хватало терпения только на то, чтобы скрепить купленным в магазине клеем нарядные белые, готовые части воздушного лайнера. Он увешал тогда этими самолетами всю свою комнату. Не проходило недели, чтобы он не сказал:

— Дай трешку. В «Канцпринадлежностях» появились «Яки»…

И она давала ему эти трешки, говоря себе: «Похожу эту неделю в старых чулках, зашью поаккуратнее…»

Как он мог вырасти таким, Андрей? Таким нелюбознательным, эгоистичным и — чего уж ей лгать-то самой себе? — таким ленивым?

Видимо, есть тут вина и школы. Еще когда Андрей учился в пятом классе, она обнаружила вдруг, что он очень затрудняется при решении задач с условием и при изложениях. Почти каждый вечер поджидал ее с работы с нерешенной задачей, с невыполненным заданием по русскому. Тогда он еще не скрывал от нее ничего. Встревоженная, она позвонила преподавательнице математики в школу.

— Может, мальчишку надо заставить ходить на дополнительные занятия?

— Что вы! — рассмеялась учительница. — Если я буду заниматься дополнительно с такими, как Андрюша, что же мне тогда делать с остальными? Правда, сейчас он сдал немного… И все-таки вы встревожены? Ну, что ж, почитайте тогда параграфы в учебнике, материалы, по которым мальчик, по вашему мнению, не усвоил, и посидите с ним.

Серафима Дмитриевна хотела сказать, что почитать-то она, разумеется, эти параграфы почитает, но она не знает методики, их-то учили совсем по-другому. Но учительница уже положила трубку. В тетрадях по математике у Андрея все чаще стали появляться «тройки», нередко он являлся в школу и вовсе с нерешенной задачей. Занятия с нею, Серафимой Дмитриевной, становились ему все больше не по душе. Она считала неправильным выполнять задания за него, Андрей же пасовал при малейшем затруднении и предпочитал списывать решение у кого-нибудь в классе. Ей же все чаще говорил: «Нет, нам сегодня ничего не задавали». Боялся, что она засадит за учебник.

Она поняла это лишь теперь, анализируя свои промахи в воспитании сына, а тогда верила ему. Тем более, что во время контрольных работ Андрей неизменно получал «пятерки» и, подавая ей дневник, добавлял с усмешкой:

— Я что тебе говорил? Или ты считаешь, что мне поставили незаслуженно?

Она умолкала, не могла она поделиться с ним своими сомнениями. Это значило пробудить у мальчишки недоверие к учителям, заставить его усомниться в их правоте. Она попросту не имела на это права.

Когда нужно было писать сочинение, сын подходил к ней, принимался тереться щекой о ее плечо:

— Помоги немного, а? Ну, черновичок! У тебя же здорово получается…

Просидеть с ним хотя бы целый вечер у нее почти никогда не было возможности, — час, от силы, два. Что можно успеть за это время? И она писала «черновичок». Андрей переписывал его потом в свою тетрадь, не потрудившись добавить хотя бы две-три строчки от себя. Таким путем «четверка» по сочинению была ему обеспечена всегда. А значит, и за четверть, за весь учебный год.

Ей бы пригласить для него тогда репетиторов, научить его учиться, работать над собой, приобрести, наконец, тот необходимый минимум знаний, который дает школа. Не догадалась.

В школе Андрею прощали многое еще и потому, что он постоянно выполнял какую-нибудь общественную работу. Рос он красивым, видным мальчишкой, одевала она его хорошо, и ему то и дело поручали принимать и приветствовать различные делегации, представлять свою школу на активах и слетах.

Он неплохо рисовал, и когда в школе начиналась горячка перед каким-нибудь торжеством, Андрей оформлял стенды, стенгазеты, случалось, засиживался над этой работой далеко за полночь. И в такие дни его старались не спрашивать на уроках. Это в какой-то степени тоже развращало мальчишку.