Виктор Терехов - Нелетная погода [Рассказы]

На земле, подобно звездам, мерцали огоньки. Они уже шли над равниной! Через несколько минут покажется запасной аэродром. Теперь Курасов уверен: полет закончится благополучно…

От самолета к самолету по незнакомой бетонке бегал майор Дегтярь. В темноте никто не видел его юркой, совсем не командирской фигуры. А голос слышался то здесь, то там: «Матчасть внимательно осматривайте — полет ответственный! Всем дозаправиться!»

Курасов в первую очередь достал планшет, ему не терпелось. «Ветлугин… Сидор Платонович! — читает он и удивляется, — Сидор… Нет, его как-то по-другому зовут». К Курасову подъехал топливозаправщик. Летчик хорошо знает, где заправочные горловины топливной системы, он к тому же как-никак техник третьего класса! Курасов кается за вчерашнее. Что допоздна делал на аэродроме Ветлугин? На что он должен обратить внимание при осмотре? Какая мигнула в полете лампочка? И мигнула ли? Может, то был всполох или галлюцинация?

Курасов бегло осмотрел самолет и ничего подозрительного не нашел. «Все нормально», — сказал бы уверенно Ветлугин.

— Черт знает, что делать! Хоть бы какого-нибудь механичка! — ворчит Курасов. — Но как-нибудь он долетит. Ему бы только сегодня долететь…

Курасов никогда не чувствовал себя таким счастливым и гордым! Подробности полета вспоминать не хотелось. Конечно же, зря за него переживали и командир полка и комэск. Еще генерала предостерегали! Он знал: его похвалят. Правда, не очень громко. Его командиры, как это принято в авиации, на такое событие отзовутся скромно: «А Курасов, — скажут, — слетал нормально». И все.

Длинная какая ночь! Ветлугину повезло — столько у него свободного времени, можно заниматься. Толковый он, в академию поступит запросто. Технарь в науку ударился! — снисходительно усмехается Кура-сов. Акакий? Мефодий? Сидор! Сидор Платонович…

Не верилось, что совсем недавно он испытывал страх. Наверное, никакая лампочка не мигала. И вспоминал ли Курасов генерала и имя этого самого Ветлугина…

Голубой рассвет стоял над аэродромом. Усталые, серые от бессонницы лица. Ветлугин вяло улыбается:

— Какие есть замечания, командир?

— Есть замечания, — неторопливо отстегивая ремни парашюта, говорит летчик, — лампочка мигает… — Курасов осекся: «Какая?» Но было уже поздно. И он наугад, но уверенно ткнул пальцем в приборную доску. — Надо посмотреть, где-нибудь не контачит.

— Спецы-ы! — сильный голос оглашает и будоражит притихшую стоянку. Ветлугин зовет механиков.

— В чем дело, Сеня? — кто-то спрашивает Ветлугина. Курасов слышит, сразу вспоминает: «Точно, Сеня… А по документам — Сидор…»

Автобус набит до отказа.

— Все сели? — громко спрашивает комэск, — Ветлугин со спецами остался? А мой инженер где? Панков! Федя!

— Здесь я, товарищ майор, можно ехать…

— Иди сюда, я тебе место держу. Трогай, шофер! — Дегтярь усадил техника рядом. Тихо в автобусе. Мягкая, убаюкивающая качка. Тянет на сон, кое-кто прикрыл глаза. Неугомонный комэск спрашивает летчиков — Устали, орлы? Да, полетик ничего… Низкий поклон генералу. А горы ночью — прелесть!

Будто над неизвестной планетой летишь. Матчасть как работала! Идешь над любой пропастью и уверен… Сегодня, наверно, каждый своего техника добрым словом поминал. А? Ты как там, Курасов?

Курасов съежился: комэска не проведешь, он знает, кто чем дышит; лучше промолчать, пусть думает, что сплю… Чудаковатый этот Дегтярь, такому асу в пору не меньше как с космонавтами обниматься, а он по-настоящему дружит со своим техником, с Панковым…

Разговор между тем оживился, расшевелил комэск.

— Когда полыхнула зарница, — вспоминал кто-то весело, — я как-то аж… Потому что под напряженьицем был, если говорить начистоту.

— А ты думал как, — просто сказал Дегтярь, — чтоб к горам привыкнуть, надо над ними походить.

Курасов вскочил, как ужаленный:

— Стой! Стой! Остановись! — закричал он шоферу.

Машина притормозила, но комэск спокойно приказал:

— Погоняй, погоняй дальше! — и как ни в чем не бывало, также спокойно подковырнул Курасова — Я знал, что ты не спишь… Этот же автобус сделает еще рейс и привезет твоего Ветлугина.

…Курасов хотел слезть и идти обратно пешком, идти на аэродром к Ветлугину. Он бы сказал покаянно: «Чехли, Сеня, самолет, все на нем исправно! Это я, желторотый птенец, виновен, не окрепли еще у меня крылья…»

Взошло раннее солнце. Городок еще спал. Кура-сову снится — в дверь постучали. «Кто там?» В ответ дрожащий от волнения знакомый голос: «Вы не знаете, где мой?» Курасов хочет открыть, но руки не слушаются. «Что вы о нем… никуда он не денется!»

Курасов проснулся. «Как же я так?! А Ветлугин будет искать дефект, которого, по всей вероятности, и не было…» Хмурая складка ложится между бровями. Глаза воспалены и словно набиты песком. Тяжело гудит голова. Теперь не уснуть. Курасов быстро одевается и идет на улицу. Надо извиниться перед женой Ветлугина за вчерашнее. На дворе тишина, городок еще не проснулся. Ветлугин жил недалеко, Курасов знал дом. Но какой подъезд? На каком этаже? Впрочем, если он извинится, ей-то легче не станет. Самое важное — он должен сказать Ветлугину правду. Курасов берет велосипед и едет на аэродром. «Весь полк узнает. Дурак я. Может быть, уйти от позора — повернуть сейчас, и обратно?» — мрачно размышлял Курасов, невольно замедляя движение. Чувствовал он себя отвратительно. И это в такой торжественный день! Разбор полетам сегодня сделает генерал. Он отметит полет группы Дегтяря, похвалит молодых летчиков, назовет его, Курасова, фамилию…

«За что?» — скрипит зубами Курасов и что есть силы жмет на педали. Ему становится, наконец, легче, и он весь оставшийся до аэродрома путь уважительно шепчет одно и тоже: «Ах ты, Сеня, Сеня, Сидор Платонович, елки-палки… Ах ты, Сеня, Сеня..»

Команда «разойдись» еще висела в морозном воздухе, а строй уже рассыпался. Машутин с трудом пробирался сквозь праздничную толпу однополчан. Как в калейдоскопе, перед ним мелькали сияющие лица. Из веселой разноголосицы то и дело слышалось:

— Следующее построение в будущем году…

— Все полеты отменены…

Дела Машутина под новый год складывались удачно: он не в командировке, и в праздничный наряд его не назначили. Для Аллы это такая радость, лучше любого подарка… Сегодня она обязательно скажет: «Виталька! Это чудесно, что ты дома. Значит, весь год будем вместе».

И вдруг до него донесся торопливо-требовательный голос:

— Капитана Машутина к командиру!

Через несколько минут комэск бесстрастно ставил задачу. В дальнем гарнизоне по неизвестным причинам вышла из строя электростанция. Машутин сразу все понял.