Вильям Козлов - Услышать тебя

— Я сейчас же уйду! — пригрозила она.

Роберт этого не хотел. Стоя в тесной кабине почти вплотную и не глядя друг на друга, молча спустились вниз. Даже на этот короткий отрезок пути — Лиля жила на пятом этаже — кабина лифта успела наполниться благоухающим запахом душистых спелых фруктов.

Лифт щелкнул и мягко остановился. У Лили заныло в низу живота. «Уж не забеременела ли я?» — с тревогой подумала она. — Этого еще не хватало! Роберт предупредительно распахнул перед ней дверь и, хотя в тесном лифте едва можно было повернуться, прижался к стенке и пропустил вперед. Протискиваясь мимо него, Лиля зацепилась ногой за корзинку и порвала новый чулок. «Черт бы тебя побрал с твоей пьяной галантностью!» — с досадой подумала она, но ничего не сказала. Стоянка такси светилась на другой стороне широкой улицы, не видно ни одной машины. Впрочем, это Роберта ничуть не огорчило.

— Через два квартала еще одна стоянка, — сказал он. — Прогуляемся? — Видя, что Лиля в нерешительности, прибавил: —Поймаем такси, и я тебя подброшу до дома.

Они пошли по пустынной улице. Роберт не догадался взять корзину в другую руку и снова зацепил Лилю.

— Ты мне все чулки порвал, — сказала она с досадой.

— Хочешь, завтра десять пар куплю? Двадцать? Тридцать? — он похлопал себя по карману. — Мой старикан кое-что подкинул с тетей Капой на мелкие расходы…

— Трать свои деньги на кого-нибудь другого.

— Это верно, подарками тебя не удивишь… Тебе, наверное, побольше отвалили? Мой-то папаша всего-навсего инженер плодово-ягодного завода, а твой — врач-венеролог и по совместительству капиталист. Сколько облигаций он уже скупил у населения? Помнится, ты говорила, на три миллиона? Это значит, в год он выигрывает по государственным займам в среднем что-то около ста пятидесяти — двухсот тысяч чистенькими…

— Мой отец больше не покупает облигации, — негромко сказала Лиля. Она уже кляла себя за то, что согласилась пойти с ним. Теперь, без свидетелей, он распояшется… А ей совсем не хотелось слушать его пьяные откровения.

— Боже мой, какую я богатую невесту потерял! — не унимался Роберт.

— Если ты не прекратишь орать на всю улицу, я сейчас же повернусь и уйду, — сказала Лиля. И голос ее дрогнул. Одновременно она и Роберт поняли, что слишком многое их еще связывает, чтобы вот так просто оборвать. Поймав ее встревоженный взгляд, Роберт подумал, что еще не все потеряно… Лилечке Земельской, то есть теперь мадам Волковой, рановато сбрасывать его, Роберта, со счетов… И, чтобы проверить свое предположение, он спросил:

— А этот… твой муженек тоже теперь будет отоваривать выигрышные облигации в сберкассах? Кстати, ходят слухи, что никаких тиражей больше не будет. И облигаций. Представляешь, какой это будет удар для твоего папочки? Куда же он их денет? Стены будет обклеивать?..

— Мой отец сжег все облигации, — голос Лили полыхнул ненавистью. — Он покончил с этим.

— А я думал, ты опять попросишь меня получить выигрыш в сберкассе на десяток или два облигаций… Я тебя знаю: сама-то ты боишься, знаешь, что это дело рискованное…

— Какая же ты сволочь, — сказала Лиля.

Роберт остановился, поставил корзину на тротуар и, до боли сжав Лиле плечо, негромко, сквозь зубы пробормотал:

— Не советую, мышка, обзывать меня… Ты ведь знаешь, я не люблю этого.

Еще бы ей не знать! Роберт любил оскорблять других, тех, кто слабее его и не сможет дать сдачи.

— Что ты хочешь? — спросила она.

— Тебя.

— Забудь и думать об этом. Я люблю своего мужа.

— Врешь, ты его не любишь!

— Думаешь, тебя?

— Не знаю, — помедлив, сказал он. — Но одно я точно знаю: ты снова будешь моя.

Глядя на его длинное лицо с черненькими противными усиками, Лиля вдруг подумала: будь у нее сила, вот сейчас избила бы его до полусмерти. Прямо тут, на тротуаре. Наверное, он что-то прочитал в ее глазах, потому что перестал гаденько улыбаться и совсем другим голосом сказал:

— С тех пор как я узнал, что ты вышла замуж, не нахожу себе места.

Увидев приближающийся зеленый огонек такси, Лиля подняла руку. Машина остановилась. Не стесняясь шофера, Роберт обхватил ее и поцеловал.

— Я тебе позвоню, мышка, — сказал он, усаживаясь в машину. — Да, я обещал тебя подвезти… — Он хотел открыть дверцу с внутренней стороны, но Лиля отрицательно покачала головой.

— В конце недели, — он помахал рукой и уехал.

Лиля медленно побрела к дому. Уличные фонари погасли, и стало сумрачно. Дул холодный влажный ветер. Кое-где на крышах белели островки снега. Чувствовала она себя разбитой и опустошенной. Почему она так холодно разговаривала с мужем? Из-за этого подонка Роберта? Или из-за мамы? Захотелось показать им, что муж для нее ничто? Вот и показала: теперь Роберт проходу не даст! И почему он вдруг заговорил про облигации? Три года пользовался ее деньгами. Не одну сотню облигаций сдал в сберкассы города. Если выигрыш был в тысячу рублей, Лиля всегда отдавала ему треть… Сама она действительно боялась предъявлять кассирам облигации. А теперь он дал ей понять, что если будет строптивой, то… Нет, в это она не могла поверить! Чтобы Роберт донес? Их родители, наверное, лет десять дружат, каждую субботу и воскресенье их отцы за одним столом играют в преферанс, часто ездят на охоту…

Да, отец покупал облигации. Многие его больные приносили их вместо денег. Конечно, отец старался держать это в секрете, но все равно те, кому нужно, знали, что он уже несколько лет за бесценок скупает у людей облигации государственных займов. И пока не было никаких неприятностей. Правда, в Андижане отец никогда не предъявлял выигравшие облигации в сберкассу, а обращал их в деньги в других городах во время отпуска, поручал это некоторым своим надежным знакомым. Давал облигации и Лиле… Но зачем она обо всем этом рассказала Роберту, зачем посылала его в сберкассы?..

И хотя Лиля всерьез не верила, что Роберт способен донести, на душе было очень тревожно.

— Доченька, тебе нельзя с ним ссориться, — сказала мать.

— Ты же знаешь, чего он добивается от меня. Молчание. Слышно, как в смежной комнате негромко похрапывает хозяйка квартиры. На туалетном столике тикает будильник. Прошумел лифт и щелкнул где-то на шестом или седьмом этаже.

— Что же ты молчишь, мама?

— Я не знаю, что тебе сказать.

— Мама, мне кажется, я люблю своего мужа. Он замечательный парень, не чета этому негодяю.

— Когда-то он не был для тебя негодяем.

— Ты не знаешь, сколько я от него натерпелась… И вот наконец встретила хорошего человека… Мама, он очень талантливый! И сам еще не подозревает об этом. Он многого добьется, вот увидишь. А Роберт? Глупый, самоуверенный тип! Только и думает, как бы побольше выклянчить денег у родителей, чтобы потом пустить их на ветер в веселой компании… На институт ему наплевать, не сегодня-завтра его оттуда выпрут. У этого человека нет будущего. Он ничтожество, мама! Лишь встретив Сергея, я это особенно хорошо поняла.