Вильям Козлов - Услышать тебя

— Это ошибка! Она меня любила! Только меня! И сейчас любит, а замуж вышла назло мне. Мы поссорились… Она сама говорила… Она моя, понял?! А ты — чужой! Я ее муж, а не ты…

От него несло водочным перегаром. Брезгливо поморщившись, Сергей наотмашь ударил в это искривленное лицо. Роберт отлетел к обитой двери и, ухватившись руками за косяк, едва удержался на ногах. Оттолкнувшись от двери, он по-бабьи скрюченными пальцами вцепился Сергею в лицо и волосы, но тут же получил еще один сильный удар, второй, третий…

Роберт, втянув голову в плечи, закрылся обеими руками. Он сразу сник, прижался спиной к двери и больше не защищался. А Сергею опять почему-то вспомнились кадры кинофильма: двое стройных мускулистых мужчин в джинсах наносят друг другу мощные красивые удары… В жизни так не дерутся. На своем веку много раз приходилось Сергею драться, и никогда ничего похожего на кино не было. Чаще всего вот так: кровь из носа, клок волос из головы и глубокие царапины на лице. В жизни дерутся гораздо более жестоко и некрасиво. Так что женщинам лучше не смотреть на это зрелище. Впрочем, Лиля и не смотрела: из кухни по-прежнему доносились самые мирные звуки на свете — журчание воды, звон посуды.

Бить этот мешок с костями больше не хотелось. Противно было. Такие после первого же ощутимого удара перестают давать сдачи. Сразу успокаиваются. Роберт, найдя выгодную позицию — сидячего и лежащего не бьют, — привалился головой к двери и, размазывая по лицу кровь, молча и загнанно смотрел на Сергея. Вытащив из кармана чистый платок, тот бросил ему, с презрением сказав:

— Вытри нос-то, герой-любовник! Роберт послушно прижал платок к носу.

Присев на корточки и глядя ему в самые зрачки, Сергей негромко сказал:

— А теперь вот что запомни: если ты еще хотя бы один раз… — Он сделал паузу — очень уж все эти слова, которые он хотел произнести, показались ему банальными — и устало закончил: — В общем, парень, забудь даже имя этой женщины. Забудь дорогу в этот дом и телефон. Поздновато ты спохватился… Раньше надо было жениться, коли любишь, а теперь она не твоя. И насильно, как говорится, мил не будешь… Она моя жена, понял? Жена! Не угомонишься — убью! — Эти последние слова он произнес почти шепотом. В этот момент он действительно верил, что способен убить. Поверил в это и Роберт, глядя в сузившиеся бешеные глаза Сергея.

— А теперь забирай свои шмотки и моли бога, что еще дешево отделался.

Роберт не заставил себя ждать. Вскочил на ноги, схватил с пола шапку, пальто и, повозившись с замком, вылетел за дверь. На коврике остался красивый пушистый шарф. Сергей подобрал его и, выйдя на лестничную площадку, швырнул вслед Роберту, который, не дожидаясь лифта, спускклся по лестнице.

— Эй, ты забыл… — крикнул Сергей.

— Вы еще попомните меня… — подобрав шарф, с угрозой сказал Роберт.

— Не забудь и ты, что я тебе сказал… Вернувшись в комнату, он брезгливо ногой затер оставленные на паркете Робертом мокрые следы, потом тщательно осмотрел свое лицо в зеркале.

— Где у вас йод? — спросил Лилю.

— В ванной аптечка, — ответила та, даже не показавшись из кухни.

Сергей смазал три неглубокие ранки настойкой йода и заглянул в кухню: на столе гора вымытой посуды. Лиля взглянула на него и снова нагнулась к раковине. Лицо у нее невозмутимое, в глазах влажный блеск.

— Он ушел? — равнодушным голосом спросила она.

— Я думаю, он теперь оставит тебя в покое, — помолчав, сказал Сергей.

— Надеюсь…

— Тебе помочь? — спросил он.

Лиля сняла с крючка кухонное полотенце и протянула ему.

— Гляди не разбей, — сказала она. — Хозяйка трясется над каждой тарелкой.

В конце января после жестоких морозов с ветрами и вьюгами потеплело. Пять дней валил крупный пушистый снег. Весь город утонул в этом белом богатстве. В снежной круговерти по железнодорожным путям сновали снегоочистители, на центральных улицах бульдозеры распихивали по обочинам сугробы. На окраинах деревянные дома по самые наличники увязли в снегу.

А на шестой день налетела сильная метель. Ночью люди услышали бешеный вой за окнами своих домов, звяканье стекол, грохот железа на крышах. Метель справляла шабаш всю ночь. Рассказывали, что в городе объявился новый барон Мюнхгаузен. Им оказался ночной сторож с дровяного склада. Когда утром пришли на склад, сторожа на месте не обнаружили. Потом, заявившись в контору, он поведал завскладом трогательную историю, дескать, ночью поднялась такая невиданная метель, что он и глазом не успел моргнуть, как его ветром подхватило и по воздусям перенесло вместе с берданкой на другой конец города, за три километра от охраняемого объекта… Как раз на крыльцо дома пожилой сердобольной вдовы, которая и пустила его погреться до утра.

Утром весь город был чисто подметен. Непривычно блестели обнаженные крыши домов. Кое-где метель вылизала улицы до самого асфальта. Люди дивились: куда за одну ночь мог подеваться почти весь снег? Не удивлялись этому лишь на Старорусской улице, где жил Николай Бутрехин. Проснулись утром люди и не смогли двери на волю отворить. Метель собрала весь снег с городских улиц и обрушила на два десятка старых деревянных домов.

Сергей, проваливаясь в рыхлый снег по пояс, напрямик по снежной целине пробирался через Дятлинку к Бутрехиным. Отсюда было видно, как люди с лопатами и заступами в руках прорубались сквозь снег к занесенным по самые крыши сараям и хлевам, где томилась голодная скотина.

Крыльцо у Бутрехиных было уже расчищено, глубокая тропинка тянулась к сараю. На ослепительной белизне желтели сухие сосновые поленья. Сергей обмел обшарпанным голиком валенки и вошел в сумрачную прихожую без единого окна. Вся квартира Бутрехиных состояла из большой квадратной комнаты и кухни. Когда Сергей переступил порог, все сидели за столом, Сергея тоже пригласили, и без долгих уговоров он присоединился к обедающим. На первое были щи с бараниной — Сергей их очень любил, — на второе тушеная картошка с говядиной и соленые грибы.

Поле обеда Николай стал проявлять пленки. Сергей помогал ему. Это он еще прошлым летом научил приятеля фотографировать, Бутрехин оказался способным учеником и уже оформлял в театре фотовитрины. Несколько его снимков были опубликованы в областной газете: сцены из разных спектаклей.

Сергей подробно рассказал приятелю о поездке в Москву, о встрече с Робертом и обо всех своих сомнениях. Николай не перебивал, слушал внимательно. Однако на лице его, как, впрочем, и всегда, ничего нельзя было прочесть. Когда Сергей замолчал, Николай покрутил пленку в бачке, взглянул на часы.

— Через две минуты можно выливать проявитель, — сказал он.

— Собственно, она тут ни при чем, — сказал Сергей. — Он не давал ей проходу… Наглый такой тип…