Кирилл Голованов - Море дышит велико
- Название:Море дышит велико
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Лениздат
- Год:1983
- Город:Л.:
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Кирилл Голованов - Море дышит велико краткое содержание
Море дышит велико - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Политзанятиями руководит, агитаторов контролирует, — перечислял он, словно не заметив, что Николай Петрович знает о переиначенной пословице.
— На беседе, которую ваш командир провел после офицерской учебы, отсутствовал, — добавил в тон начальник политуправления.
— Была его очередь схода на берег, объяснил Чеголин. — Он же не думал, что придет начальник политотдела.
— В том-то и дело, — согласился Николай Петрович и погрозил пальцем. — Вот что, лейтенант. Брось хитрить. Не о том спрашиваю. Почему возник «Макар» вместо «комара»?
— Наверно, потому, что Макар Платонович сам любит выворачивать пословицы и очень бывает доволен, когда над ними смеются. А мне лично, когда трудно бывало, больше помогал старший лейтенант Клевцов.
— С Клевцовым разговор будет особый. Для начала придется всыпать ему по первое число.
— Как всыпать? Клевцову? За что?
— Хотя бы за то, что сейчас выяснились важные подробности, которые должны были стать известными гораздо раньше.
— Я ничего плохого про него не говорил.
— Кто спорит? Но возьмем, к примеру, вашу теоретическую конференцию по традициям. В газете напечатано: «Руководитель — Тирешкин. А на деле?
— Клевцов тоже не руководил. Он только навел на мысль.
— Это здорово, когда рядом есть принципиальный друг, на которого можно положиться. Но его советы ещё не политработа, не воспитание, а, скажем, самодеятельность. Более того, они в какой-то мере затушевали положение дел на вашем сторожевом корабле, не давая поводов для вмешательства.
— Товарищ контр-адмирал! Как теперь быть? Выходит, я подвел человека, которому многим обязан?
— Подвел?.. Вот недавно на одном представительном совещании с трибуны были сказаны такие слова: «Матросы запустили материальную часть. До того дошло, что у торпед винты в разные стороны вертятся».
Чеголин засмеялся. Кому не известно, что иначе торпеда не сможет двигаться.
— Нет, это не смешно. Совсем. Это значит, что матросы знают, что перед ними лопух, а мы установили сей прискорбный факт в результате случайности…
— Тогда непонятно, как такого «специалиста» назначили, как он попал на флот?
— Ишь ведь как просто: «почему?» да «за чем?», — покачал головой Николай Петрович. — А я вот спрошу, слыхал ли ты о таком лозунге: «Коммунисты — вперед!»?
— Ясно, слыхал…
— Тогда вдумайся, что это значит — четыре года вперед! Куда вперед? Да под пули, самыми первыми… Представляешь теперь, сколько осталось у нас таких, чтобы и с образованием, и с опытом? Вчера вот пришлось послать на тральщик кавалериста. Даже переодеть не успели. Так и отправили в сапогах со шпорами…
— Заместителем командира?
— Именно так. Справится — научим и устройству торпеды, и многому другому, в академию пошлем на морской факультет. Ну а если нет — придется сделать оргвыводы. И с вашим сторожевиком тоже разберемся внимательно. Такие казусы — брак в нашей работе. Их не должно быть.
В дверях снова возник адъютант. Начальник политуправления взглянул на него, потом на часы и быстро подвел итог:
— Думаю, лейтенант, тебе не придется жалеть о самокритичной откровенности. Пока отправляйся в комендатуру, а я тем временем с Капитолинко поговорю.
Оптимистический финал беседы не утешил Чеголина. «Вот болтун! Кто тянул за язык?»
Рочин поджидал лейтенанта в кабинете дежурного по гарнизону:
— Здравствуйте, Яков Кузьмич. Куда теперь? На вокзал?
— Вы что же думаете, на губе месяц провел? Послал телеграмму командиру, получил от него вызов и деньги на обратный путь…
— Вот как? — нахмурился лейтенант, и неприязнь к вызволенному старшине проснулась вновь. Выходило, что капитан третьего ранга Выра пригласил Рочина на сверхсрочную службу, даже не поинтересовавшись мнением командира боевой части.
— Спасибо за выручку…
— Не надо, Яков Кузьмич. Если перед вами не догадались извиниться, могу сообщить, что виновники будут наказаны.
По дороге к причалу они шли молча, думая каждый о своем.
— Товарищ лейтенант! — Старшина потерял самоуверенную ухмылочку. — Не рассказывайте об этом на корабле… Шагу ступить не дадут.
— Будьте спокойны, Рочин. Не в моих правилах трепаться о чужих секретах или читать чужие письма.
— Вот вы чего вспомнили? Ну был грех. Да только в это дело вмешался лейтенант Клевцов: «Прекратите, — сказал. — Так нечестно!»
Вот, оказывается, как поступил помощник по комсомолу, которому теперь собирались «всыпать». Каждое слово старшины звучало укоризной.
— Мы и сами поняли — нехорошо. Я тоже не люблю, когда насмехаются.
Намек был ясен, но Чеголин извиняться не стал:
— Вы знали, что кувыркаться на швартовых запрещено?
— Ясно, знал…
— И посчитали, после уничтожения мины к вам не подступиться? Если кто и попробует, команда скажет — «опять придирки!».
Рочин промолчал.
— Попробуйте стать на мое место — как еще следовало реагировать?
— Для чего вы мне объясняете? — непримиримо спросил старшина.
— Насколько я понимаю, нам вместе служить?.. Ну зачем вам понадобилась эта гимнастика?
— Тошно стало, и всё. Как-никак, четвертый десяток, а ходишь на помочах: то нельзя, это не моги…
— А возвращаетесь…
— Ничего такого не думайте, товарищ лейтенант. Буду служить как надо.
— Ну ладно, меня успокоили. А себя? Легко ли исполнять обязанности через силу?
— Пушки некому оставить, — признался Рочин. — Для вас они — техника, для салажат — просто железо. А пушки как живые — отношение понимают. Нельзя к ним так…
Ступив на палубу рейсового парохода, лейтенант со старшиной не захотели спуститься в душный салон. Яков Рочин всю дорогу поглядывал недоуменно, как бы удивляясь, что сызнова очутился здесь. Автономности хватило ему только на пять недель, и вот, радостно или нет, а только в темноте за бортом снова встречало старшину родимое Заполярье.
Глава 4. Пять недель Якова Рочина
Свой первый день на «гражданке» Яков продремал на верхней плацкартной полке битком набитого вагона, блаженно похрапывал вроде кота на печи, изредка просыпаясь, щурился на зимнее солнце и думал о том, что наконец всё позади и не надо больше вскакивать по тревогам, не надо зреть в какие-то прицелы или совмещать стрелки приборов центральной наводки.
Вагон барабанил по стыкам рельсов. Снизу поднимался разноголосый гомон вместе с уютной духотой. Под тельняшкой в пристегнутом булавкой кармашке вместе с документами лежало приглашение туда, где вообще не бывает снега.
«„Оппель” бегает резво, — было сказано там. — Как получил машину из твоих рук, ни разу не ремонтировал. Поживешь у меня, пока сам не разберешься, где стать на якорь…»
Дельное письмо, если не считать шуточек про смуглянок, которых навалом, а со светленькими хуже — большой дефицит. Мужик он, видно, свойский, а не понимает, что по масти различают только кобыл. Лучше бы взять за себя небалованную, из своих деревенских, но Яков как камень-отпрядыш, и нет на свете у него родни ближе трофейной машины — «оппе- ля».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: