Шамиль Бикчурин - Твердая порода

— Если станешь так угощать, — успокоенно засмеялся Мутгарай, — я буду его строить десять лет!

— Не будешь ты тут жить десять лет. — Фарида вздохнула. — Говоришь, добираетесь до нефти?

Мутгарай не ответил. Да, разведчики добираются до нефти. Видимо, здесь будет последняя буровая Мутгарая.

Он бросит разведку. Поедет в другое место, перейдет на более интересную работу. Или вернется на свой комбайн. Или на стройку. Только вот остается недоделанный сруб, как его бросить? Если б нефть немного задержалась, он бы поставил Фариде дом…

— Наливай и выпей, Мутгарай, — сказала Фарида, увидев, что он задумался.

— Тогда вдвоем, да?

— Я ведь никогда не пила, перышко.

— Не пила, так попробуй. Если хочешь, чтобы скорее тебе поставили дом, выпей стакан до дна…

Мутгарай разлил бутылку на два тонких стакана.

— Дай нам бог новоселье!

Мутгарай опрокинул стакан, торопливо потянулся к закуске, а Фарида, будто проглотив огонь, побежала за водой.

— Ох, ох, умираю!..

Вскоре Фарида сделалась разговорчивой:

— Вот ты, Мутгарай, мое перышко, говоришь — дом. А подумай сам: если в жизни нет счастья и надежды на будущее, зачем нужен мне дом? Какой для меня интерес и какая радость? Если хочешь знать, Мутгарай, я бы его давным-давно построила. На это у меня и средства найдутся. Я и согласилась-то только потому, что ты просил: дескать, руки чешутся. Пусть себе, думаю, почешет… Ладно тогда, раз желание есть, сил достаточно и дело знаешь, поработай в охотку, а надоест — бросишь. Пусть стоит сруб, пусть сохнет. Ты уедешь, а он останется мне памятью о тебе…

Видимо, у Фариды много накопилось в душе, и вот она погрустнела, облокотилась на стол, уставилась в темное окно и не спеша говорит и говорит.

— Мне что? Вот дочку свою, — она посмотрела на кроватку, где в обнимку с игрушками уже спала Фатыма, — выращу в этой халупе, и она улетит. А дальше что? Потом запрусь здесь одна и буду до смерти жить и грустить. Такова судьба одинокой женщины, перышко…

— Ты не поддавайся судьбе, Фарида.

— А чего не поддаваться, милый мой. Она уже написана на лбу. Счастливый человек с молодых лет не остается без мужа с ребенком!..

Фарида вдруг опустила голову на стол и заплакала тихо, потаенно, будто она одна, наедине со своим горем.

Мутгарай растерялся, не знал что и делать, встал с места, шагнул к двери, к окну. Он очень пожалел, что дал хозяйке водки. «Вот ведь, а? И зачем я ее уговаривал выпить… Хорошо хоть ребенок уснул. Что бы я делал, если б еще и девочка заплакала?»

Вскоре Фарида успокоилась, несколько раз всхлипнула и уснула за столом, подложив руки под голову.

До этого Мутгараю не приходилось видеть пьяных женщин. Только плохие слова о них слышал сколько угодно. И вот сейчас рядом с ним спит, как младенец, пьяная женщина. Однако Мутгарай не видит в ее поведении ничего дурного. Напротив, ее жалобы на свою судьбу, искренний плач вызвали у Мутгарая сочувствие. А что уснула, так это понятно: наработаешься на ферме — стоя уснешь.

Мутгарай попытался разбудить Фариду, но она даже не шелохнулась.

— Что же теперь делать? — растерянно оглядел избенку Мутгарай. — Да просто положу ее на кровать и пускай себе спит…

Утром они проснулись одновременно. Фарида охала и тяжко вздыхала за занавеской. Поднялась, но долго возилась, убирая постель и взбивая подушки. Она стеснялась показаться Мутгараю.

К тому времени Мутгарай оделся, взял в руки топор, собрался во двор.

— Голова, что ли, болит? — участливо спросил он, когда уже взялся за дверную ручку.

— Ой, боже, как же я покажусь твоим глазам, Мутгарай! Вот ведь как опозорилась.

— Ничего, в жизни всякое бывает.

— Не должно было быть…

Подошло время вести ребенка, а Фарида все еще не может показаться из-за своей занавески.

— Ой, боже, что же я наделала! И как это ты донес меня до кровати?

— Тебя не донесешь, ты больно тяжелая! — засмеялся Мутгарай. — Просто отвел под руки.

— Боже, боже, вот беда-то!..

Чтобы не стеснять ее, Мутгарай вышел, но Фарида все не успокаивалась. Очень плохо она поступила, что выпила водки. И не Мутгарай подговорил, а сам сатана подтолкнул ее на это дело. Да нет, не сатана, конечно, а весть о том, что скоро буровики уедут. А Фариде хотелось хотя бы последние дни отблагодарить мастера Мутгарая. Но только ли потому? Да пусть бы сгнил этот сруб! Сам Мутгарай очень хороший человек. Какой там сатана! Старики верно говорят, что в доме, где есть мужчина, черти не живут. Если он уедет, Мутгарай, что же станет делать Фарида? Справится ли она со своим одиночеством и тоской?..

И все же она вчера переборщила. Верно, жена без мужа — что лошадь без узды. Ладно, не так уж велик грех — первый раз в жизни случилось такое, только вот плохо, что Мутгарай уложил ее, по-всякому мог повести себя.

И на работе Фарида все упрекала себя. И неизвестно, чем бы все это кончилось, да пришло горе. Через два дня она принесла дочь пылающей от жара.

И-и, дочурка моя единственная, цветок души моей, что же с тобой приключилось? — безутешно плакала и причитала Фарида. — Наверно, недосмотрели, ходила босиком и простудилась. У счастливых людей дети растут дома…

Пока Фарида в беспомощности кляла свою судьбу, ругала свекра и свекровь, Мутгарай схватил плащ и побежал за Райсой.

У Райсы в эти дни работы стало невпроворот. С холодными ветрами и дождями добралась до спокойного Язтургая эпидемия гриппа.

Днем Райса принимала больных в медпункте, а по утрам и вечерами бегала по селу, лечила лежачих. Приходилось оказывать помощь и ночью. Вот тогда-то и вспомнила Райса августовские дни, когда она, в ожидании больные, скучала в медпункте.

Зубаиров, называвший до этого всех медиков «белоручками», стал жалеть и понимать жену.

— Слушай, — удивлялся он. — Твоя работа тяжелей, чем на буровой!

— Потерпи уж, Фазыл, потерпи. Не всегда же так будет.

— Я-то потерплю, только ты сама болезнь не схвати. Погубишь тогда нас! Не меня, а буровую! Вся работа может насмарку пойти.

— В самом деле, дай-ка я тебе сделаю профилактический укол!

Райса стала готовить шприц.

— Что ты! Что ты! — испугался Зубаиров. — Я этого с детства боюсь!

— Не дрожи, не дрожи! Подними-ка рубашку. Уж я тебе как родственнику — по блату!

Райса со смехом подняла рубашку Фазылу, тот крепко зажмурил глаза.

Только ты это… Осторожно…

— Эх ты, буровик! — засмеялась Райса. — Даже маленькие дети безропотно терпят, а ты…

— Ну мясники, ну мясники! — ворчал Фазыл, морщась. — Железку прямо в живое тело!..

— Чтобы завтра все твои рабочие пришли на прививку. Сам пошлешь.

— Думаешь, мои герои заболеют? Не такой они породы…

— Этот вирус породы не разбирает! Хочешь сберечь буровиков — всех ко мне.