Геннадий Горячий - К вопросу о пришельцах [Юмористические рассказы]

— Да ну-у, — состроил кислую мину сын.

— Какие еще «да ну»?! — повысил я голос. — Раз отец говорит, значит слушай. Для твоего же ума-разума.

Недовольный сын уставился в пол.

— Я расскажу тебе случай из своей работы. О самокритике. Не выполнил я, значит, месячный план. План — ты знаешь, что такое? Это государственное задание. Его всегда выполнять надо. И даже перевыполнять. А я не выполнил. Тут, если честно, конечно, и моя вина есть, но немалая «заслуга» других. Например, заготовки не вовремя мне подвозили, потом, опять же, бегал на семинары разные, поскольку я общественник, иногда простаивал из-за кладовщицы, которой не было на месте, и поэтому некому было выдать нужный инструмент. Ну и еще целый ряд причин и неувязок.

И вот во вторник, на дне качества, сказали мне, чтобы объяснил причину своей неважной работы. И что ты думаешь? Стал ли я, как ты, выкручиваться, на других вину сваливать? Ничуть не бывало! Я встал и сказал, что, дескать, сам во всем виноват, что расслабился малость, не до конца прочувствовал, вовремя не принимал мер по устранению, не проявил должной настойчивости и так далее — сплошная самокритика. Потому что, думаю, раз мне не повезло сегодня, то зачем же других мешать сюда?! И ведь правильно решил — после моего выступления недовольных не оказалось! И я только выиграл: меня даже премии не лишили! Понял, что такое самокритика? А ты: Сашка, мол, толкнул…

— Понял, — ответил задумчиво сын и через секунду: — Слышь, пап, во всем, что случилось, один я, конечно, виноват. Не Ленка Курнева, которая не смогла подсказать с первой парты, не учителя, которые поставили мне сегодня две «двойки», а я виноват, потому что не выучил, — на одном дыхании прострекотал Валерка. — Ну как, пап, это самокритика, да?

Я не нашелся сразу, что ответить. Сын же расценил мое молчание как согласие:

— Тогда купи мне за нее футбольный мяч.

— Что-о? — не сдержался я. — Я тебе сейчас покажу мяч!

— Ага, — захныкал сын, — а говорил: будь самокритиком. Тебе так премию за нее дают, а мне наказание, да?

— Ладно, — несколько смягчился я. — За то, что вовремя сообразил, обойдемся без наказания. Но и вознаграждения не жди! Это тебе не производство… Иди учи, акселерат-самокритик!

Известную спортивную систему подсчета «гол+пас» модернизировал хоккеист институтской команды Р. Чучваев, являющийся студентом физико-математического факультета. Он довел до сведения деканата, что отныне будет играть по системе «гол — зачет (экзамен)».

Общественный фонд, на который любой желающий может внести неограниченную сумму, открыл на днях в центральной сберкассе инженер Д. Фокин. Это — «Фонд помощи Д. Фокину».

Настоящее паломничество наблюдается в Кьяндинской картинной галерее: туда едут руководящие работники со всей округи, чтобы внимательно разглядеть картину под названием «Переход завода им. Суворова через самофинансирование и хозрасчет».

Если бы каменщик Т. Матвейчук столько кирпичей за смену укладывал, сколько костяшек домино проходит через его руки, то каждый бы день вырастали стены трехэтажного дома.

Наконец-то значительно увеличили процент удачных метеосводок метеорологи г. Форянска. Теперь они рассказывают о погоде, которая была вчера, неделю и месяц назад.

Лена нам нравилась обоим.

Поэтому, когда она сказала: «Мальчики, я приглашаю вас провести выходные дни у нас на даче», мы с радостью согласились.

— Только не проспите, — предупредила она. — Надо успеть на первый рейс до Нижних Верховин.

Мы не проспали.

Но желающих уехать первым рейсом было столько, что Борька предложил:

— Может, следующего подождем?

— Что ты! — вскрикнула Лена. — Только на этом! На следующий рейс в два раза больше людей будет!

Мы затолкались. Правда, не полностью. Борькин рюкзак с общими продуктами половину дороги находился с внешней стороны автобуса — места было на кого-то одного: или на Борьку, или на рюкзак. Борька выбрал себя. И потом, когда удалось-таки втащить рюкзак, наше беспокойство за его содержимое не уменьшилось — рюкзак так зажали со всех сторон, что он принял неправильную, таблеткообразную форму. Еще хуже устроился Борька — ему в лицо упиралось удилище какого-то рыболова, которое при небольших толчках тыкало Борьку в подбородок, как бы спрашивая: ну, ты думаешь клевать, в конце концов?!

В Нижних Верховинах автобус остановился около большой группы людей.

— Ого, сколько желающих в город попасть! — сказал я.

— Это не в город, — ответила мне Лена. — Это тоже дачники, но только из города Родянска. В той стороне, — показала она рукой на полуразрушенный мост через небольшую речку, — много дачных поселков. До нашей дачи отсюда километров десять, восемь из них, если посчастливится, мы преодолеем на лесовозе.

— На лесовозе? — с каким-то испуганным удивлением переспросил Борька.

— Да, надо постараться залезть на него — по субботам туда только этот лесовоз едет. Иначе пешочком придется…

В это время из-за поворота показалась машина, за которой поднимались огромные клубы молочно-кофейной пыли.

— Приготовьтесь! — приказала нам Лена.

Но что толку! То же самое сделали и все остальные.

Лесовоз еще полностью не остановился, а вся группа дачников, сжав зубы и стараясь как можно реже дышать (потому что всех накрыло плотным облаком пыли), уже бросилась штурмовать его.

Из кабины высунулся молодой шофер:

— Здрасьте, девоньки! — почему-то не заметил он мужчин. — Самых красивых прошу в кабину! — объявил шофер и указал на четырех молоденьких девушек. В том числе и на нашу Лену. Нам, разумеется, было приятно. Но об этом мы вскоре забыли, оказавшись среди наваленных в беспорядке бревен, которые чудом удерживались на лесовозе.

Я, обхватив мертвой хваткой металлическую стойку, почувствовал себя самым несчастным нижним бревном, на которое давит вес полностью загруженной машины. Особенно доставалось мне на ухабах, казалось, моя грудная клетка вот-вот рассыплется на отдельные ребрышки. А ухабы здесь случались так же часто, как на испытательном автодроме. Только там, полагаю, они значительно меньше.

Борьке на этот раз повезло: он с рюкзаком за плечами висел на конце трубы, которая метра на два высовывалась из прицепа.

Доехал я вроде живым. Лена и Борька вытащили меня из-под груды тел, следовавших далее.

— Ну, мальчики, скоро отдохнем от городской жизни — дача совсем рядом! — весело сказала Лена.

Нам, а особенно мне, было не до веселья. Но надо признаться, двухкилометровая прогулка по лесу, бодрящий воздух сделали свое дело, и к дачному поселку я пришел уже в довольно сносном состоянии. Лениной дачей оказался деревянный особняк на окраине, с резными окнами, дверьми и верандой, окруженный со всех сторон, словно сказочный теремок, высокими деревьями.