Абдурахман Абсалямов - Орлята

— Красивая сказка! Я и до сих пор люблю ее. А тогда я так и замерла, точно меня самое заколдовали. Дэу-ани заметила это.

…А через несколько дней умерла моя бабушка, и я осталась совершенно одна. Тогда-то и пришла дэу-ани и спросила меня, хочу ли я быть ее дочерью. У нее были очень добрые глаза, и я согласилась.

Они взяли меня с собой в Казань. Осенью я начала учиться и одновременно поступила в балетную школу… Не спишь Хаджар?

Ляля рукой коснулась лица Хаджар. Оно было мокрое.

— Ты плачешь? — вскрикнула Ляля удивленно и растерянно.

— Как много хороших людей у нас! — вырвалось из глубины сердца Хаджар, — Моя Валентина Андреевна тоже такая… Я часто думаю, что было бы со мной, живи я не в Советской стране, а где-нибудь там, на Западе…

— Это правда, — согласилась Ляля. — Настоящие люди украшают жизнь.

У Ляли все было просто и ясно. Вот она рассказала историю своей небольшой жизни и уснула счастливым, тихим сном. А Хаджар долго не могла успокоиться.

Хаджар не знала своей матери, умершей тотчас после родов. По рассказам бабушки, это была высокая чернобровая женщина, с милым круглым лицом, с открытой душой. Совсем молодой она попала на мыловаренный завод Крестовниковых. После какой-то трагедии — бабушка ни за что не соглашалась рассказать об этом поподробней — мать Хаджар вынуждена была выйти замуж за некоего Хабибрахмана, приказчика в лавке при том же мыловаренном заводе. Многие годы у них не было детей. Рождение Хаджар стоило ей жизни. Умирая, она умоляла мужа: «Ради бога, не бросай дочку, не женись, не калечь ей жизнь». Но отец Хаджар очень быстро забыл просьбу покойницы. «Я слишком занятой человек, чтобы смотреть за ребенком». И он отослал Хаджар к бабушке, в деревню, а сам женился на дочери бывшего торговца. Но детей у них не было, и в конце концов они решили забрать Хаджар у бабушки. Хаджар было тогда десять лет.

Девочку держали на кухне, там она готовила уроки, там же и засыпала, уронив голову на кухонный стол. Она жила среди противоречий, непостижимых для детской души. Часы в школе, полные детских радостей, сменялись тягостными сценами с мачехой. Хаджар в слезных письмах к бабушке умоляла взять ее обратно в деревню. Она скучала по зеленому раздолью лугов, по утренним, стлавшимся над рекой туманам, по деревенской школе, еле видной из-за кудрявых березок на горе. Отсюда, издалека, все это казалось ей еще милее.

Летом, когда дети выезжали в лагеря, Хаджар мучительно тянуло на вольный воздух из этого дома, где беспрестанно появлялись какие-то подозрительные люди. Одни, пошушукавшись на кухне, уходили тут же, другие уносили что-то под полою.

Однажды мачеха по своим спекулятивным делам уехала куда-то в сторону Ташкента, и Хаджар отпросилась у отца на Голубое озеро, в пионерский лагерь. Всего несколько дней жила она в этом сказочном мире, где ребята бродят с песнями по лесу, мечтают вечерами у костра, не шелохнутся на линейке перед поднятием флага. Вернувшись к отцу, она твердо решила стать пионеркой. Осенью она сказала об этом своей учительнице Валентине Андреевне. Вскоре Хаджар приняли в пионеры, и она дала торжественное обещание перед знаменем отряда.

Когда Хаджар подросла, мачеха заговорила с ней по-другому:

— Ты сейчас уже взрослая. Стыдно тебе ходить в плохоньких платьях, совсем не к лицу это девушке. А отцу стало трудно зарабатывать тебе на наряды. У меня есть знакомая, у нее очень много нарядных платьев. Если ты три-четыре платья продашь на рынке — и ей поможешь и на себя заработаешь, оденешься как следует.

Хаджар побледнела: не хватало еще, чтобы ее сделали рыночной спекулянткой!

— Голой буду ходить, но на базар не выйду! Стыдно вам даже предлагать мне это, — отклонила она наотрез домогательства мачехи.

В тот же день Хаджар ушла из дома.

Она решила поступить на работу, но комсомольская организация, весь класс, в особенности же Петр Ильич Белозеров и учительница химии Валентина Андреевна категорически восстали против намерения Хаджар бросить школу. Валентина Андреевна, одинокая, немолодая женщина, взяла ее к себе на воспитание.

…Где-то застрекотал сверчок. Уже светало. Хаджар очнулась от дум, подняла голову. Ляля улыбалась во сне, — наверно, ей снилось что-нибудь приятное.

Диктор читал оперативную сводку Ленинградского военного округа:

«В течение 24 февраля на Карельском перешейке сильный снегопад и туман стесняли боевые действия наших войск. Нашими войсками занято по фронту 28 оборонительных укрепленных пунктов противника, из них 19 железобетонных артиллерийских сооружений…»

Мунира закрыла глаза и представила себе наших бойцов в заиндевелом лесу. Все они в белых халатах, головы повязаны белыми чалмами, как у бедуинов. Хорошие, сосредоточенные лица, молодой блеск глаз. Через сугробы снега, под ураганным пулеметным огнем рвутся они вперед. Во главе их Мунира видит командира. Даже немного странно, что это ее отец. Но сейчас ему не до нее. Он совсем не слышит ее голоса. А за теми дальними суровыми холмами — противник. Наши люди смело отстаивают честь и свободу Советской страны, не страшась, что, может быть, придется не только кровь свою пролить, но и жизнь отдать за родину.

Стоило девушке задуматься о войне, и к ее мыслям примешивалась некоторая доля недовольства своей судьбой. Мунира считала себя и своих друзей обойденным поколением — родились на все готовое. Видно, придется им всю жизнь только слушать чужие рассказы — отцов, матерей, а у кого есть, старших братьев и сестер — о незабываемых исторических днях. Не пришлось ей увидеть Великой Октябрьской революции, не пришлось участво вать в гражданской войне. Не приходится и сейчас защищать родину от врагов.

Чистые и прекрасные стремления юности! Тебе кажется, что ты стоишь в центре вселенной и что без твоего участия не должно совершаться ни одно большое событие, что лучше тебя никто не сумеет постоять за родину.

Велика наша страна, и много в ней людей. Одни ведут ожесточенные бои, другие у жарких мартенов варят сталь, третьи глубоко под землей рубят уголь, четвертые управляют сложнейшими станками и машинами, ведут по бесконечным просторам паровозы, готовятся к весеннему севу, разгадывают в лаборатории тайны природы. А она, Мунира, сидит себе в теплой квартире, читает газету — и никакой от нее пользы! Куда это годится?

В тишину квартиры ворвался звонок. Еще с площадки донесся звонкий Лялин голос.

— Лялечка, что с тобой? День рождения у тебя сегодня, что ли? — говорит Суфия-ханум, открывая дверь и отвечая приветливой улыбкой на заразительный Лялин смех.

— Дня моего рождения никто даже и не знает, Суфия-апа, просто погода сегодня чудесная. А потом я видела сон…