Юрий Каменский - У красных ворот

Полина Петровна умышленно скрывала от Вики, что Валентин Васильевич позванивал ей — интересовался жизнью дочери. И мать не лишала его надежды на встречи с Викой.

Она говорила со спокойным сожалением, и это действовало на Вику сильнее, чем если бы мать гневно возмущалась. Может быть, она действительно совершила глупость, выйдя замуж за Сергея. Выходит, для счастья одной любви мало — совсем не рай с милым в шалаше.

— Конечно, для какой-то немудрящей девчонки Сергей — находка. А ты видная, выбирать могла.

— Видела я недавно твоего Валентина Васильевича в нашей поликлинике. Он, оказывается, к нам прикреплен. В коридоре встретились, прошел, вежливо поздоровался.

— Да что ты! — воскликнула мать с деланным удивлением. Она знала об этом от того же Валентина Васильевича. — Какой человек! Другой бы отвернулся в сторону. А он после всего еще здоровается. Ты хоть ответила?

— Да.

— Встретишься в другой раз, вежливости ради поинтересуйся, как живет. Тебя это ни к чему не обязывает, а ему приятно. Ведь он тебе, кроме хорошего, ничего не сделал.

— Что ж, по-твоему, я должна первая начать разговор?

— Да, да, я понимаю, — поспешила согласиться Полина Петровна. Она прекратила разговор о Валентине Васильевиче. Не хотела выдавать свой интерес к продолжению знакомства дочери со Звягинцевым. Вика была упряма, вся в отца, и мать боялась, что в ответ на уговоры дочь поступит наоборот.

У Полины Петровны был телефон Звягинцева. Он просил ее без стеснения информировать его о мало-мальских изменениях в семейной жизни дочери. Валентин Васильевич был по-прежнему влюблен в Вику и не оставлял надежды на встречи с ней.

Он воспринимал Полину Петровну как свою союзницу. Та позвонила Звягинцеву только на следующий день: Вика осталась ночевать у нее.

— Говорит Полина Петровна. Соедините, пожалуйста, с Валентином Васильевичем. Он просил меня звонить в любое время, — обратилась она к секретарю.

— Полина Петровна?

— Да.

— Совершенно верно. Он предупреждал, — сказала секретарь. — Одну минуту.

— Полина Петровна, здравствуйте, — раздался в трубке мужской голос. — Есть новости?

— Да, Валентин Васильевич.

— После совещания я позвоню вам. Вы дома?

— Да, до двух часов.

Немного спустя Звягинцев набрал телефон Полины Петровны.

Мать рассказала ему о разговоре с дочерью, ее настроении.

— Вы считаете удобным, Полина Петровна, попросить Вику о встрече?

— Вполне. Хорошо бы встретиться с ней как бы случайно. В поликлинике. По четным она там до четырех, а по нечетным до восьми. В двадцать первом кабинете.

— Полина Петровна, вы — настоящий друг. Ваша информация окрыляет. Я ваш должник.

— Что вы, что вы! Дай бог вам успеха.

Звягинцеву сразу после разговора с Полиной Петровной захотелось размяться. Он соединился со своим секретарем:

— Ольга Федоровна, на пятнадцать минут меня нет.

Секретарь знала: директор будет делать зарядку. Но сегодня такое отключение Валентину Васильевичу потребовалось прежде всего из-за звонка матери Вики. Хотелось осмыслить его. Директор встал, обогнул обширный письменный стол и пошел вдоль перпендикулярно стоящего к нему длинного стола для заседаний. В его коричневой полированной поверхности отражались бутылки с нарзаном и стаканы. Они стояли вдоль стола. Через два часа начиналось совещание директоров филиалов института.

«Значит, с Викой появилась перспектива. Да, да… То, что говорит мать, дает реальные возможности добиться цели», — рассуждал Валентин Васильевич, ускоряя свой шаг по кабинету.

Он скинул пиджак, набросил его на ближайший стул, сделал несколько наклонов, касаясь пальцами пола, поприседал, помахал попеременно руками. Подошел к окну, открыл его.

Валентин Васильевич услышал, как кто-то на улице спросил, где находится его институт. Звягинцеву захотелось крикнуть: «Здесь, заходите!» Он сдержался, улыбнулся своему желанию. Настроение было отличное.

«Надо противопоставить ее сегодняшней скучной жизни мои возможности — зрелища, подарки. Очень важный фактор. Молодая, красивая женщина, ей же это просто необходимо», — продолжал рассуждать Валентин Васильевич.

Он подошел к письменному столу и сказал в микрофон:

— Ольга Федоровна, срочно Семена Аркадьевича.

Скоро явился заместитель директора по общим вопросам — полный мужчина, походивший своей чуть наклоненной вперед курчавой головой, руками, которые он держал несколько на отлете, на борца в тяжелом весе.

— Приветствую вас, Валентин Васильевич. Вызывали? — спросил он, смотря на своего начальника выпуклыми глазами.

— Привет! Садитесь. Дайте задание, Семен Аркадьевич, сделать мне два билета на ансамбль «Бони М». Очень прошу.

— Валентин Васильевич, мне было бы легче, если бы вы попросили достать билет на космический корабль, который отправляется на Луну.

— Семен Аркадьевич, вы преуменьшаете свои возможности, — сказал директор и посмотрел на часы. — Сейчас начало трех часов дня. Жду вас с билетами завтра в это же время.

Семен Аркадьевич театрально схватился руками за голову и закачал ею в стороны. Он трагическими глазами смотрел на своего начальника:

— Хорошенький сюрприз у меня сегодня.

Директор прощал эти маленькие спектакли своему заместителю, зная его организаторский талант и уникальную пробивную силу.

— Вы лучше скажите, Семен Аркадьевич, как на базе отдыха в Гудаутах? Опробовали водопровод? К будущему сезону база должна быть открыта.

Разговор директора с заместителем продолжался еще минут пять, после чего Валентин Васильевич вызвал машину и уехал обедать.

Звягинцев обедал в хорошем ресторане питательно, вкусно, но не до отвала, — следил за своим здоровьем. В ресторане его хорошо знали, относились с уважением: клиент он был выгодный. Учитывались прежде всего его широкие возможности. К нему всегда, когда он входил, спешил метрдотель, усаживал за отдельный столик. Обслуживали Звягинцева приятные ему официант или официантка. Они не давали ему карточку блюд. Почтительно склонившись, доверительно сообщали их перечень — официальный и неофициальный, для своих.

Звягинцев, память у него работала отлично, быстро называл желаемое. Обед продолжался полчаса. После чего он возвращался в институт пешком.

Валентин Васильевич не любил ходить вразвалочку. Он был высок, плотен, но без намеков на лишний вес, жиреть себе не разрешал. Бег и зарядка, теннис и бассейн помогали ему.

Этот светловолосый, с бледно-голубыми глазами человек был удачлив в жизни. В институт, где директорствовал, он пришел в двадцать три года, сразу после вуза. В кармане лежал вполне заслуженный им красный диплом.