Эмиль Офин - Полька – тройка

Доктор Колыш говорит это серьезно, но в морщинках вокруг его глаз дрожит улыбка. Нине Павловне очень хочется расспросить его подробней о радиограмме, но вместо этого она смущенно говорит:

– А где Усольцев?

– Он отправился догонять экспедицию. – Хирург смотрит на часы. – Я должен отлучиться, а потом поведу вас к моей жене; у нее уже, наверно, готов завтрак. Чувствуйте себя здесь как дома.

Нина Павловна подходит к окну и раскрывает обе створки. Сегодня солнце совсем не такое, как вчера в горах: оно по-сентябрьски неяркое и ласковое. Больница стоит на сосновой вырубке. Между потемневшими пнями растет молодняк – елочки и рябинки теснятся так плотно, что кажется, будто в иглистой зелени горят красные фонари. Дальше среди толстых коричневых стволов сосен виднеются легкие шапки березок, их листочки уже тронуты желтизной. "Скоро зима", – думает Нина Павловна и счастливо улыбается. Как она боялась первой зимы на чужбине! Как странно звучит – "чужбина". Это понятие так не вяжется со.светлым добрым утром, с лесом, таким же могучим и стройным, как на перешейке под Ленинградом, с лицами и поступками людей, которых она встретила и узнала за этот год.

"Скоро зима! – радостно думает Нина Павловна и смотрит на желтые листья березок. – Скоро зима. Ну какие же зимой изыскательные работы!"

Теплый ветерок залетает на вырубку. По верхушкам деревьев он убегает туда, откуда не приходят никакие письма. Но ни лесная глушь, ни трудные горные тропы – ничто не может остановить радость, которая, пусть с запозданием, но все же приходит в сердце неотвратимо, как весна в суровые северные края.

Андрей Коробков не умел управлять автомобилем, но это его не тяготило. Пожалел он об этом сейчас лишь потому, что увидел на шоссе за опущенным шлагбаумом "победу", а в ней за рулем благообразного пожилого мужчину в шляпе, – похож на профессора. Наверно, спешит в город на какое-нибудь заседание. Дел у него, вероятно, не меньше, чем у Андрея, а вот нашел же время, выучился водить машину. Шлагбаум медленно проползал мимо вагонного окна – впереди, должно быть, чинили путь, – и Андрею казалось, что эти последние километры, которые он отсчитывает, стоя в тамбуре, никогда не кончатся.

Хочется все-таки поскорее увидеть Новикова и Вадима Сергеевича, их насмешливые физиономии. Они, конечно, думают: где уж ему получить машины! Ничего, мол, не выходит, потому и застрял в командировке. Андрей рассмеялся, довольно защелкал пальцами в такт перестуку колес. Поезд уже набрал скорость, за окном в клочьях паровозного дыма мелькала пронизанная солнцем, изжелта-зеленая листва берез. Осень в нынешнем году хорошая, сухая. Но ведь это – Ленинград. Хлоп, и пошел дождик, на подъездных путях грязь. Интересно, справились ли ребята, установили в парке автоматическую мойку для машин?

От качки дверь тамбура приоткрылась, в лицо ударил ветер. Андрей полез за платком в карман – там ему попалась под руку твердая коробочка, и он сразу же забыл о машинах, автоматической мойке, нормах на расход горючего…

Но вот поезд наконец вползает под стеклянную крышу. Андрей потеснил проводника, соскочил на платформу и скорым шагом вышел на привокзальную площадь.

Усаживаясь в "Волгу", он первым делом нетерпеливо спросил:

– Ну, как там у вас? Аварий не было?

– Нет, Андрей Николаевич. Все нормально.

– А автоматическую мойку оборудовали?

– Порядок. Третьего дня пустили. Я сразу же нашу "Волгу" помыл. Стой себе руки в брюки и наблюдай. Красота!

Андрей помолчал, задумчиво посмотрел на несущиеся мимо дома.

– Ну, а как дела… в плановом отделе?…

– В плановом? А какие у них дела? Планируют чего-нибудь, наверно.

Андрей смутился:

– Ладно… Вот закуривай. Твои любимые, "Краснопресненские". Бери всю пачку.

– Да чего вы мне даете, Андрей Николаевич? Это же духи.

– А, черт… – Андрей поспешно убрал коробочку в карман и вынул сигареты. – Ты зачем приехал, Вася? Что, я сам не добрался бы? И вообще, как ты узнал, что я приезжаю?

– Ваша мамаша звонила. А потом, моя работа такая – чтобы начальство пешком не ходило.

Дома Андрей умылся, наскоро выпил чай и, уже надевая пальто, спросил у матери:

– С работы никто не звонил?

– С работы – нет. От Михаила Петровича вчера звонили. Секретарша. Спрашивала, когда ты из командировки вернешься,

– От Михаила Петровича?…

Андрей закрыл дверь, быстро спустился по лестнице, но у машины помедлил: постоял на панели, закурил. Может, прямо и поехать к Михаилу Петровичу? Но он же не звал. Вася плавно тронул "Волгу", и снова навстречу поплыл утренний город, освещенный неярким сентябрьским солнцем. Михаил Петрович так просто звонить не станет.

Многое в жизни Андрея Коробкова было связано с Михаилом Петровичем, хотя встречались они всего несколько раз. Впервые Андрей увидел его, когда поступил учеником на Металлический завод. Кузнечный цех подавил Андрея, ослепил, оглушил. Он так и застрял на пороге, прижав руку к груди и приоткрыв рот. Над головой скользила громада мостового крана, неся в цепких лапах раскаленную болванку. Впереди, поджидая добычу, щелкали челюстями тяжелые механические молоть; на пультах вспыхивали синие, красные, зеленые лампочки, трещали звонки, крутились в светлой паутине невидимые лопасти вентиляторов; слитный гул наполнял помещение, а под ногами вибрировал цементный пол – было от чего раскрыть рот.

– Послушай, парень, ты чего это мусоришь здесь?

Андрей и сам не заметил, как уронил свой завтрак – целлофановый мешочек с бутербродами.

Долговязый худой мужчина легко нагнулся, поднял бутерброды. На его смуглом лице необычными казались очень светлые глаза.

– Держи крепче. Первый день работаешь?

– Еще не начал. К мастеру надо…

– Правильно, иди вон в ту конторку. – Мужчина шутливо ощупал мускулы и плечи Андрея, дал ему тумака в спину. – Годишься в кузнецы. Главное – не робей. Кузнец должен быть смелым. – И ушел быстрыми, шагами.

Андрею сразу стало как-то спокойней. Он пошел по цеху, огляделся и на этот раз увидел не только машины, но и людей. Из кабины крана выглядывала румяная курносая девчонка; она что-то крикнула сверху, засмеялась и подмигнула Андрею. Механическим молотом управлял ловкий парень; из-под его кепки лихо торчал чуб "Намного ли он старше меня?" – подумал Андрей. Ему стало весело. Он покрепче зажал под мышкой завтрак – не то опять уронишь – и решительно открыл дверь застекленной конторки.