Вадим Собко - Стадион

— Так оно и должно быть. Хотя, откровенно говоря, я не очень верю в свое счастье, но бороться за него буду, И мы будем, непременно будем счастливы. Правда?

— Правда.

— Наверное?

— Наверное.

Они еще раз поцеловались.

— Знаешь, — опомнившись, сказала Эрика, — когда ты рядом, я не боюсь ничего на свете. Так жить, как я жила до сих пор, нельзя. Генерал Стенли приказал затмить нашими спортивными успехами все остальные страны. Когда я слышу такие приказы, я выхожу из себя. Я хочу соревноваться, хочу честно побеждать… Кстати, Нина Сокол тут? Мне придется встретиться с нею. Имей в виду, Тибор, первенства я не отдам, но соревнование будет честным.

— Да как же иначе? Но ты будешь соревноваться не только с Ниной Сокол.

— Ас кем еще?

— Есть тут такая девушка Ирина Гонта, я видел, как она тренировалась. Правда, она впервые выступает на международных соревнованиях.

— Все равно, главная моя противница — Нина Сокол! Ты пойми меня правильно, Тибор, я иногда ненавижу спорт, но считаю, что он должен быть честным. И я не понимаю, почему Артур Шиллинг все время пугает меня русскими и говорит, что их нужно раздавить, так как они угрожают Америке. Что, они действительно хотят войны?

— Единственное, чего они хотят, — это мира.

— Раз ты так говоришь, значит, это правда.

Они замолчали, сидя друг против друга. Потом Тибор встрепенулся, словно что–то решил.

— Прочти это, Эрика, — и передал ей воззвание группы спортсменов ко всем студентам и молодежи всего мира. Целая колонна подписей темнела на листке.

Девушка впилась глазами в строчки.

— Тут все правильно, — сказала она.

— Мы напечатаем это обращение в газетах. Ты не хочешь подписаться?

— Дай перо, — решительно сказала Эрика.

— Подожди, я хочу, чтобы ты поняла, какую ответственность налагает эта подпись, чтобы ты поставила ее не только потому, что любишь меня…

— Это я понимаю.

— Имей в виду, на тебя падет гнев Шиллинга, и не только его, но и всех твоих американских хозяев. Тебе придется пережить трудные дни — быть может, тебя даже выгонят из команды.

— Ты говоришь так, словно хочешь уговорить меня не подписывать. Я уверена, что многие из наших спортсменов подписали бы, но они боятся. А я I не боюсь! Я больше не вернусь в Америку, хватит с меня!

Эрика встала и взволнованно прошлась по комнате. Сейчас Тибор уже начал раскаиваться, что завел разовор о воззвании. Много страданий придется пережить Эрике, если оиа подпишет его. Но он не ошибся в своей любимой, какое это великое счастье!

Девушка ходила по комнате и молчала. Строчки воззвания стояли перед ее глазами, и каждое слово совпадало с ее собственными мыслями, переживаниями, мечтами.

Да, Тибор прав — подпись может навлечь на нее большую беду, он прямо сказал ей об этом, и за это она любит его еще больше. Он мог бы промолчать, воспользоваться ее первым порывом, но он не поступил так. Сейчас она может спокойно обдумать все. Но о чем тут, собственно говоря, думать, когда вся ее жизнь зависит от того, будет ли на земле мир, или снова война кровавой волной прокатится по дорогам ее родины?

— Дай перо, — сказала она.

— Может, завтра? — нерешительно спросил Тибор.

Милый, родной Тибор, как он боится за нее, он все еще хочет дать ей время подумать.

— Нет, я подпишу сейчас. Позволь мне хоть раз в жизни быть честной.

Тибор удивленно взглянул на нее.

— На меня налипло столько грязи, — с отчаянием сказала девушка, — что, может, всю жизнь придется ее смывать!

— Ты, конечно, преувеличиваешь!

Эрика не ответила. Она взяла перо и, четко выводя буквы, подписала воззвание.

— Вот и все, — сказала она. — У меня словно тяжелый камень с души свалился. Ты даже представить не можешь, как я люблю тебя, Тибор!..

Пятьдесят два государственных флага развеваются на флагштоках, окружающих стадион, переливаются яркими красками в лучах солнца.

Беговые дорожки и зеленое поле еще пустынны. Не видно ни одного спортсмена, только переполненные трибуны гудят и волнуются в ожидании соревнований да теплый ветерок то поднимет, то снова опустит флаги над стадионом.

Но вот раздаются звуки праздничного марша, и трибуны затихают. На стадион выходит колонна знаменосцев. Они стоят рядом, они сейчас все равны в этих соревнованиях, и только честная борьба и победа могут прославить какой–нибудь флаг.

Звучит музыка, и вот уже колонны спортсменов выходят на черную дорожку, делают круг по полю и строятся со своими знаменосцами, как армия за полководцем.

Сдержанный гул прокатывается по трибунам — это выходит колонна Советского Союза. Впереди — Ольга Волошина, и нет на стадионе почти ни одного человека, который не знал бы ее.

Широкое поле расцветает колоннами спортсменов в разноцветных костюмах, словно невидимый художник рисует на нем красочные узоры. Последними выходят и выстраиваются позади черно–красно–золотистого знамени хозяева стадиона — спортсмены Германской Демократической Республики. Музыка стихает. Над стадионом — тишина.

Председатель Международного союза студентов объявляет студенческие спортивные соревнования открытыми, желает участникам больших успехов и новых рекордов. Потом на невысокую трибуну выходит один из хозяев поля, студент университета имени Гумбольдта, и, подняв вверх правую руку, оглашает слова присяги, и все спортсмены, каждый на своем языке, повторяют ее.

— …Клянусь честно добиваться победы, — раздается над полем стадиона.

Программа первого дня состояла из баскетбольных встреч, забегов и полуфиналов стометрового бега, бега на десять тысяч метров… Завтра будет метание диска, прыжки в высоту, финальные забеги стометровки и бег на полторы тысячи метров — так, один за другим, пройдут все виды соревнований.

— Прошу сюда, товарищи, — громко сказал тренер баскетболистов, собирая вокруг себя команду. — Вот что я хочу сказать вам перед соревнованием. Американцы утверждают, будто они недосягаемы, но победить их можно и нужно. Желаю вам успеха, и, наверное, все советские люди в эту минуту желают вам того же. Счастливо! Пошли!

На трибунах уже спорили о возможном исходе первой встречи. Когда обе команды выбежали на поле, стадион шумно зааплодировал. Советские спортсмены выстроились по линии поля, американцы остались стоять группой.

— Баскетбольной команде студентов Соединенных Штатов Америки физкультпривет! — раздалось над стадионом.

Американцы переглянулись, не зная, что делать. Они не привыкли здороваться с противником. С минуту стояла неловкая тишина, потом капитан американцев подошел к советским спортсменам.

Русанов о интересом посмотрел на капитана команды США, молодого человека, еще выше, чем он, ростом, с добродушным лицом. Они поздоровались и стали тянуть жребий, кому на какой стороне играть. Наконец команды заняли свои места, свисток судьи — и игра началась.