Вячеслав Бучарский - Экзамены

— Что это вы все про план! Неужели вправду такой сурьезный? — прервала его Губариха. Облизнула яркие губы и заманчиво улыбнулась.

Женщины смеялись.

— Ну и Зинка! Ох, бесстыжая!

— А что, женишок ей подходящий!..

Подошел шофер машины. У него были нежные щеки и карие глаза с длинными загнутыми ресницами; под брезентовой курткой угадывалось худое и угловатое мальчишеское тело.

— Вот и еще кавалер! — обрадовались женщины. — Красивый какой, прямо девка!

Взлетела неизвестно откуда картофелина и ударилась парню в плечо. Он поймал ее, замахнулся и стал искать взглядом задиру. Конфузясь, расцветал в румянце… Так и не бросил. Надя давилась от смеха, закрывшись концом зеленого головного платка.

— Итак, договорились!.. Нагрузите нашу машину, а потом идете обедать, правильно? — сказал уполномоченный, опасаясь смотреть в сторону Губаревой. Женщины зашумели…

— Хватит! — вторгся он в их разноголосье зычным митинговым басом. — Неужели вы не осознаете, какое важное государственное дело мы выполняем? Для нас каждая минута дорога, трудящиеся города ждут картофель, а вы мне рассусоливаете про какие-то домашние шуры-муры… Ничего с вашими поросятами не станется, если часом позже их накормите! Просто вы явным образом демонстрируете свою гражданскую несознательность!..

— Мы с самого утра без воды здесь сидим! — крикнула Надя.

— Ребятишки из школы прибегут, а у меня печка холодная, — волновалась Волосова.

— Да что без толку спорить, — решительно заявила Мочихина. — Догрузим — и айда по домам! Раньше надо было являться, товарищ начальник, коли, говоришь, спешка!

— Нет, как тебе это нравится? — обратился уполномоченный к шоферу. И, не дожидаясь ответа, крикнул: — Вы знаете, товарищи колхозницы, во сколько обходится каждый час простоя государственной автомашины?.. Валентин, ты скажи им, пусть они почувствуют!

— Я не помню… Мы это не проходили, — тихо признался парень.

— Так вот, большие деньги, товарищи! — уверенно продолжал мужчина в плаще. — Оставьте свои разговорчики, будем работать как полагается…

Но женщины и не думали сдаваться.

— Нас, гражданин, агитировать — только время терять! — веско заявила Мочихина.

— Лучше бы за водой съездили, — поддержали ее остальные. А Зинаида Губарева, покосившись на плащ, сказала разочарованно:

— Стоит тут — только на нервы действует!

Однако уполномоченный оказался человеком упорным.

— Вот что, бабы, раз добром не хотите, буду действовать по-другому. Никто не позволит, чтобы из-за ваших причуд государство терпело убытки!.. Короче, Валентин, езжай в правление и вези сюда председателя!

— А что нам председатель, коли обед по закону! — храбрилась Мочихина.

Парню ехать не хотелось. Чувствуя на себе пытливый взгляд Нади, он бил каблуком, как копытом, землю и боялся поднять глаза. Уполномоченный раздраженно повторил приказ:

— Заводи и езжай, иначе с этим народцем не договоришься!

…Шофер первой машины подал команду:

— Кончай грузить!

Он славно выспался в холодке, на картофельной ботве. Высунув из кабины небритую физиономию, игриво подмигнул Губарихе, а уполномоченному пожелал:

— Счастливо загорать!

Рванув с места, машина поскакала перекопанным картофельным полем. Женщины с оханьем поднимались, растирали намятые колени, морщась, хватались за поясницы.

— Клавка, отдай мое ведро!

— Как же твое!.. Или не видишь завязку: еще утром лоскуток подвязала, чтоб с чужим не попутать.

— А где же мое?

Они одергивали юбки, встряхнув, заново повязывали на простоволосые головы треугольники платков.

— Ну, что, бабоньки, по домам?

— Кого ждать-то?

Михайловна и Мочихина тронулись первыми, повесив ведра на согнутые в локте руки.

— Нет, подождите! Эй, назад! — засуетился уполномоченный. — Не расходитесь, кому говорю!.. Видите, наша машина идет, там председатель… Вам что, очки дать?

В самом деле, на краю поля показался грузовик с голубой кабиной. Михайловна остановилась. Не ушла и Мохичина. Зато Губариха, зло прищурившись, крикнула заготовителю:

— Видали мы таких командиров! Пошли, бабы, нечего слушать этого петуха!

Женщины стояли в нерешительности; только одна молодка в оранжевом платке двинулась за Зинаидой. Однако перед ними, растопырив руки, встал уполномоченный.

— Ай, неужто обнимаешь! — расцвела было Губариха, но красное, потное лицо горожанина было так свирепо, что она струсила и повернула назад.

Грузовик медленно приближался.

— Должно, нашего председателя боится растрясти, — гадали колхозницы. Мочихина угрюмо сказала:

— Вот будет собрание, мы его не так потрясем!..

— Ох и люди! — ворчал уполномоченный. — Сознательность… Да с такими, как вы, не коммунизм строить, с вами… — и, не найдя подходящих слов, он махнул рукой.

Машина подъехала и остановилась. Однако сквозь лобовое стекло виден был только молодой водитель.

Открылась дверца, и парень задом полез из кабины. Его брезентовая роба была расстегнута, обеими руками он прижимал к животу что-то тяжелое, закрытое полами куртки. Когда шофер утвердился на земле и повернулся, все увидели большую стеклянную банку, до верха наполненную водой. Охваченная растопыренными пятернями шофера, она сияла как глыба льда.

— Вот, пейте, — негромко сказал парень, протягивая женщинам жемчужно запотевшую посудину.

— Где председатель? — набросился на шофера уполномоченный.

— Я не знаю… Не нашел. Был в правлении, сказали, что в бригаду уехал, не то в третью, не то…

— Сам ты «не то»!

Женщины роились вокруг банки.

— Ох, холодна, аж зубы ломит!

— Не проливай ты, худоротая!

— Начальник! Иди, попей, а то не достанется!

Мужчина в плаще принял наполовину опустевшую банку, изрядно слил через край — для гигиены, потом приложился. Женщины смотрели, как дергается на его шее кадык, и у тех, кто еще не пил, на лицах показалось беспокойство.

— Ну вот, дорогие товарищи! — отдавая воду, дружелюбно начал уполномоченный. — Мы вам сделали доброе дело. Значит, и вы должны уважать. Давайте все-таки нагрузим!

Женщины отирали губы и подбородки концами платков.

— Молодец, сынок, дай тебе господь всего лучшего, — помаргивая белесыми ресницами, в первый раз за день улыбнулась Мочихина.

— Благодарствуем! — сказала Надя и с шутливым выражением поклонилась парнишке.

Волосова позавидовала:

— Банку-то какую разыскал! Вот бы в ней грибков на зиму замариновать!

А Михайловна, с жалостью посмотрев на уполномоченного, сказала:

— Вот ты человек городской, одежду чистую носишь… А понятия человеческого не имеешь!

Она первой пошла к картофельной куче. Опустилась на колени, и замелькали ее высунутые из подвернутых рукавов старые руки, одна из которых была замотана грязной марлей.