Игорь Всеволожский - Амурские ребята

Павка не выдержал и закричал:

— Все равно догоним!

— Пару нехватит! — донеслось с пиратской шлюпки.

— Всех до одного перетопим! — закричал Павка.

— Корыто развалится! — донеслось издалека.

— Руки-ноги повыдергаем, головы оторвем! — в сердцах крикнул Павка.

Он видел, что тяжелому, неуклюжему баркасу, хоть и зовется он «Ласточкой», не угнаться за легкой на ходу шлюпкой.

— Ау! — еле-еле донеслось до портовиков. Шлюпка была совсем далеко.

— Левая греби, правая табань! — скомандовал Павка, и баркас медленно развернулся носом к острову.

Шлюпка городских совсем скрылась из виду, когда портовики подгребли к острову.

Баркас ткнулся тупым носом в песок.

— Трап спустить! — скомандовал Павка, хотя никакого трапа не было на баркасе. Это значило, что портовики могут сходить на берег. Они стали прыгать в воду. Баркас накренился и зачерпнул воды.

— Легче, легче, вы! — крикнул Павка, чуть не свалившись в реку.

И в эту минуту он увидел на дне своего баркаса в ногах у гребцов белокурую девчонку. Это было так неожиданно, что Павка подумал, не заснул ли он. Но нет! Самая настоящая живая девчонка, мокрая с ног до головы, сидела в шлюпке и таращила на Павку синие круглые глаза! Глашка! Она!!

— Ты как сюда попала? — сердито закричал Павка.

— Она, наверное, в ящике для канатов спряталась, — объяснил Нос-Курнос. — Ишь ты, как ее водой окатило.

— Ну и приставала же ты! — выругался Павка. — Никак от тебя не отвязаться.

Глаша легко спрыгнула на песок. Она подождала, пока мальчики вытащили на берег баркас, и подошла к Павке.

— Ну чего тебе надо? — спросил Павка девочку.

— Я тоже хочу стать пиратом, — сказала Глаша. — Мне одной скучно.

— Ты — пиратом? — расхохотался Павка. — Девчонки пиратами не бывают. Тебе — сидеть дома и форменки стирать. Ну чего уставилась? Мешаешь! Убирайся! — И, отвернувшись от Глашки, он приказал:

— Вычерпывай воду из баркаса.

Мальчики стали вычерпывать ковшиком воду.

— Глашку оставить на острове, — сказал Павка.

— Есть Глашку оставить на острове, — ответил Нос-Курнос, исполнявший обязанности помощника капитана.

— Ты еще поговори, — сказала Глаша. — Попробуй оставить — ухо откушу.

— Разве это девчонка? Это чорт! — пробурчал Нос-Курнос, отходя подальше от Глаши.

Павка решил не разговаривать с Глашей.

Он подошел к мальчикам, продолжавшим вычерпывать воду из баркаса, и приказал одному из них посторожить «Ласточку».

— Пошли в шалаш, — сказал Павка остальным, и они пошли.

Мальчики взбирались по откосу на четвереньках, пробиваясь через колючие кусты. Наконец они добрались до вершины. Павка раздвинул кусты и выглянул. Солнце заливало светом полянку и стоявший тут рыбачий шалаш. Шалаш считался пиратской штаб-квартирой. Вокруг шалаша было множество ям: это мальчики искали таинственные клады. Павка первым подошел к шалашу и поднял рогожу, закрывавшую вход. Вдруг он что-то пробормотал и отступил на несколько шагов. Из шалаша вылез коротконогий солдат в желтом мундире.

В руках у солдата была винтовка с широким штыком, блеснувшим на солнце. Солдат сказал мальчикам:

— Ваша уходи-уходи.

Мальчики переглянулись. Они ничего не понимали. Как мог очутиться на их острове этот странный солдат? Они стояли, переступая с ноги на ногу. Тогда солдат взял винтовку наперевес.

— Ваша уходи-уходи, — повторил он.

— А ну, ребята, айда все к баркасу! — сказал Павка тихо.

Мальчики молча побежали. Они домчались до реки, быстро столкнули баркас в воду.

— И ты садись, — тронул Павка за плечо Глашу.

— И сяду, тебя не спрошусь!

Девочка скинула Павкину руку и спрыгнула в баркас.

— Отваливай! — скомандовал Павка, становясь на корму.

Баркас отвалил от острова и поплыл по течению. Павка взглянул на остров — солдат стоял возле шалаша на сопке и смотрел им вслед. Широкий, словно лезвие ножа, штык блестел на солнце.

Когда Павка добрался до домика дяди Остапа, оттуда уже доносился веселый смех и оживленный разговор.

Окна Остапова домика были ярко освещены. Павка подошел и заглянул в окошко той комнаты, которую Остап называл кают-компанией. Павка увидел на стенах занятные картины: какой-то взорвавшийся военный корабль взлетал на воздух; парусный фрегат мчался на всех парусах по ярко-синему морю; огромный пассажирский морской пароход с четырьмя толстыми трубами, дымя, несся по волнам, совершенно белым от пены. В углу комнаты стоял сундук, — наверное, тот самый сундук, в котором Остап хранил своих крабов, черепах и чучела райских птиц.

На столе стоял самовар, на тарелках было разложено угощение. Гости разговаривали, но Павка ничего не мог расслышать. И Павке стало смешно: люди размахивают руками, смеются, а отсюда кажется, что они словно в кинематографе: губами шевелят, а ничего не слышно.

Остап сидел прямо против окна, нарядный, причесанный, и все расправлял свои пушистые усы.

По левую руку Остапа сидел Косорот, брат Глаши. Косорот так нравился Павке, что он даже своего любимца Сюркуфа представлял себе похожим на Косорота. Всем известно, что Косорот никого и ничего не боится. Вот таким, как Косорот, хотелось быть Павке. И еще он хотел быть похожим на брата, Петра. Вон он сидит рядом с Косоротом — ведь они неразлучные друзья, — коренастый, плотный, крепко сколоченный матрос с карими глазами. Петр очень умный и очень сильный, недаром его выбрали в судовой комитет.

По правую руку от дяди Остапа сидел его зять, рыжий комендор с «Грозы» Илюшка Зазвонов. Он только недавно, весной, женился на дочке Остапа Варе, и вся флотилия веселилась тогда на их свадьбе. Илюшку Павка любил: это был золото-парень, он вечно выдумывал что-нибудь — то новую приманку для рыбы, то какие-нибудь затейливые улочки, а один раз даже подарил ребятам-портовикам сделанную им самим из дерева скорострельную пушку. Пушка, правда, по-настоящему не стреляла, но зато здорово палила горохом.

Рядом с Илюшкой сидела Варя, его жена, курносая, черноглазая, похожая на девчонку. Ее часто вечерами встречал Павка на улице. Она ходила под руку с Илюшкой и с другими матросами и пела песни. Голос у нее был звонкий, пела она хорошо. Павка знал, что она служит где-то в городе в прислугах.

Рядом с Варей сидел Бережнов в старомодном костюме. Галстук у него тоже был старомодный: два голубых шарика, болтающиеся на голубом шнурочке. Он то снимал, то снова надевал свои очки, перевязанные веревочкой. Наверное, он говорил что-то веселое, потому что все смеялись.

Соседом Бережнова по столу был Гаврилов, рабочий тех же мастерских, что и Бережнов, отчаянный человек. К удивлению всех ребят, он переплывал без передышки Амур взад-вперед в тех местах, где и берега-то противоположного почти не было видно. Он любил возиться с ребятами, учил их плавать и играть на гитаре. Веснушки словно божьи коровки усеивали все его лицо, и ребята не раз принимались считать: сколько у него веснушек? Но на второй сотне сбивались и решали, что гавриловские веснушки никак пересчитать невозможно.