Вячеслав Шишков - Повести и рассказы

Н а з а р. Чорт велит. Прости ты, Господи, мое великое согрешенье.

Ю з е ф. Есть сила страшней чорта.

Н а з а р (крестясь). О-о-о… Кто же это?

Ю з е ф. Жадность. Деньги. Капитал. Всем миром капитал правит. Он и войну ведет.

К а т е р и н а. О-о-о… А не цари?

Ю з е ф. Цари — первые капиталисты. Эта держава стала сильной, барыши отбивать начала. Конкуренция. Сокрушить ее. Ого! война. Другая заслабела. Прибрать ее к рукам. Война. А там, смотришь, друг с другом схватились. Новые пристали. Ого! Бей! Им людей не жаль. Как это… Родятся еще.

Н а з а р. Не жалко, сынок, не жалко. Эвота, войне полгода, а уж сколько народу перебили… В волости только одной нашей, ты подумай…

К а т е р и н а. А во всей губернии-то…

Н а з а р. А во всей Руси-то православной.

Ю з е ф. А на всей-то войне!

Н а з а р. Ведь люди это. Творенье божье. Собак и тех жаль.

Ю з е ф. Люди, старый, люди.

К а т е р и н а. Охо-хо. Страшно, должно быть, на войне-то. Пуще грома, говорят, пушки-то грохочут. Не приведи Господь.

Н а з а р. Ведь вот, скажем, сына али внука… Ростишь, ростишь. Кажиную пушиночку сдуваешь. А тут — пожалуйте на бойню. Другой за три тыщи верст катит. Приехал, стал. Хвать, в самое сердце, как барана. И очухаться не успел. Да ведь человек он, не баран. Господи помилуй, человек!

Ю з е ф. Верно, старый, верно.

Н а з а р. А дома и не знают. Загинул сын, а и не чутко. Разве что сердце весть подаст… Вот так и Власушка наш… (К Катерине.) Тебе, видать, не жаль? Хозяина-то своего?

К а т е р и н а. Жаль. Как не жаль. (Пауза.) Юзефушка, сыграй еще.

Н а з а р (укорчиво). Сы-грай. Нет, чтобы поплакать.

К а т е р и н а. Слезами не изживешь беды.

Ю з е ф. Что же сыграть?

К а т е р и н а. Не знаю… Что надумаешь. Тоскливо мне. И верно бы поплакать. А слез нету.

Ю з е ф (берет скрипку, проводит смычком).

Н а з а р. Да, да. Гибнут и гибнут люди. Гибнут и гибнут. Ни за нюх табаку.

Ю з е ф. Такая доля человечья, старый. Гибнут.

Н а з а р (подымаясь). Гибнут и гибнут. И пожалеть их некому. Вот разве что Господь. — А ты давал лошадям овса-то?

Ю з е ф. Давал.

Н а з а р (одеваясь). Пойду я, погляжу… Шел бы и ты, снег почистил, что ли. Вишь буран выше окон намел. (Уходит.)

(Юзеф тоже собирается итти.)

К а т е р и н а. Погоди, останься.

Н а з а р (вновь появляясь). А где же Петра-то наш? Опять в кабаке, поди.

Ю з е ф. Там. Вместо чаю вина им в чайниках подают.

Н а з а р. Эх, не ладно все. Не ладно. Свихнулся мужик совсем.

Ю з е ф. А кто не свихнулся-то?

К а т е р и н а. Весь свет свихнулся.

Н а з а р. Верно. Ребята, девки. Особливо солдатки оголтелые. Все колесом пошло. Э-эх-ма. (Уходит.)

(Юзеф играет. Катерина отложила шитье и, подперев голову обеими руками, смотрит в стол.)

Ю з е ф. Эх! Плохо одному быть человеку. Зимно.

(Катерина плачет.)

Ю з е ф (кладет скрипку, идет к Катерине, склоняется над ней, берет ее руку, тихо.) Зачем плачешь, Катерина?

К а т е р и н а (глядит в его глаза). Зачем плачу? И сама не знаю. От песни от твоей.

Ю з е ф. От песни?

К а т е р и н а. Ну, да, от песни. Ну вот, плачу и плачу. Что тебе? Уйди.

Ю з е ф. Гонишь?

К а т е р и н а. Уйди. Не сомущай.

Ю з е ф (понуря голову, отходит к окну и никнет головой).

К а т е р и н а. Тебе, говоришь, плохо одному? А мне нешто сладко? Оттого и слезы. (Вздыхает.) Живешь ты у нас шесть месяцев. Люб ты мне… Муж ни словечушка не пишет. Да и знаю его мало. Тебя больше. Без году неделю и жила-то с ним.

Ю з е ф (подымая голову). Ну?

К а т е р и н а. А все-ж таки: закон приняла — крепись.

(Молчание.)

К а т е р и н а. Юзеф! А ты все вздыхаешь по ночам. А то и плачешь. Пошто плачешь? Скука, что ли, берет?

Ю з е ф. По отчизне плачу. И от другого. Иной раз накопится в груди тоска. Все тогда не мило. А тут еще ты… И зачем меня судьба… Как это… ну, как это… бросила сюда, вот в эту хату?

К а т е р и н а. Я теперь всего боюсь. Боюсь и боюсь. И сны страшные вижу. Вот иным часом тянет к тебе: ласковый ты, обходительный. А страшно. Проснешься ночью: свекровы глаза огнем горят. Вскочишь, вскрикнешь нет никого.

Ю з е ф. Знаю. Тяжело тебе. Если-б была моей жинкой, счастье было бы. Туда, на отчизну, умчались бы. Хорошо там. А знаешь, что? Сказать?

К а т е р и н а. Ну, что?

Ю з е ф. Если убьют твоего Власа — согласишься пойти за меня?

К а т е р и н а. Что ты! Что ты! Зачем так говоришь несуразно? Грех тебе. Грех. (Утыкается в шитье и тихо плачет.)

Ю з е ф (подходит). Дай обнять тебя. Ведь люб я тебе, Катерина, душа моя… (Хочет обнять ее.)

К а т е р и н а. Уйди, не трожь!.. Не вороши сердце.

Ю з е ф. Катерина… (Обнимает.)

(Входит солдатка Мотря).

М о т р я. Здрасте-ка. Э-э, девка! Милуетесь? Забыли дверь-то закрючить.

К а т е р и н а. Зачем пришла?

М о т р я. С чем пришла, с тем и уйду.

Ю з е ф. Я пойду снег работать. (Идет к двери.)

М о т р я. Стой! Юзеф, стой… Одно словечко.

Ю з е ф. Что тебе? Отвяжись. (Уходит.)

М о т р я (смотрит вслед ему). Счастливая ты, девка.

К а т е р и н а. Счастливая, говоришь?

М о т р я. Знамо. Этакого милашку себе подсортовала.

К а т е р и н а. Я, что ли? Судьба качнула его ко мне.

М о т р я. Катерина! Откажись от него, отцепись лучше… Все равно не дам тебе житья… Со свету сживу.

К а т е р и н а. Как так — откажись? Да ты что, в уме? Такую напраслину на меня плетешь.

М о т р я (зло хохочет). Напраслину… Ну, девка. Да ведь обнималась с ним?

К а т е р и н а. Мотря! Уходи. (Встает.)

М о т р я. Лучше добром отдай!

К а т е р и н а. Уйди! Косы вырву! (Бросается к ней.)

М о т р я (убегая). Ты что, драться? Ах, ты этакая.

К а т е р и н а. С крыльца спущу! Уйди! Бесстыжая!

М о т р я. Я всем скажу! Я твоему свекору скажу! (Отворяет дверь.) С Юзефом со своим лизалась… Скажу, скажу!..

(Входит подвыпивший Петр.)

П е т р. Стой! Мотря, ты? Ты что орешь? Белены объелась, что ли?

М о т р я. Да как же. В зашей меня гонит. Фря какая. Ишь ты!

К а т е р и н а (делает Мотре знаки, чтоб молчала. Та уходит.) Затворяй дверь-то, батюшка. Не лето ведь.

П е т р. Знаю, что не лето. Мороз. А у тебя кровь, видать, не стынет. С супостатишкой лизаться? А?!

К а т е р и н а. Винищем ты опился, что ли!

(Садится к столу, собирается шить.)

П е т р. Да ведь вот Мотря…

К а т е р и н а. Не про меня она.

П е т р. Не про тебя? Ну, слава те Христу… Этого, чтоб, значит, баловства ни-ни! Забудь и думать.

К а т е р и н а. Не учи. Не двух по третьему.

П е т р. Вашей сестре только дозволь.

К а т е р и н а. На себя-то оглянись.

П е т р. На себя? (Подбоченивается, сдвигает на ухо шапку и форсисто выступает, красуясь.) А что? Каков молодчик? Не смотри, что борода. Я, брат!

К а т е р и н а. Плевать мне на твою бороду-то.

П е т р. Катюха, что ты, Катюха, а?.. Нешто плох я, а? Али криво повязан? Гляди-ка, мужик-то какой. Что твой огурец свежепросольный.

К а т е р и н а. Ты, вижу, опять к тому же речь ведешь. Лучше отстань! Откачнись от меня, нечистик.