Александр Листовский - Калёные тропы

Бахтуров подсел к столу, и они, похохатывая и хитро посматривая один на другого, принялись править «письмо».

Шкуро проснулся сильно не в духе. Ему приснилось, что его, генерала, назначили в наряд дневальным по роте, и он с раздражением думал о том, как могло случиться даже во сне такое неуважительное к его заслугам и чину обстоятельство. «Какой дурацкий сон! — думал он. — И к чему бы это? Гм… И даже поделиться с начальником штаба нельзя, все-таки неудобно: генерал — и вдруг дневальным. Да. Но почему именно по роте, а не по эскадрону?» В пехоте он никогда не служил, считал пехотинцев существами низшего порядка и относился к ним свысока.

Он оделся, умывшись, прошел в салон и в глубоком раздумье заходил по мягкому ковру.

«Да, да! — думал он. — И приснится же подобная мерзость!» Шкуро плюнул с досады и, потрогав на курносом лице проступившую за ночь щетину, только было собрался позвать денщика, как в дверь вежливо постучали, и молодой голос, по которому он узнал своего адъютанта, спросил разрешения войти.

Сверкнув припомаженным пробором, в салон вошел адъютант.

— Здравия желаю, ваше превосходительство! — поздоровался он, вытягиваясь и звякая шпорами.

— Здравствуйте, сотник! Что нового?

— Невероятное событие, ваше превосходительство.

— Что такое? — насторожился Шкуро.

— Пакет от красных. Написано — в ваши собственные руки. Я не осмелился распечатать.

— А кто доставил?

— Наши пленные. Говорят, их Буденный послал.

— Гм… Дайте сюда.

Шкуро, недоумевая, взял пакет, надорвал его с края и вынул крупно исписанный лист.

На нем было написано:

«Генералу Шкуро.

24 октября в 6 часов утра прибуду в Воронеж.

Приказываю вам, генерал Шкуро, построить все контрреволюционные силы на площади у Красных рядов, где вы вешали рабочих.

Командовать парадом приказываю вам.

Буденный ».

На рассвете следующего дня, 19 октября, в степи под Воронежем, сотрясая землю, зашевелились конные массы. Шкуро вывел в бой тремя колоннами двенадцать конных полков. За его левым крылом двигался резерв. Там под развернутыми штандартами угрожающе подвывали калмыки князя Тундутова и скакали сотни Волчьего дивизиона.

Белые шли в наступление, стремясь нанести внезапный удар конному корпусу. Но уже поднималась по боевой тревоге и летели в бой полки 6-й и 4-й дивизий. То там, то здесь мелькала черная папаха Буденного. По степи катился конский топот, слышались скрежет клинков, крики и стоны; красноватые отблески выстрелов прорезали рассветный туман…

Так и не удалось Шкуро напасть врасплох на красную конницу. Буденный нанес ему страшный удар, нарубил одну дивизию и отнял бронепоезд.

Потерпев поражение, Шкуро отошел с наступлением темноты под прикрытие своих батарей. Инициатива действий перешла в руки Буденного.

После боя разведчики белых, рыская в степи, наткнулись среди убитых на труп командира с разрубленной головой. Нашитая на рукаве серебряная подкова с мечами, потрепанный алый бант на груди — все это указывало на его бесспорную принадлежность к буденновской коннице. Но что самое главное — среди бумаг командира был обнаружен оперативный приказ.

Начальник штаба группы Шкуро, которому был доставлен этот приказ вместе со всеми документами убитого, прочел его и ахнул.

— Это невиданная удача, Андрей Григорьевич! — говорил он вскоре генералу Шкуро. — Теперь мы имеем возможность нанести Буденному жесточайшее поражение. Вот уж действительно случай!

— Как вы взяли этот приказ? — спросил Шкуро.

— Нашли при убитом командире полка. Вот, кстати, все его документы.

Шкуро прочел приказ, провел рукой по стриженой голове и, поднявшись с кресла, в сильном волнении заходил по салону.

— Да! — вдруг сказал он решительно, круто остановившись у карты. — Теперь я покажу им, как шутки шутить… Значит, Буденный решил наступать в направлении станции Лиски. Та-ак-с! Очень даже хорошо. Мы возьмем его в клещи, разобьем в междуречье и сбросим в Дон. Вот! Не будь я Шкуро! — Он сделал движение рукой вниз, словно уже потопил конный корпус, и продолжал, строго глядя на начальника штаба: — Всеволод Николаевич, прикажите командиру второй пехотной дивизии сняться с позиции и занять оборону вдоль юго-восточной окраины Воронежа. Корпусу генерала Мамонтова пока оставаться на месте [11] Корпус Мамонтова в это время находился юго-восточнее Воронежа. . Приказ ему последует дополнительно. Вот… Второму конному корпусу сосредоточиться на юго-восточной окраине… Прикажите передать по частям, что наступление Буденного ожидается с юго-востока…

— Слушаю, ваше превосходительство. А бронепоездам какая задача?

— Ах, да! — Шкуро досадливо поморщился. — Три бронепоезда перебросить на юг. Задача: курсировать по линии Отрожка — Лиски. Вот. Все. Действуйте.

Буденный дал приказ перейти в общее наступление на Воронеж в ночь на 24 октября. Вся артиллерия корпуса, кроме одной батареи, оставленной Городовикову, была передана Апанасенко, который с 6-й дивизией наносил удар по северо-восточной окраине города. Одновременно Ока Иванович должен был штурмовать Воронеж с севера.

Стояла глухая, непроглядная ночь. Тяжелые тучи ползли над самой землей. Во тьме что-то двигалось и шевелилось. Слышались хлюпающие звуки подков, ударяющих по раскисшей грязной дороге, тихие голоса и приглушенный стук колес.

Начдив Апанасенко, спешившись, стоял в стороне от дороги и говорил Дундичу:

— Видишь, какое дело, дружок. Хотя мост с нашей стороны и разрушен, но на том берегу у них полевой караул. Я еще днем приглядел.

— Знаю, товарищ начдив. Как раз возле кучэ [12] Кучэ — усадьба (серб). , — сказал Дундич.

— Вот-вот, кучэ, — улыбнулся Апанасенко, уже освоивший в разговорах с Дундичем несколько сербских слов. — Домишко такой, беленький. Ну, как, сможешь снять?

— Мо́гу.

— Без выстрела?

— Разумэо сам.

— Ну и ладно, — Апанасенко с одобрением качнул головой. — Так вот, имей в виду, дружок, следующее: две бригады у меня будут действовать в пешем строю, а третья идет через брод. Так что хорошенько пошарь по берегу. Может, там у них еще кто-нибудь есть…

Апанасенко постоял, посмотрел вслед Дундичу и, плотнее укутавшись в бурку, слегка прихрамывая (вчера царапнуло пулей), стал спускаться к реке.

В темноте сосредоточенно копошились, тащили что-то саперы.

— Ну, как, бобры? Скоро закончите? — тихо спросил Апанасенко.

— Сей минут, товарищ начдив, — так же тихо откликнулся голос, — потерпите чуток. Вот приладим последний пролет — и готово.

Тьма сгущалась. Уж немного времени оставалось до рассвета. Вода тихо бурлила, перекатываясь и разбиваясь об устои моста.