Сергей Сартаков - Каменный фундамент. Рассказы

Потом весь день исподтишка он наблюдал за ними. Улавливал ту гордость, что сияла во взгляде влюбленных, и, одобрительно пристукивая деревяшкой, бормотал:

— Живите, живите, ребятки. Жить — оно хорошо…

И любовался линиями тянущихся к небу построек.

В такие моменты они ему всегда казались по-особенному красивыми.

Но все это ныне превратилось лишь в воспоминания.

Его сторожки всегда стояли в самой гуще бурлящей жизни, а вот теперь он видит пустынный двор, стройку, где занесены снегом леса, груды не вложенных в дело досок и кирпича, а ветер гуляет в пустых глазницах оконных проемов.

Сторожка, пока он ходил, сильно настыла. Терентий Петрович растопил печку, поставил на нее чайник и задумался.

Этой стройке конец. Следовало бы уйти на другую. Ведь строят же где-нибудь, хотя и война! Более нужное. Но его не уволили. Велели остаться. Здесь много еще материалов, их надо охранять. Бросить без присмотра нельзя. И так — то же, что сидеть у постели больного. За это и деньги получать стыдно.

Он написал на листочке бумаги печатными буквами: «Беру в подшивку валенки» — и прикрепил с наружной стороны двери. Заказчики появились сразу, зима начиналась сурово, а новых валенок в магазинах не было.

Новое ремесло далось Терентию Петровичу очень быстро. И вначале он даже сам удивлялся, как ровно и красиво ложится строчка.

Он не ходил в горсовет получать заработную плату. Ему напоминали. Приходила рассыльная. Терентий Петрович отмахивался:

— Успею, получу. Пока не надо. Пусть тратят на что другое.

Осенью стали приезжать подводы, увозить запасы железа.

Терентий Петрович читал официальные бумажки, скрепленные подписью председателя горсовета, хмурился, нехотя открывал ворота и ревниво следил, чтобы возчики не взяли больше указанного в документе количества.

На фронте по-прежнему было очень тяжело, и радиорепродуктор с болью и горечью сообщал: «…после упорных боев наши войска оставили…»

Зимой подводы забрали кирпич и подчистую весь бутовый камень.

Терентий Петрович особенно внимательно прочитал у возчиков документы.

— Куда возите кирпич, ребята?

— А тут за городом завод новый строить будут.

— Строить! Военный? Пушки делать?

— Нет, вроде комбайны и сеялки. Эвакуированный.

— Н-да. А наш дворец, что: вовсе закрыли? Не слыхали?

— Нет, не слыхали.

Проводив подводы, Терентий Петрович пошел в горсовет. Дождался своей очереди к председателю. Назвался ему. Председатель сразу припомнил:

— А! Про тебя мне говорили. Ты почему же не хочешь получать деньги?

— Обхожусь пока, — ответил Терентий Петрович, — а деньги эти запишите лучше на танки. Я вот по какому делу, только твердо: конец нашей стройке или еще на конец?

— Дворцу пионеров?

— Да.

— Нет, не конец. Замечательный дворец для пионеров построим!

— А железо-то и кирпич по вашим распоряжениям уже весь увезли, — с упреком сказал Терентий Петрович.

— Ну что же, в другом месте сейчас нужнее.

— Вот и я тогда то же самое. Пришел уволиться. Делать там мне нечего, пойду, где нужнее.

— Там много еще разных материалов лежит, — покачал головой председатель горсовета, — без сторожа никан нельзя.

— Возьмите другого.

— А ты что ж? Какая разница?

— А я уж пойду, где строят. Для меня веселее. Вот так.

— Ладно, подумаем, — уклончиво ответил председатель. — Только и ты очень-то не торопись. Побудь на прежнем месте пока. В чем нуждаешься?

— Ни в чем. Живу, как все.

— Где это тебе ноги так? — спросил председатель горсовета.

— Давнее, — сказал Терентий Петрович.

— На производстве? Или в гражданскую — беляки?

— Нет. Немец же. Вернее — кайзер.

— Так. Значит, старые счеты.

— Да. С Гитлером будут новые. За это вот за все. Только мне-то как рассчитаться?

— На войну, что ли, хочется?

— Не дурак, понимаю. Где уж мне на войну! На войну ничего не получится. Так я, из сердца.

— Кто в тылу хорошо работает — все равно что на фронте воюет, — сказал председатель.

— А я вот на боку больше лежу, — с обидой сказал Терентий Петрович, — либо людям валенки сижу подшиваю.

— Это тоже нужное — валенки подшивать. Новые для фронта пойдут. Ну, прощай. Насчет замены я подумаю. Останешься — еще лучше, другого искать не надо. А строить дворец мы будем, обязательно будем. Когда именно — не скажу. Вот на фронте станет немного полегче…

На обратном пути Терентий Петрович завернул на площадь. Постоял у репродуктора. Передавали веселый концерт. Пересекая площадь по диагонали, шли люди. Обгоняя их, мчался на одном коньке раскрасневшийся от мороза мальчишка. Вдоль узорчатой ограды городского сада был развешен свеженаписанный метровыми буквами призыв: «Все силы — на разгром врага!»

Едва Терентий Петрович зашел в сторожку и скинул с плеч полушубок, постучала письмоносица.

— Здесь строительство Дворца пионеров? — спросила она.

— Было здесь.

— Антонина Павловна Тарасова работает?

— Никто не работает. Видишь, стройка прекращенная.

— А Тарасова где?

— Кто же ее знает, — Терентий Петрович подумал, что и конторы теперь нет никакой, отдела кадров, и никто не сумеет сказать, где Тарасова.

— Напишите: не работает, — подала ему девушка фронтовой треугольничек.

Терентий Петрович повертел письмо. Адрес был написан твердым красивым почерком, внизу стояли слова «От Н. С. Дранишникова» и номер полевой почты.

Дранишникова Терентий Петрович хорошо помнил. Видна на доске показателей и сейчас еще не смытая дождями его фамилия. Коля Дранишников всегда держал первое место по кладке. О нем часто писали в газетах, рассказывали по радио.

И смутным видением встал тихий весенний вечер. Кудрявые тополя вдоль тротуара. Коля Дранишников в праздничном костюме. И рядом с ним белокурая девушка. Не она ли Антонина Тарасова? Много было девушек на стройке, всех не запомнишь.

— Где написать?

— А где свободное место. Можно на обороте.

Терентий Петрович взял карандаш.

— И тогда, значит, письмо пойдет ему обратно? — спросил он.

— Факт.

— А может, тут важное что написано? Может, человек жене своей или невесте пишет?

— В адресном столе еще справимся. — Девушка стояла вялая, недовольная, устало оттопырив нижнюю губу.

Терентий Петрович подумал: нет, не пойдет она в адресный стол, совсем в другой конец города. Так и отправит письмо обратно. Он накрыл его ладонью.

— Я сам ее поищу, не найду — тогда уж верну вам письмо.

— Пожалуйста, — сказала с удовольствием девушка. И ушла.

В адресном столе Терентию Петровичу дали справку, что Антонина Павловна Тарасова жила в общежитии и выбыла неизвестно куда.

В общежитии сейчас оборудован госпиталь.

Следы оборвались с самого начала.