Павел Васильев - Турухтанные острова

— Вы?!

Сережа успел заранее подготовить улыбку.

— Проходите… пожалуйста…

— Спасибо… Папа и мама дома?

— Нет. Они уехали на дачу к тете Тоне.

«Ага, значит, они пока ни о чем не знают, для них тоже сюрприз! Уже хорошо! Стало быть, с ними еще не говорили. Возможно, только Гришке пришла такая блажь!»

— А вы моего Гришку давно видели?

— Нет, вчера. Что-нибудь случилось?

— Я просто так.

— Он забегал вчера после совхоза, потом поехал домой.

«Вот обалдуй! — подумал Сережа. — Ему некогда переодеться и умыться! Какая срочность!»

— Так что же вы решили?

— Мы?.. Мы решили… пожениться.

Она потупилась.

— А папа с мамой знают?

— Нет.

— Вы стипендию получаете?

— Нет.

— А как же вы собираетесь жить? Вы не получаете, Гришка не получает, на какие же деньги вы будете жить?

— Но разве в деньгах счастье? — спросила она.

— Но и без денег нет счастья. Бесплатно пока тоже ничего не дают.

— Мы собирались пока взять в долг… у вас.

— У меня-а?

— Да. Если вы, конечно, дадите. Гриша сказал, что вы собираетесь купить кооперативную квартиру. А потом, когда мы окончим институт, мы вам отдадим.

— Вот как?! — Сережа не находил, что ответить. Что это — детская наивность или наглость? Хорошо придумано. — А где вы будете жить?

— Пока у вас. Но можно и у нас. Или снимем комнату.

— На эти деньги?

— Да.

— Отличненько! Послушайте, я в свое время сначала окончил институт, затем поработал, чтобы встать на ноги. Мне папа с мамой не помогали. Также и моей жене. Я женился в двадцать семь лет, когда стал самостоятельным.

— Тогда было другое время. Все не так.

— Что же другое?

— Тогда все женились старенькими… Вы не бойтесь, мы не погибнем. А деньги мы вам потом отдадим!

— Да откуда вы знаете, что они у меня есть? С чего вы взяли? — чуть ли не закричал Сережа. — Если я хочу купить кооперативную квартиру, это еще не значит, что я ее уже могу купить! Денежки еще надо заработать! Получить премию! У меня их нет! Поэтому, я думаю, вам следует с женитьбой повременить, пока не окончите институт. Вы и Гришку должны уговорить! Он же болван, ничего не понимает. А вы умная девочка. Женщины все практичнее мужчин. Вы даете мне слово?

— Да.

— Вот и отлично! — Сережа пожал ей руку. — Спасибо! Гришке ни слова, что я был у вас. Ни в коем случае!

«Отличненько!» — думал Сережа, сбегая по лестнице. Такая отсрочка хоть и не меняла сути дела: «Шустри, шустри, предок, сучи ножками, шевели мозгами!» — но все же давала хотя бы временное облегчение.

Сереже никто не помогал в жизни: отец не вернулся с фронта, а мать если и хотела помочь, то не могла. Всего добивался сам. Работал и учился. И еще выкраивал время, чтобы кому-то провести электропроводку, напилить, наколоть, натаскать дров, чтобы заработать трояк на кино.

Он учился на вечернем отделении в Институте связи, а его будущая жена — тоже на вечернем отделении, но Авиационного института. Работали они в одном НИИ, поэтому на занятия ездили вместе трамваем «тройка». До Невского им было по пути. Сережа успевал иногда заскочить в пирожковую, купить несколько пирожков и прибежать на остановку, когда «тройка» еще только появлялась из-за поворота. Правда, в этом случае ему приходилось припустить как следует, чтобы вскочить хотя бы в последнюю дверь, пока она не захлопнулась. Затем они стояли в углу, отвернувшись к окну, жевали пирожки. И Сережа старался прикрыть ее не только от посторонних глаз, но еще и встать так, чтобы не толкали. Ему надо было выходить на Невском, но он доезжал до Торгового переулка, и оттуда до института бежал, так как времени оставалось в обрез.

Обычно они договаривались встретиться после занятий. И Сереже приходилось использовать все свое проворство, чтобы на полпути успеть встретить ее и проводить домой. От Невского до ее дома шли пешком. Входили в парадную и стояли на лестничной площадке у радиаторов отопления, отогревали озябшие руки. В трубах журчала вода. Пахло сухой теплой пылью.

По лестнице кто-то поднимался, кто-то спускался. Каждый проходивший внимательно смотрел на присмиревшую в углу парочку.

И сколько было прелести стоять вот так и смотреть на ту, которая тебе всех дороже! Видеть, как она прикладывается то одной, то другой щекой к чуть теплой трубе, а сама смотрит на тебя, как бы вопрошая что-то задумчиво, одновременно желая запомнить тебя.

Ах, милые, добрые парадные!..

Это теперь можно стало в обнимку идти с девушкой по улице, а в то время кто бы себе такое позволил! Теперь здоровенный двухметровый верзила навалится девушке на плечи, обвиснет, и она, как бурлак груженую баржу, волочит его. Называется — он ухаживает. А тогда ты вел ее аккуратно, благоговейно придерживая под руку, действительно ухаживал, то есть ходил за ней. Раньше отдавали девушке свой пиджак, если лил дождь, сами шли в одной «бобочке», которая, намокнув, прилипала к телу. Отдадут ли его сейчас? Скольких ты укрыла от ненужных любопытных глаз, парадная?

А первый поцелуй! Робкий, застенчивый… И она, будто напугавшись, метнулась и побежала по лестнице. А он продолжал стоять, не зная, как теперь быть с колотящимся сердцем. Прислушивался, как она бежит.

Вот она остановилась где-то там, на верхней площадке.

— До свидания.

— До свидания, — так же тихо ответила она. И не уходила.

Тогда он осторожно, неслышно ступая, стал подниматься вверх. Она стояла потупясь, не глядя в его сторону.

— Ты что? — Он взял ее за плечи, почувствовал, как вся она напряглась, замерла. Поцеловал ее в губы, сухие, горячие. Она, испуганно ахнув, кинулась к двери. Дверь хлопнула. И было слышно, как побежала по коридору.

Он спускался обалдевший, не понимая толком, что же произошло.

Затем, через полгода, они пошли в районный загс.

Был июнь месяц. Буйно цвела сирень. В каждом сквере. По всему городу.

Мать проводила до дверей. Предупредила, чтоб не наступили на порог. Но невеста, однако, наступила. Вот поэтому, может быть, теперь всю жизнь и маешься! Тогда они не верили ни в какие приметы.

Районный загс располагался в конце узкого длинного коридора в красном кирпичном здании бывшей гвардейской казармы. По одну сторону — дверь с надписью «Регистрация браков», напротив — «Регистрация смерти». Тогда это показалось очень забавным.

Посредине коридора, между дверьми, стоял круглый стол. За ним девушка лет восемнадцати и парень заполняли каждый свой бланк. Девушка прикрывала от будущего мужа свой бланк рукой.

— Покажи-ка, как твоя фамилия?

— Не покажу!

— Ну покажи! Пожалуйста, — просил жених.

— Все равно не покажу… Не заглядывай!

Несколько часов спустя, в той же самой комнате, где Сергей живет и сейчас, в этой же коммунальной квартире, справлялась свадьба. Да еще какая веселая!