Елизар Мальцев - Войди в каждый дом

— Ну что ж, постараемся раздобыть и музыку, — пообещал Константин.

— О-о! Тогда я вам в ножки поклонюсь!

Он был смущен выражением такой ничем не заслуженной благодарности, полистал первую попавшуюся под руку книжицу и удивился, что она не разрезана. — Выходит, это им тоже неинтересно?

Васена скользнула взглядом по обложке с фиолетовой свеклой..

— Про опыты разные не берут. — Она пожала плечами, — Я уж их по-всякому уговаривала, а они смеются: мы, мол, и без книжек знаем, на чем свекла родится, а на чем яблоки… Вот если бы вы, как агроном, поговорили с ними, а?

Она коснулась рукою его руки и с таким нескрываемым обожанием посмотрела на него, что Константин тут же согласился.

— Давайте попробуем как-нибудь… Я только думал Начать такие беседы с полеводческой бригадой и с огородной, но можно, конечно, и с доярок… Они ведь мало что знают о кормовых единицах, о рационах, так что польза все равно будет. Зоотехника позовем — пусть и она выложит, что знает!

— Еще бы! Вот здорово! — восхищенно всплеснула руками Васена, будто это нужно было прежде всего ей самой. — Я давно собиралась вас попросить об этом, но как-то не смела…

— Это вы-то не смели? — Константин рассмеялся. — А по-моему, вы любого уломаете!.. Помните, как уговорили меня пойти на свадьбу?.. Мне до сих пор не по себе… — Константин вздохнул, помолчал. — Может быть, не послушайся я вас, все у них сложилось бы по-другому…

— Чепуха! — резко заявила Васена. — При чем тут вы? Разве можно связывать свою жизнь с человеком, которого но любишь? Не уважаешь даже?

— Но мне казалось, что Ксения Корнеевна…

— И я так считала, — горячо и порывисто перебила Басона. — Я думала, что у них есть что-то общее… Но ее не поймешь. Она вот мне родная сестра, а что она за чело-век, я до конца не знаю… Она добрая, про честность я и не говорю — тут к ней не подступись, а принципиальная такая, каких редко встретишь, во вред себе, но принципиальная. — Лицо Васены уже было иным, чем минуту назад, оно дышало тревогой. — Прямо обида берет, когда около какой-нибудь пустой женщины хороший человек страдает. А тут такая душа, а к ней погань липнет… Э-э, словами тут не поможешь! Но мне ее ужасно жалко…

— И мне тоже…

Константин сам не знал, как вырвались у него эти слова, поймал недоуменный и как бы вопрошающий взгляд Васены, но договорить не успел — в красный уголок стали входить доярки и рассаживаться вокруг стола и на длинной лавке около стены.

Они входили тихо и степенно, без обычной суеты, шуточек, смеха, как это бывало, когда они собирались прежде, молча разместились, положив усталые, словно размякшие после дойки, руки на колени, на красную скатерть стола.

Снова начиная волноваться, Константин пытливо вглядывался в обветренные лица женщин, такие разные, непохожие, но сейчас скованные одним выражением не то настороженности, не то угрозы.

«Да что с ними такое?» — всполошился он.

Поискав глазами Авдотью, он дружески кивнул ей, по она тоже сидела насупленная и строгая, даже не ответила на его улыбку.

Одна Васена ничего не замечала, радостно оглядывала всех, кому-то подмигивала, посмеивалась. Она сняла свою пушистую шапочку, бросила ее на стол, встряхнула белыми волосами.

— Значит, так, — призывая к тишине, проговорила она и развернула газету. — Я буду вам каждый день читать, что найдем интересное в газетах. Если чего не поймем, не разберемся своим умом, позовем на помощь нашего парторга, ясно? А теперь скажите, какие вас новости больше интересуют — что в мире делается или у нас в стране? С чего начнем?

— Начинай с середки, не ошибешься! — насмешливо крикнул кто-то.

— С какой середки?

— Фенька, скажи, где там про Аникея пропечатано! Вскочила молодая круглолицая доярка, та самая, что позже всех прибежала на дойку, сдернула с головы платок, и рыжие волосы ее, попав в золотистую, пыльную полосу света, падавшую из оконца, огнисто вспыхнули.

— Читай, как наш Аникей в области похвалялся! — с вызовом проговорила она. — Какие он сулит нам золотые горы и кисельные берега!.. В самой середке, говорят, напечатано!..

— Тоже агитаторша — читает книгу, а видит фигу! — Кто-то хрипло рассмеялся.

— Я сейчас… сейчас, — торопливо шептала Васена, вся малиновая от растерянности и стыда.

Молодая доярка, слояшв руки на груди, ждала, когда Васена найдет то, что встревожило всех.

— Вот! Вот! — Васена развернула газету. — Называется «Дадим родине больше мяса и молока!».

Константин весь подался вперед, стал за спиной Васены, и, пока она в напряженно-стылой тишине читала эту статью, он быстро пробежал ее глазами, буквально глотая строки…

В газете сообщалось, что председатель черемшанского колхоза выступил на очередном областном совещании и произнес, как было сказано, «взволнованную» речь. Он рассказал не только об успехах руководимого им колхоза, но и торжественно обещал, что колхоз берется выполнить три с половиной годовых плана по мясу и два плана по молоку. Он говорил о каких-то скрытых резервах и возможностях, таящихся в хозяйстве. Предлагал всем последовать примеру одной передовой области, где колхозники отказались от своих личных коров, продали их колхозу и том самым не только освободились от ненужного и непроизводительного труда, но и сумели произвести больше продукции на сто гектаров земельных угодий.

— «Скажу вам откровенно, по-мужицки, что корова является обузой для настоящего колхозника, который болеет за свой колхоз, — уже поборов недавнюю растерянность, звонко читала Васена. — Она связывает его по рукам и ногам и мешает ему отдавать все свои силы коллектив-пому хозяйству. С кормами всегда нехватка, с выпасами плохо, с помещением тоже нелегко. А колхоз может взять все эти заботы на себя — они прокормит закупленных коров, и получит от них больше молока, и снабдит этим молоком по дешевой цене самих колхозников. Я уверен, что наши колхозники поймут все выгоды такого дела и с облегчением и даже радостью расстанутся со своими буренками. Разрешите заверить областной комитет партии, а также наш районный комитет, что мы с честью выполним взятые на себя обязательства! Мы призываем последовать нашему патриотическому примеру другие колхозы области, потому что у нас у всех одна задача — создать в нашей стране изобилие хлеба, мяса, молока и приблизить тем самым светлый день коммунизма!»

Доярки минуту-другую молчали, словно пораженные общей немотой, потом заговорили вразнобой, все сразу, не слушая друг друга:

— Вот, паразит, что удумал!

— Бабы! Да что ж это деется на белом свете?

— Да меня хоть режь, я свою не отдам!

— Ну жизнь, черти бы ее с квасом съели! Как на коромысле: то вверх тебя швырнет, то вниз!