Ольга Трифонова - Закон Паскаля

— А дом?

— Вот с домом сложнее. Но об этом в другой раз. Вас не хватятся?

— Предоставьте об этом беспокоиться мне.

— Не имею права. Вы дама передовая, на предрассудки плюете, к миру искусств отношение имеете, а там ведь все проще, не то, что у нас, трудовых муравьев.

— У вас втихаря принято, чтоб воды не замутить. Не бойтесь, Сомов, мы вернемся врозь. И другого раза не будет, — Светлана встала, — а шоколад отнесите завтра повелительницам птиц. У меня от него аллергия.

— Другой раз будет, — он потянулся через стол, взял плитку, — шоколад отдам Роберту, у его дочери нет аллергии, наверное, не с чего ей быть. Другой раз будет, — встал, подтянул без стеснения брюки, — вот только непонятно, что вы за птица, стрекоза.

На другой день и потом, несколько дней подряд, Светлана сразу после завтрака исчезала из поселка. Придумывала каждый раз новый предлог: какой-то сельский магазин, по верным сведениям, забитый заграничными товарами; или усыпальница знаменитого полководца, которую необходимо посетить; или пустынный, никому не ведомый чудный пляж, расположенный километрах в тридцати.

Магазин оказывался заурядной лавчонкой, торгующей граблями, чугунками и лежалым уцененным барахлом; на пляже — заболоченной низине — паслись черные угрюмые коровы; а дорога к усыпальнице засыпана горами щебня, перегорожена деревянным барьером с кустарно намалеванным «кирпичом». Сергей отказался ехать в объезд по проселку, берег машину. Вышла ссора — нехорошая, злая, с припоминанием мелочных обид, с жестокими упреками. Сергей в бешенстве рванул на обочину и тотчас застрял в груде вязкого тяжелого асфальта. Выл двигатель, что-то скребло по днищу, Сергей не щадил машину, яростно переключая скорости, но увязали все глубже и глубже. Подъехал скрепер, черно-загорелый парень вылез из кабины. Подошел к прилипшей, жужжащей предсмертно надсадно, как муха, красной беспомощной букашке, приладил толстый канат с разлохмаченным концом. Когда скрепер, ревя, двинулся вперед, Светлана зажмурилась. Показалось, что сейчас произойдет страшное: канат лопнет, и они камнем отлетят назад. Но машина боком, под чудовищный скрежет гальки потянулась за желтой махиной.

Отъехали немного от злополучного места. Сергей заглушил мотор, сидели молча, обессиленные недавней злобой. Полдень звенел дрожащим маревом, гулом пчел над лиловыми зарослями вереска, раскаленным слепящим и плоским диском солнца. Белые песчаные дюны, казалось, медленно вздымались, истаивали и текли, словно раздавленные яростным светом.

— Посмотри, что это там у меня, — сказал Сергей. Повернул к ней голову. По щеке от виска тянулась глянцево змеящаяся кровавая извилина.

— Ну-ка, выйди, — приказала Светлана.

Из кожаного футляра автомобильной аптечки вынула йод, вату.

— Наверное, когда высовывался, камушком из-под колеса царапнуло, — объяснил Сергей, глядя испуганно.

Это была жалобная просьба о мире, и Светлана приняла ее. Вытирая осторожно присохший к коже подтек, изображала важного врача, светило хирургии.

— Тампон, еще тампон, — приказывала коротко, и Сергей покорно протягивал клочья ваты, — спокойно, больной. Надо терпеть. Бог терпел и нам велел, так ведь?

Сергей преувеличенно стонал, закатывал глаза, спрашивал тревожно:

— Доктор, я буду жить?

— Будете, — отвечала Светлана, — конечно, будете, но сниматься в кино уже никогда.

— Я не могу без искусства, — ломался Сергей, — в нем вся моя жизнь.

— На худой конец вы сможете играть пиратов. Билля Бонца.

— Это не мое амплуа. Я ведь герой-любовник, — кокетливо мямлил Сергей и клал ей на плечо руку.

— Не вертитесь, больной, сейчас буду накладывать швы, — заклеила ссадину на виске пластырем.

Желтая «Волга» с синим фонарем на крыше проехала медленно, остановилась чуть впереди. Одновременно с двух сторон распахнулись дверцы.

— Сейчас тебя арестуют, — прошептал Сергей, — неудачное покушение на мужа. Показания пострадавшего во внимание не принимаются.

Ослепительно щеголеватые, в отглаженных голубых рубашках, с надраенными кокардами, удивительно похожие румяными молодыми лицами, неторопливо подошли двое.

— Какие-нибудь проблемы? — с твердым акцентом спросил водитель.

Другой медленно, внимательным взглядом оглядел машину, Сергея, Светлану. Задержался на номере, на кусках окровавленной ваты возле колеса.

— Да вот поцарапал щеку, застрял там, — Сергей махнул вперед, — ремонт, ну вот и застрял.

Говорил торопливо, и как-то чрезмерно искренне, будто и впрямь хотел скрыть что-то дурное.

— Позвольте взглянуть документы, удостоверяющие право вождения.

— Конечно, конечно, — торопливо полез в кабину.

Лейтенант вдумчиво изучал бумаги, пока его напарник, не выпуская из виду Светлану и Сергея, обошел машину. Вернувшись, сказал что-то товарищу по-эстонски.

— Прошу, — тот протянул бумаги, взял под козырек, — приятного путешествия.

— Больница через десять километров. Там вашему спутнику могут сделать противостолбнячный укол, — с важной значительностью добавил тот, что машину осматривал. И долгий испытующий и будто предостерегающий Светлану взгляд.

Не торопясь, чуть вразвалку, пошли к «Волге».

Сели опять одновременно и одновременно хлопнули дверцами. Этот номер был у них хорошо отработан и производил должное впечатление непоколебимой и неотвратимой справедливости. Уезжать медлили, в зеркальце следили за дальнейшими действиями Светланы и Сергея: прямые спины, неподвижные затылки. Когда проезжали мимо, Светлана легкомысленно помахала рукой, — ни кивка в ответ, ни улыбки.

— Забавные какие, — засмеялась она, — ведь, действительно подозревали меня, леди Макбет им померещилась. Ты заметил его взгляд? Мол, не вздумай, ты у нас на заметке.

— Тебе показалось, — буркнул Сергей. И вдруг неожиданное: — Хотя каждый, кто на свете жил, любимых убивал.

— Месье, у вас дурное направление мыслей, — нараспев ответила по-французски Светлана, — что за цитаты? Зачем? Эти отглаженные мальчики насмотрелись заграничных фильмов, вот и подражают. «Какие-нибудь проблемы?» — передразнила твердый акцент, — им ужасно нравится их работа и…

— Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал, — повторил Сергей, — как дальше?

с насмешливой торжественностью продекламировала Светлана, — красивые слова.

— Красивые, — согласился Сергей, — и верные.

— Тебе хочется беседы в духе Достоевского? — поинтересовалась холодно Светлана. — Я не склонна, слишком душно, — открыла ветровик со своей стороны. Сквозняк, зашелестев бумажками на полочке у заднего стекла, холодком подобрался к вспотевшей спине.