Геннадий Ананьев - Орлий клёкот. Книга вторая

Но и рассвет набирал силу. Пока, правда, не очень спешно, однако же, неотвратимо.

— Шире шаг, мужики. Шире шаг!

Успели в серости предутренней, не зрячей еще, проскользнуть в лес. Отошли от опушки сотню-другую метров, и только попалась на пути небольшая полянка — повалились обессиленно райкомовцы. Не один, не два, а все выдохлись совершенно, не в состоянии больше сделать ни шагу. Их даже вагой не поднять.

Не входил привал в план Темника, но что делать? Выслал к опушке дополнительный заслон и приказал развязывать вещмешки с продуктами.

— Шоколаду им. Плитку на двоих. Сала по кусочку. Больше ничего. Нельзя им много.

Червячка даже не заморили. До одури есть хочется освобожденным. Кто-то даже стал настаивать на добавке, но хриплый голос Первого пресек настырность:

— Командир отряда — врач. И никаких протестов чтобы я не слышал.

Сами же партизаны, на зависть подпольщикам, подкрепились основательно. Благо, было чем. Прикорнуть бы после сытного завтрака минут шестьсот, как пошутил кто-то, звавший наверняка расхожую красноармейскую прибаутку, но Темник на отдых отпустил всего ничего. Оставив на опушке поляны заслон, приказал:

— В колонну по два. Вперед!

Двинулись. Не так прытко, как по ровности полевой, но все одно — поспешно. Главное, думалось каждому, проскочить оврагами до своего леса, пока фашисты не узнали о налете их партизанском.

Один Темник знал, теперь уже без всяких сомнений, что никакой погони не будет, но он-то больше всех беспокоился и о разведке, и о надежной охране тыла, внося тем самым еще большую тревогу в сердца партизанские. И даже когда миновали овраги, Темник остановил отряд на совсем короткий привал, чтобы только подкормить еще немного райкомовцев, а то они вновь на пределе сил шагали.

На этом привале услышал Темник сказанное со вздохом:

— Подпалить бы выселки — фрицам невдогад стало бы о нашем налете.

— Дело толкуешь, — поддержало сразу несколько человек. — Только ведь скошена полоска — травку теперича не приживить.

— Отчего — не приживить? Возвернуться двоим-троим и — пустить петуха.

— Эка, возвернуться! Фашист, он тебе возвернется. Не возрадуешься.

— Нешто они спохватились? Спят, поди, еще. Шуму-то нет.

«Умно рассуждают, — оценивал разговор Темник. — Тактически грамотно. Вот тебе и мужики!»

У него у самого возникала мысль поджечь хутор, только отогнал он ее прочь, ибо не было такого приказа от Пелипей. Он хотел было вмешаться в спор, чтобы объяснить никчемность поджога, ибо не так уже трудно определить и по обгоревшим трупам, отчего они погибли, но его опередил Первый:

— Лучше всего бить фашистов, но им не попадаться живыми. Разве я так хрипел?..

— Эт уж — точно. Любо-дорого было слушать. Особенно когда с трибуны.

— Но нас еще не пытали. Забавы ради мне шею чуть не свернули. Высок, видишь ли, оказался. Запомните: оправданный риск — геройство, неоправданный — глупость. Сжигай или нет хутор, следов мы там достаточно оставили.

Молчал привал. И то сказать — Первый совет дает. Кто ж перечить станет? Непривычно. Да и чего ради быть несогласным, если по уму все?

А Темник лихорадочно ищет ход, чтобы не выпустить своей командирской власти, своего командирского авторитета. Первый — гость все же. Высокий, начальствующий, но — гость. Так нужно поставить дело. Нашелся. Быстро. Будто все так и должно было быть. Спросил строго:

— Всем ясно?! — И почти без паузы скомандовал: — Тогда, товарищи, вперед!

Часа через два, когда они уже были недалеко от болота, их насторожил гул приближающегося самолета. Все остановились, оглядывая с недоумением небо, а Кокаскеров, находившийся в конце колонны, крикнул Темнику:

— Командир, маскироваться прикажи!

— Ложись! В кусты прячься! — откликнулся Темник, ругнув себя за медлительность. Он должен быть во всем первым, тогда только его авторитет станет незыблемым. — В кусты. Быстро!

Сам он тоже нырнул в тонкоствольный подлесный орешник с еще зеленой и густой листвой, но не упал, не притаился — лишь нагнул над собой несколько веток. Внимательно вглядывался в небо.

«Рама». Совсем низко летит. И кажется, очень уж медленно. Все разглядеть могут летчики. Жди, значит, карателей.

— Спохватились, супостаты! Теперь — держись, — услышал Темник голос из кустов.

И поддержку:

— Как пить дать. Поспешать нужда есть к базе. Окопы там. Отобьемся, если что.

Доволен Темник, что об окопах, которые рыли без особой охоты, вот так вспомнили, хотя сам он знает, что никогда они не потребуются. Устраивает Темника вполне и то, что люди спешат поскорее в базу. Значит, обжились. И только начал удаляться гул разведчика — скомандовал громко:

— Вперед!

Еще несколько раз притихали в гуще подлеска, прячась от вражеского самолета-разведчика; к обеду, однако же, как и было условлено, успели. Радости и у прибывших, и у встречавших — с избытком. Пшенная каша, прилично сдобренная топленым свиным салом, давно готова — садись только за стол. Прибывшие тоже от себя пожелали угостить товарищей, принялись было развязывать вещмешки с трофейными продуктами, но Акимыч пресек безмерность:

— Трофею всю сдать на склад. И оружие, понятное дело, и продукты.

На тех, кто попытался недовольничать, цыкнул, и все примолкли.

Первый оценил хрипло:

— Дисциплина хорошая у вас. Это — хорошо.

После обеда в командирской землянке подводили итоги свершенного и решали, как жить и работать дальше. Ликовал Темник, слушая похвалы и в свой адрес, и особенно в адрес Пелипей.

Первый хрипел:

— Беречь ее нужно. Как зеницу ока. Но наладить с ней связь нужно и райкому. Чтобы смогла предупреждать и нас об опасности.

Темник соглашался, но с оговоркой: не создаст ли двойная связь угрозу провала? Первый ответил:

— Будем думать, как лучше. Сообща думать.

— Хорошо, — согласился Темник, но думать он вовсе не собирался. Он сообщит ей о предложении первого секретаря подпольного райкома и станет ждать ее решения. Вернее, не ее, а немца-щеголя.

Нужно было время Темнику и для получения инструкций, как поступить с подпольным райкомом: отпустить его либо настоять, чтобы остался в отряде. Но времени на это не было отпущено, и думал потому Темник сам. И всю обратную дорогу, прикидывая все плюсы и минусы и того и другого варианта, и сейчас, когда подошел момент обговаривать эту проблему уже конкретно. Решился. На свой страх и риск.

— Райкому подпольному предлагаю иметь главный штаб здесь. Во-первых, надежно. Полностью исключен провал, подобный случившемуся. Во-вторых, можно вполне использовать для руководства подпольщиками наши, партизанские, каналы связи…

— Мы вступили в смертельную борьбу с захватчиками, и не о безопасности личной должны быть наши мысли, — возразил Первый. — О борьбе действенной…