Геннадий Ананьев - Орлий клёкот. Книга первая

«Сегодня казаки поплатятся за все!» — злорадствовал Абсеитбек.

Не предполагал вовсе Абсеитбек, что пограничники готовятся к встрече с ним. Когда отряд дезертиров скрылся за скалой, куда вместе с рекой подныривала дорога, Богусловский приказал оставшимся казакам построиться, а затем объявил свое решение:

— Сегодня, завтра и еще несколько дней дозоры высылать не станем. Вполне возможно нападение на крепость. Отбиться будет несложно, но при одном условии: непременное подчинение всех одной воле — командиру. Командование гарнизоном принимаю на себя. Кто против? Нет? Вот и превосходно.

— Погоны только сымай.

— Сделаю это безусловно. Вас тоже попрошу сделать это непременно сегодня. — Переждал, пока утихнет возбужденный говорок, затем вновь заговорил, по-командирски чеканя фразы: — Начальником штаба назначаю подпоручика, простите, товарища Леднева. Командиров взводов и отделений предлагайте сами. Если окажутся несведущими — сменю. На обсуждение кандидатур десять минут. Разойдись.

К удивлению Богусловского, буквально через две-три минуты казаки объявили свое решение. Обошлось без спора. Взводными выбрали пожилых казаков, крепких служак Тимошина, Деева и Костюкова — самого, пожалуй, молодого из казаков и самого приметного. Усы, что тебе колосья спелые, остисто торчат, глаза ясные, будто у девицы-негулены, а язык словно дамасской стали клинок — не подворачивайся.

— Командиров прошу ко мне на совещание. Остальные — свободны.

Скомандовал и… стушевался: где совещаться? В офицерском собрании? Повел в свою квартиру и, пока рассаживались новоиспеченные командиры в маленькой уютной гостиной, присматривался к ним. Задумчиво-напряженные лица у пожилых казаков, наивно-удивленное у Леднева и совершенно беспечное у Прохора Костюкова. Не напрасно ли избрали его взводным? Какой из него командир? Не посчитались казаки с вековечной мудростью солдатской: молодой — на службу, старый — на совет. Молодайкам в станицах головы кружить — это Прохору в самый раз бы. Но дело сделано.

— Я собрал вас на совет командиров, — начал немного торжественно Богусловский и сам же смутился. Какой совет? Вздохнув, продолжил уже буднично: — Как обороняться станем, давайте прикинем…

— При нижних чинах счел перечить неуместным, теперь же позвольте, Иннокентий Семеонович, усомниться в целесообразности организации обороны. Возможно ли предательство? Я не могу помыслить, чтобы Андрей Павлантьевич так низко пал. Из одной тарелки хлеб брали… — сказал Леднев.

— Табачок, думаю, у вас с ним поврозь был! — весело, даже радостно улыбаясь, бросил реплику Костюков.

«Ишь ты, психолог», — одобрительно подумал Богусловский. Ледневу же ответил вопросом:

— Потерявший честь единожды, дорого ли ценит ее?

— Весьма сомнительно предательство, — упрямо стоял на своем Леднев. Но мнение мнением, а служба службой. Заявил твердо: — При всем при том готов прилежно исполнять все меня касающееся. Слово чести…

— У меня такая думка: хлебы и муку поднять сюда, — прервал Костюков пустые, как ему представлялось, разговоры бывших офицеров. — Коней к ночи вдосталь напоить, запас сделать воды, сколько по силам. У бани и пекарни засаду крепкую посадить. И не только дорогу дозорить, а и берег. Подплывут, чего доброго, на бурдюках…

— Эка, хватил! — удивленно воскликнул Леднев. — В столь холодной воде возможно ли?

— Вот невидаль! — хмыкнул Костюков. — Салом курдючьим с перцем натрутся, бузы [2] Буза ( казах .) — легкий хмельной напиток из проса. кису выдуют — и начхали они на стужу. Впервой им, что ли?

Хотел еще подначить: «Молодо, мол, зелено», даже погладил, предвкушая поощрительные улыбки казаков-взводных, свои усы-колосья, но сдержался. Продолжил свой план:

— У водопровода еще засаду. Самых храбрых и умелых. Без него мы недолгие вояки. Говаривал казакам еще прежде: давайте колодцы соорудим. Куда там! Где, мол, неприятель, чтобы осадил крепость? Нету его. Вот тебе и нету!

Слушая Костюкова, Богусловский все больше проникался к нему уважением. Вот тебе и беспечный вроде!

— Разумно все. Считаю, план можно принять. Прошу высказываться остальным.

Совет командиров длился недолго. План Костюкова одобрили все, и Богусловский подвел итог:

— В засаду у реки выделим взвод Костюкова полностью. Остальные два взвода — в крепости. От каждого взвода выделить по пяти человек в мой резерв. Прошу командиров взводов предупредить казаков, чтобы почем зря не палили патроны. Огнезапас у нас большой, но следует учитывать, что мы можем оказаться блокированными продолжительное время. Все у меня. Пошли во взвода.

Богусловский вышел на крыльцо вслед за командирами. Солнечно, морозно и тихо. Что тебе в России в добрый зимний день. Здесь таких дней досадно мало. Солнца, в общем-то, много, но и ветра не меньше. Холодного, пронизывающего. Не только люди, но и горы, казалось, зябли на таком ветру, становились жуткими, пугающими. А сейчас они были веселыми, лучистыми. Белизна их слепила.

«За горами тоже следует установить наблюдение. Горцы — что барсы, везде пройдут», — подумал Богусловский и пошагал к крепостным стенам, чтобы окончательно убедиться в верности принятого плана обороны.

Оборонять, собственно, пограничный городок было не трудно. Природа словно специально позаботилась о пограничниках, создав довольно просторную террасу под горами. О ней легенда есть: осерчали горы на реку за вечный ее надоедливый шум, решили проглотить. Язык высунули, но до воды дотянуться им не смогли. По краю этого языка и возвели фортификаторы крепкие кирпичные стены с бойницами для винтовок и пулеметов. Отвилок от дороги в крепость пробили неширокий, для одной брички, и с таким расчетом, чтобы от ворот он насквозь простреливался и по бокам имел валы-брустверы. Роль окопа мог играть отвилок. По обочине отвилка протянули пожарный шланг, серый, незаметный, а за воротами поставили ручной пожарный насос — вот тебе и водопровод. Прежде этот водопровод Богусловский считал воплощением весьма рациональной мысли, сейчас же думал иначе: водопровод — ахиллесова пята крепости. Без пекарни и бани можно, в конце концов, и обойтись, а без воды каково? Один выход — снег топить. Только много ли его натопишь на двух кухонных плитах, хотя и больших? Никак коней не напоишь.

«Костюкова нужно пулеметом усилить, — решил Богусловский. — Еще один пулемет — к воротам. На кожухи муфты из овчины сшить, чтобы вода не замерзала».

Неспешно он обошел по стене весь городок, впервые за годы службы здесь так внимательно его изучая. Не все оказалось так надежно, и ловкие горцы здесь могли вполне вскарабкаться к стенам крепости, а затем, втянув сюда лестницы, преодолеть и сами стены. Выход один — засады перед стеной.