Геннадий Ананьев - Орлий клёкот. Книга первая

Когда же он вернулся в казарму, чтобы сообщить взводным окончательное свое решение, Костюков опередил его:

— Забыл я, командир, сказать тебе прежде: засады нужны еще в трех местах…

— Спасибо, я по поводу этого и хочу распорядиться, — прервал Костюкова Богусловский, удивляясь вновь такой наблюдательности, такому умению от природы оценивать обстоятельства. Он был доволен Костюковым, хотя фамильярность молоденького взводного коробила его.

А Костюков продолжал:

— Колючей проволоки валики можно напутать…

— Весьма разумно! — не скрывая восхищения, воскликнул Богусловский. — Дельно, ничего не скажешь.

Дотемна казаки успели сделать все, что задумали, и изрядно утомленные, повалились на койки. Не спали только часовые, усиленные, парные, да Богусловский. Он писал письмо домой, с мельчайшими подробностями рассказывая обо всем, что произошло в захолустном пограничном гарнизоне, одновременно как бы со стороны осмысливая все пережитое им в эти дни, оценивая свои поступки, свои слова, еще раз определяя либо их верность, либо ошибочность. Когда он поставил точку в письме, точку своим раздумьям и сомнениям: «Нет, с границы не уйду!» — уже перевалило за полночь, и пора было поднимать казаков-пограничников.

Повремени бы немного Богусловский, опоздали бы казаки. Абсеитбек с двумя сотнями джигитов уже находился совсем недалеко, уже остановил отряд, чтобы обуть ноги лошадей в чулки из плотной кошмы. Распоряжения отдавал вполголоса, но тот, кому Абсеитбек приказывал, хорошо слышал его, моментально и точно все исполнял. Одни натирали курдюками, круто пропитанными красным перцем, пятерых самых отважных джигитов, другие надували бурдюки и стягивали их попарно сыромятными ремнями, третьи снимали с седел веревки с острыми кошками на концах, еще раз проверяя, надежно ли они привязаны, — через четверть часа три десятка джигитов бесшумно заскользили по дороге, держась поближе к скалам. Им предстояло вскарабкаться по давно облюбованным местам к стенам крепости и затаиться, пока джигиты-пловцы не подадут сигнала. Тогда перекинут они кошки через стену и взберутся по веревкам наверх. А там как аллах рассудит.

У пловцов задача сложней. Они, подплыв по реке до пекарни, оглоушивают часового (охранял пекарню всегда один казак), затем, когда тот приходит в себя, принуждают провести их к крепости и вызвать охраняющего ворота часового. Вот тогда можно обоим — нож в горло. Простонет тогда один из пловцов филином, и перемахнет тридцатка джигитов через стену. Абсеитбек же поспешит с остальным отрядом к крепости.

Никто не уйдет от расплаты. Из офицерских спин нарежет Абсеитбек собственноручно ремни, а мастера сплетут из них крепкую камчу [3] Камча ( казах .) — нагайка, плеть. . Так будет! Так хочет аллах!

Уверенный в непогрешимости своего плана (сколько лет думано и передумано!), Абсеитбек вовсе не предполагал, что этого могут не хотеть казаки, что не спешат они расстаться с миром грешным и что станут драться они за свою жизнь.

Первая неприятность джигитов ждала у стен крепости: как раз на тех местах, где они намеревались тихо отсидеться до сигнала, бугрились густые кольца колючей проволоки с нанизанными консервными банками. Потяни, чтобы сбросить проволоку с обрыва, адский шум поднимется, весь гарнизон переполошит.

Не ведали того контрабандисты, что за стеной притаились казаки с досланными в патронники патронами. Не решился Богусловский выставить заслоны на воле, не так велик гарнизон, чтобы рисковать. Приказал по паре мотков проволоки раскидать в опасных местах. Ну а у казаков своя смекалка. Банок понанизали на проволоку. Отпадает нужда глаза пялить в темень, враз оповещение произойдет, стоит кому-либо дотронуться до проволоки.

Дремали казаки, уткнув носы в воротники полушубков романовских, коротая остаток ночи. Не опасались никакой внезапности налета. Джигиты же не знали, что предпринять для выполнения задуманного. Первые пятерки умостились с горем пополам перед препятствием, а что делать остальным? Тем, кто еще на дороге, проще. Ну а тем, кто уже полез вверх и теперь замер, вцепившись пальцами рук и ног в острые камни, как быть?! Долго так не проторчишь. Хоть бы сигнал поскорее от пловцов. Можно будет сбросить проволоку, тогда пусть шумит. Без стрельбы, верно, не обойдется, но иного выхода нет. Если спешно все сделать, казаки не успеют из казарм повыскочить.

А сигнал все не поступает. Тихо у бани и пекарни. Подозрительно долго длится эта непонятная тишина…

А кому подавать сигнал, если все пловцы, один за другим, прикончены шашками и сброшены обратно в реку. Далеко уж уплыли, за кордоном уж, должно быть.

Вот-вот рассветет. Абсеитбек нервничает, не зная, как поступить дальше. Он все определенней начинает понимать, что план его, мудрый, так долго вынашиваемый, рухнул, как ветхий, подъеденный солончаком глиняный дувал после затяжного дождя. Он ждал хотя бы выстрела либо крика, но только речка, не знавшая покоя, наполняла темноту тревожащим душу ворчанием.

Вот наконец раздался выстрел. За ним — другой, и вскипела перестрелка. Плохо это. Сонных ножами резать куда сподручней, но отступать Абсеитбек не намерен. Выхватил маузер:

— Велик аллах! Смерть неверным!

Почти бесшумно в войлочных чулках поскакали кони по дороге, словно большущая стая сов пластала в погоне за жертвой. Все ближе поворот, за которым то хирела, то вновь наливалась уверенной силой перестрелка. Абсеитбек стегал коня, не боясь, что тот может споткнуться и свернуть шею себе и ретивому хозяину. Одно желание владело сейчас «королем контрабандистов» — скорее к воротам крепости, скорее ворваться в нее! А что там происходило, он даже не задумывался.

А произошло то, чего защитники крепости вовсе не хотели. Один из горцев углядел лазейку в колючих витках и ловко пробрался к стене, не звякнув ни одной банкой. За ним пролезли еще двое. Кошки решили не перекидывать, а подсадить самого легкого. Так и поступили…

Подтянулся джигит на руках, осмотрел двор — ни души. А казаков, в дреме к стене притулившихся, не видно ему: толстая стена. Перевалился через нее — и вниз. Казакам на головы. Смахнуло с них дрему одним махом. Джигит успел всего один раз выстрелить, смяли его, бедолагу, и порешили, мстя за пораненного сотоварища. И тут же к амбразурам было, только вышло не так, как мыслили казаки. Те двое, что под стеной остались, быстро отпугнули казаков от амбразур. Сунет джигит маузер в амбразуру на миг, глядишь — в плече у казака дырка. Пока казаки смекали, как да что, горцы проволоку сбросили вниз — и к стене. Толку, правда, немного от этого, кошки не перебросишь через нее, но десяток амбразур заблокировано.