Геннадий Машкин - Открытие

Дворик был плохо очищен от снега. Узенькая тропиночка вела от калитки до сеней с ответвлением к стайке. Пока дошли до пристройки, несколько раз провалились в снежный целик. Для унтов это было плевое дело, а Гарька набрал в свои войлочные ботиночки снега и бросился выцарапывать его, пока Женя стучался в толстый слой льда на окне.

Обмороженное окно издали казалось темным. Но вблизи было видно, что в доме горит слабый свет. И внутри заскрипели шарниры, раздались легкие шаги, и открылась дверь.

— Добрый вечер...

— Здравствуйте, люди добрые...

Ксения Николаевна была во всем черном, и в аспидном сумраке сеней белело лишь ее лицо. Она придержала дверь, и парни перешагнули порог, не задев его и носком. Ксения Николаевна приметила это, и сама долго не могла отвести глубоких глаз от порожной перекладины. Над ее головой встрепенулся лампадный флажок огня и высветилась икона, склеенная из двух половинок с небольшим смещением. От неумелого склеивания у божьей матери перекривился рот, и казалось, она вот-вот заголосит над своим Христом-младенцем. Раньше эту икону видели в доме у Фени с Ваней, куда ходили покупать овощи. Теперь икона перекочевала сюда.

— Вечер добрый, Ксения Николаевна, — повторил Женя, стараясь отвести взгляд от запавших глаз Игоревой матери.

— Здравствуйте, Женечка, — поклонилась хозяйка гостям. — Доброго здоровья, Гарий Есифович...

— Мы к вам поздновато, — заговорил Гарька, стараясь не сипеть. — Но как говорится, лучше поздно, чем никогда.

— Ко мне можно в ночь, полночь, — ответила мать, и в глазницах ее блеснуло, — молюсь да плачу, сна ни в глазу... Две ночки осталось, а сколько потом мне их навесят?!

— Это сейчас и от вас зависит, — засипел Гарька. — Мы как раз пришли от имени защиты... Хотим вам помочь... Вернее, не вам, а вашему сыну... А в общем, и вам, и ему...

— Я молюсь каждый час господу. — Ксения Николаевна подняла взгляд на икону. — Помоги, сохрани, помилуй!

Женя, не зная, что говорить дальше, покосился на Гарьку, а тот деловито растирал пальцами стеклышки очков.

— Да вы присаживайтесь, — оживилась все же Ксения Николаевна. — Могу чайком вас угостить.

Она кинулась к печке, но Женя с Гарькой остановили ее в один голос, заявив, что сейчас только от стола. Ксения Николаевна опустилась на табуретку, гости тоже присели.

— Суд-то будет народный, — наконец нашелся Гарька. — Можно человека осудить и засудить!

— Да я уж и не знаю, что делать, чтоб спасти сына, — зашлась Ксения Николаевна. — Ночей мне много не пережить одной.

Женя склонил голову, но побоялся поставить локоть на чистую скатерть. Все в квартире поражало чистотой, порядком, блеском посуды. Не верилось, что здесь произошла такая трагедия, на этом вот пороге!

— Нам от бабушки осталась Смоленская богоматерь, — сказал Женя ни с того ни с сего. — У вас это какая? — он показал глазами на икону.

— Курская, — ответила Ксения Николаевна. — Феня мне поднесла ее.

— Ну, а за что вам Феня могла подарить свою икону? — уцепился Гарька. — За какую такую особую услугу?

— Я все, что надо, уже говорила следователю Коровину и Людмиле Александровне, — произнесла Ксения Николаевна так, что скулы ее остались неподвижны. — И вам, Гарий Есифович...

— Вы не бойтесь нас, Ксения Николаевна, — вступился Женя. — Мы собираем смягчающие сведения... Чтобы помочь Игорю, как вы сами просили...

— Просила! — дрогнули скулы Ксении Николаевны. — Думала, соберутся друзья-товарищи Игорька да устроят ему сначала свой пересуд, чтоб знал он — не забыли его добрые люди!

— Мы и собрались сегодня, — сказал Женя, — обсудили все с Люсей и решили поискать чего-нибудь еще смягчающего, тетя Ксеня.

— Не по пятам искать надо! — вырвался стон из груди Ксении Николаевны, но сейчас же она уняла голос. — В самом Игорьке, думала, что увидите!.. Какую затаину!..

Хозяйка потянула на лицо косынку, и тень накрыла все, кроме кончика вытянувшегося носа. Гарька шагнул к плите, звякнул чайником и поднес Ксении Николаевне кружку. Она выпила воду, точно сама не видела чайника.

— Мы предполагаем, Ксения Николаевна, — продолжил Гарька, — что так просто это не могло случиться! — Он покосился на порог. — Должно быть, на наш взгляд, сильное душевное потрясение у Игоря! И вызвано оно чем-то таким, может быть, непонятным для вас, каким-нибудь жестом или словом...

— Все я обсказывала, — прервала Гарьку Ксения Николаевна и заученно стала говорить: — Пришел Игорек, встретил отца на пороге, побледнел и поднял топор...

— Неужели такая охватила его ярость от одного вида пьяного отца? — спросил Гарька.

— Заступническая ярость! — выкрикнула Ксения Николаевна и закрестилась на икону. — Бог свидетель — Игорек заступник...

— К сожалению, господа бога не призовешь в нарсуд, — засипел Гарька.— И получается, Игорь отыгрался за свои неудачи на еще большем неудачнике...

— Другое здесь, не то, — зашлась Ксения Николаевна от нервного толчка, — может сын за мать заступиться или нет?

Гарька кивнул, но губы его пошли вкривь.

— Для прокурора, Ксения Николаевна, картина прорисовывается более мрачная, а у защиты маловато аргументов... А могло быть и так, что у адвоката перевесили бы факты... Ну, узнай, например, Игорь, что отец только несколько минут назад вам такое сказал, что и здоровому человеку с ума сойти можно!

— Что такого мог Петя сказать мне? — как бы заинтересовалась Ксения Николаевна.

— Например, про то, что потом вскрылось на следствии из письма ее к Лукину, — вел свою линию Гарька.

— Что? — замерла Ксения Николаевна, точно прибитая к стене.

— Что если Феня не отдаст план, то отец Игоря, — держал дыхание Гарька, — расквитается с ней по-своему в тот же вечер!

Женька взял Гарьку за локоть: «Хватит мучить человека!»

Гарька раздумчиво натянул свою шапку на уши и пообещал:

— Мы сами еще постараемся... К Фене пойдем и к Любе... что есть, разроем...

Вслед за Гарькой Женя перешагнул порог, и они очутились в темноте. На ощупь выбрались во дворик и засеменили по тропинке, то и дело оступаясь в нетронутые обочины. Заговорили, позабыв о хиузе [5] Хиуз — зимний ветер над рекой. , обжигающем легкие.

— Ты предпочитаешь молчать, геолог!

— А ты давить на людей, душевед!

— Я устанавливаю диагноз!

— Не устанавливаешь, а склоняешь к ложным показаниям!

— Такой кремень, пожалуй, склонишь!

— Не видишь, она больше ничего не знает?

— Это ты ничего не видишь, поисковик, называется!

— Что она, враг своему сыну?

— И родные могут заблуждаться, а то и просто свое соображение иметь.

Гарька с ходу попытался забежать по расскольженной обочине на дорогу, но покатился обратно. Женя подхватил его сзади и подтолкнул на трескучий тротуар. Без Жениной помощи Гарька шмякнулся б очень сильно. Спор прекратился сам собой. Они вспомнили, с какими людьми предстоит им разговаривать.