Николай Никитин - Это было в Коканде. Роман

В раскрытые окна салон-вагона виднелись редкие желтые городские огни: электростанция не работала, Коканд нуждался в керосине. Фрунзе стоял у вагонного окна и глядел на пути. Возле письменного стола сидел Блинов, держа руки на коленях. Слышно было, как за окном шуршит гравий под ногами часовых, шагавших вдоль полотна. Разузнавая у Блинова о всякого рода военных действиях в горах, Фрунзе спросил:

- Лихолетова знаете? Жив? Сражается еще с басмачами? Есть у вас такой командир?

- Так точно, - подтвердил Блинов. - Жив… Лихой парень. Есть. До сих пор воюет.

- Мы встретились с ним однажды, - улыбаясь, проговорил Фрунзе. - Он у вас далеко пойдет…

Блинову думалось, что доклад прошел благополучно. Фрунзе сделал только ряд замечаний и вместо обсуждения доклада заговорил о другом.

- А как вы считаете, - неожиданно спросил он Блинова, - чем вызвано андижанское восстание?

- Международный империализм, торговый капитал… - начал, смущаясь, Блинов, но командующий, чуть улыбнувшись, мягко его прервал:

- Это понятно. Он подготавливает, вооружает. Но это силы, идущие извне. А внутри? Какие причины внутри?

- Антисоветские настроения у части… - нерешительно сказал Блинов.

- У части? Но ведь не у всех? Иначе ведь это так бы быстро не ликвидировалось? Не правда ли? Нет, нет! Вы скажите о наших собственных ошибках!

- Недостатки политработы, парткадров, - сказал Блинов и замолчал, встретив пристальный взгляд Фрунзе.

- Недостатки? А по-моему, больше, - сказал командующий. - Вы посмотрите на узбеков! Какой превосходный, замечательный народ! Ведь из них можно сделать непобедимых солдат. А как велась политическая работа в местных частях? - Фрунзе помолчал немного и, обойдя стол, сам ответил на свой вопрос: - Да никак! Никак, к сожалению! Я не говорю, что из курбаши Ахунджана мы могли сделать коммуниста. - Фрунзе, будто досадуя на что-то, махнул рукой. - Враг не орешек: раскусил - и сразу видно. Но нельзя прозевывать настроение масс. Нельзя дело довести до того, до чего довели в Андижане. Ведь это… расхлябанность, разгильдяйство, распущенность, нерадивость, преступная небрежность! - Фрунзе сердито постучал пальцами о вагонную раму. - Во всяком случае, - прибавил он, - в Фергане создалось положение, требующее присутствия кого-нибудь из сильных работников. Здесь останется Куйбышев.

- Вот это хорошо! - вырвалось у Блинова.

Фрунзе усмехнулся.

- Плохо, комиссар! - сказал он, останавливаясь прямо против Блинова. - А где же вы?

Блинов под взглядом командующего почувствовал себя неловко. «Сейчас он мне скажет: так нельзя работать», - подумал Блинов.

Но командующий ничего не сказал. И все равно Блинов понял упрек. Хотя за андижанскую историю Блинов никак не отвечал, но он догадался, что командующий характеризует ею общее положение и тем самым все эти упреки косвенно падают и на него.

- Да, если не принять мер, получится снова каша, - раздумывая, как бы для себя, проговорил Фрунзе.

Фрунзе опять посмотрел на Блинова. Комиссар вынул носовой платок и высморкался. «Сейчас меня отпустят», - решил он. Но Фрунзе не торопился. Он дружески спросил Блинова:

- Вы учитесь? Книги читаете?

- Учусь. Времени мало, товарищ командующий.

- Надо найти! В подполье труднее было учиться. От вас требуется много знаний, комиссар. Малейшая отсталость или невнимательное отношение к делу поведет к общей отсталости. И тогда - прощай авторитет! Вы хорошо знаете Хамдама?

- Думаю, что хорошо, - быстро ответил Блинов.

- Сегодня был у меня один узбек, военный, из полка Хамдама - Юсуп. Хороший парень! Вы знакомы с ним?

- Ну как же! Командир первой сотни!

- Вы давно его знаете?

- С Кокандской автономии. Парень - первый сорт, - радостно и даже громче обычного сказал Блинов.

- А почему он не в партии, если он, по-вашему, первый сорт? - спросил Фрунзе, опять остановившись возле письменного стола.

Блинов пожал плечами.

- Я спросил его: в партии ли он? Оказывается, нет. Почему? настойчиво повторил свой вопрос Фрунзе, как бы выжимая из Блинова ответ.

Блинов почесал в затылке.

- Невдомек? - сказал Фрунзе. - Он мне рассказывал свою историю и про Аввакумова говорил. Здорово! Интересно! Вот я взял у него заявление.

Фрунзе подошел к столу, убранному очень аккуратно, живо перебрал папки, раскрыл одну из них и вынул оттуда просьбу Юсупа о приеме в партию.

- С курбаши носитесь, а первый сорт пропускаете сквозь пальцы. Оформить надо, - сказал Фрунзе, передавая листок Блинову.

- Молод, думалось, - пробормотал Блинов, спрятав заявление в сумку.

- В самый раз! Мы раньше начинали.

- Да я в смысле подготовки, товарищ командующий.

- Обстреляется. Выучится. Он мне рассказал много занятного про полк Хамдама. Меткий глаз! Такими людьми надо насыщать политсостав. Они будут делать узбекскую Красную Армию.

Проводник вошел в салон, прибрал стол и переменил свечу в фонаре. Четким и плавным офицерским шагом уверенного в себе штабиста он подошел к Фрунзе и сказал ему на ухо:

- Привезли Хамдама, товарищ командующий. Прикажете принять?

- Давайте, давайте! - закивал Фрунзе, взглянув на часы. - Время идет.

Блинов встал, но Фрунзе усадил его:

- Побудь! Может быть, вопросы будут.

Проводник поставил еще одну свечу на стол, прикрепив ее к пепельнице.

В салоне появился Хамдам. Гордо и даже высокомерно он сделал общий поклон и задержался около стола. Начальник штаба исчез. Блинов был старым знакомым. «Значит, маленький - командующий!» - понял Хамдам.

Окинув Фрунзе взглядом, он успел сразу заметить все: гимнастерку без единого знака различия, штаны защитного цвета, сапоги с короткими кавалерийскими голенищами, волосы ежиком, бородку, мягкое выражение глаз. «Невоенный», - подумал Хамдам. Он подошел к Фрунзе и приложил руку к козырьку фуражки.

Фрунзе предложил ему сесть. Хамдам придвинул к себе стул, раздумывая, имеет ли он право сидеть в присутствии командующего. Фрунзе протянул ему папиросы. Хамдам отказался. Усевшись, он снял с головы фуражку, так как увидел, что Блинов тоже сидит без фуражки.

- Кого встретили в Коканде? - улыбаясь, спросил его Фрунзе.

Хамдам встал.

- У меня здесь нет друзей, - ответил он резко, дав понять, что, кроме посещения командующего фронтом, он не имеет никаких интересов.

- Сидите, сидите! - успокоил его Фрунзе.

Хамдам снова присел на стул, с тем же напряженным выражением лица. Фрунзе стоял около вагонного окна, опираясь одним локтем о спущенную раму, издали разглядывая посетителя.

- Вам известно о предположениях штаба… - начал Фрунзе.

- Да, - ответил Хамдам, перебивая его, и посмотрел на пол и на стены. Он впервые видел салон. «Дом на колесах», - подумал Хамдам. Это понравилось ему.

- Как вы относитесь к нашему предположению? - спросил Фрунзе.