Николай Никитин - Это было в Коканде. Роман

Хамдам пожал плечами и сказал:

- Приказывай!.. Куда хочешь - туда поеду.

Наступило молчание.

- Значит, теперь не колеблетесь?

- Нет. Я не колебался. Я болен, думал: можно отложить. Когда узнал измена, я сказал себе: «Нет, нельзя… Я - Хамдам!» Курбаши хитрые. Ахунджан - хитрый, изменник. А ему дали орден! Парпи, наверно, продался англичанам. Дай мне застрелить изменников! - Хамдам побагровел и сжал кулак. - Изменников так! - Он щелкнул языком и рассмеялся.

- Ну, а как же? Я слыхал, что джигиты будто бы не захотят ехать в другой город?

- Как не захотят? - сердито проговорил Хамдам и постучал ребром ладони по столу. - Мое слово - слово! Москва? Москва. Крым? Крым. Ташкент? Ташкент. Хоп…

- Ну, хоп! - сказал Фрунзе, повторив слова Хамдама.

Хамдам понял, что ему пора уходить. Поднимаясь, он поклонился и прижал руку к сердцу. Командующий ответил ему поклоном, но руки не дал.

Хамдам вздохнул, выскочив из вагона. Эта встреча с командующим дорого ему стоила. Он чувствовал, что в течение этих десяти минут каждое его движение, каждое слово, каждый взгляд были взяты на учет. «Я, кажется, ничем не выдал себя, - подумал Хамдам. - Это хорошо, что я ему отвечал так решительно».

Но Фрунзе как раз не поверил этой решительности, и в то же время он видел, что Хамдам не врет, когда с ненавистью говорит об Ахунджане.

«Возможно, личная вражда», - подумал Фрунзе.

Хамдам, выйдя на перрон, где гуляли русские военные, быстро подтянулся, принял надменный вид и не спеша прошел мимо них, прислушиваясь к звуку своих серебряных шпор. «Надо уметь жить, - подумал он. - Не подал руки? Я это заметил. А лучше, если бы ты мне подал руку - тогда бы я ничего не заметил. Дичь осторожнее охотника. Ну ладно, поживем еще!»

- Твое мнение? - спросил Фрунзе Блинова, когда Хамдам оставил вагон.

- Что ж, в порядке, - ответил Блинов.

- А поверить ему можно?

- Хамдам много всяких услуг оказывал. Вы же знаете!

- А Хамдаму откуда все тайное известно?

- Связи!

Фрунзе подошел к столу и, что-то написав на блокноте, сказал Блинову:

- Влить к нему коммунистов, и комиссаром надо назначить Юсупа.

- Есть, товарищ командующий! - Блинов встал. - Разрешите идти, товарищ командующий?

- Пойдем, я провожу тебя, прогуляюсь немного, - сказал Фрунзе.

Они вместе вышли из вагона.

Фрунзе первый раз говорил с Блиновым, но он слыхал о нем и сразу оценил его. «Верный человек, из народа. Первое, чему он научился, - это оружие, - подумал Фрунзе о Блинове. - Спокойствие, добросовестность. Постепенно он одолеет все. Не все, так многое. Конечно, звезд с неба он не хватает, но это человек!» Фрунзе дружески улыбнулся Блинову, понимая, что комиссара надо подбодрить.

Наоборот, от встречи с Хамдамом у Фрунзе осталось очень смутное и неприятное ощущение.

- Не нравится мне твой Хамдам, - сказал он откровенно Блинову.

- Что делать, Михаил Васильевич! - ответил попросту Блинов. - Не детей мне с ним крестить. А пользу приносил! Сажа тоже не бела, а в дело идет!

Блинов привел случай с Ахунджаном, доказывавший, что до сих пор сомневаться в Хамдаме не приходилось.

Фрунзе принужден был согласиться с этим доводом, но непонятная тревога все-таки продолжала его мучить. «Быть может, у меня шалят нервы?.. Неужели враг может быть таким? - думал он. - Тогда это очень опасный враг».

К ночи воздух сделался знойным.

Фрунзе вышел из вагона без фуражки, как он предполагал - на минуту. Но разговор его увлек, и он не заметил, что они ушли слишком далеко, за семафор, стоявший в километре от станции. Мерцали огни стрелок. Фрунзе на пересечениях путей наткнулся на эшелон, окруженный караульными. Двери во всех теплушках были задвинуты наглухо, а верхние люки, вырезанные под самой крышей вагона, были открыты настежь. Из теплушек доносились крики. Скандалили люди, втиснутые в вагоны по сорок, по пятьдесят человек. Они задыхались там от тесноты.

- Что это? В чем дело? Вы не знаете? - сказал Фрунзе. Голос его сразу изменился. Из мягкого и спокойного он стал сухим и резким.

- Разоруженный мятежный полк идет в Ташкент. На переформо… на перифир… на переформирование, - путаясь, торопливо ответил Блинов.

- Это скот или люди? Как, по-вашему? Где комендант? - крикнул Фрунзе.

Блинов подбежал к составу. Началась суматоха. «Коменданта, коменданта!» - закричали постовые. Блинов бегал вдоль товарных вагонов.

- Откатывай! Откатывай! - кричал он.

С визгом откатывались раздвижные широкие двери теплушек. Аскеры выпрыгивали на пути, все еще продолжая шуметь и волноваться.

Издали, среди зеленых и красных огоньков, летела чья-то сгорбившаяся тень. Это был Синьков. Придерживая на бегу свою шашку, он мчался к семафору. Увидав командующего, он остановился и перевел дух.

- Комендант станции Коканд Синьков. Прибыл по вашему распоряжению, товарищ командующий, - отрапортовал он, захлебываясь и держа руку у козырька фуражки. Все его щегольство будто сразу сдуло ветром.

- Где мой приказ: по двадцать человек на теплушку?

- Я только что сегодня назначен, товарищ командующий.

- Не оправдывайтесь! Вы коммунист?

- Так точно, коммунист.

- Вы кого везете? Врагов или обманутых людей? Где ваша голова? Под арест на пять суток!

- Слушаю, товарищ командующий, - дрожащим голосом ответил Синьков. В душе он был рад. «Легко отделался», - подумал он.

Блинов стоял тут же. Фрунзе замолчал. Шагах в тридцати от него волновалась толпа аскеров. Оттуда неслись возгласы и крики. Фрунзе пошел к толпе.

Блинов и комендант испуганно переглянулись и побежали за командующим. Увидев их, он жестом приказал им уходить.

- Вы без оружия, товарищ командующий, - прошептал Блинов.

- Идите, идите! - нетерпеливо сказал Фрунзе.

Они отошли в сторону, за семафор, не переставая издали наблюдать за Фрунзе. Аскеры тоже следили за ним.

- Что это за человек? Без фуражки, - переговаривались они между собой.

Когда он подошел к ним ближе, некоторые из аскеров узнали его и передали об этом товарищам. Крики затихли. Возбужденная толпа насторожилась.

Фрунзе решительно вошел в середину толпы.

- Переводчик есть? - спросил он окружавших его людей. - Кто по-русски говорит?

- Есть. Можно. Бердыкул говорит. Газиев, - откликались со всех сторон аскеры. - Азамат. Азамат хорошо говорит.

- Я могу, - проговорил Азамат, расставив ноги ножницами. Будто на чудо, он посмотрел на командующего и протиснулся к нему.

- Говори, пожалуйста! - сказал он командующему.

- Красные аскеры! - крикнул командующий. - Вы едете в Ташкент не для наказания.

Азамат перевел.

- Ваши начальники обманули и вас и советскую власть. Честным людям нечего бояться советской власти. Пусть ее боятся басмачи!

Азамат перевел и это.