Николай Никитин - Это было в Коканде. Роман

- Жених богатенький… - говорили они. - Калыму дал шестьсот рублей, пять мешков рису да пять баранов.

- И девчонка хороша! Только мала еще, жидковата, - весело сказал Жилкин, один из ординарцев. Держался он независимо и свободно, и видно было, что Жилкин верховодит над товарищами.

«Пронюхали уж всё, стервецы! Всё знают!» - с удовольствием подумал Александр об ординарцах. Он любил этих хитрых бойких парней.

Десятая, последняя арба остановилась возле штабного помещения. Узбек-возчик соскочил с деревянного седла, и из повозки вылез военный в шлеме и длинной новенькой шинели с красными лацканами на груди. Возчик вытащил чемодан и парусиновый дорожный мешок своего пассажира.

Лихолетов увидел высокого и стройного человека. Что-то знакомое было в чертах его лица, голова его была слегка закинута назад. Возраст незнакомца трудно было определить сразу. Он был очень молод, и, несмотря на это, Лихолетов не мог его назвать молодым. Он стоял выпрямившись, несколько живописно. Обычная военная выправка сочеталась в нем с какими-то другими, уже не физическими качествами. Он поражал особенностью своего взгляда. Из-под шлема в упор на вас смотрели глаза. Казалось, что мысли этого человека - такие же прямые, смелые и стройные, как и тело его, тело гимнаста.

- Юсуп! - радостно закричал Сашка.

Он подбежал к приезжему, и они долго стояли под дождем, обнимая друг друга и крепко целуясь.

Юсуп стал шире в плечах и даже как будто вырос, загар почти сошел с лица. Московское обмундирование, тщательно сшитое, щегольское, аккуратно пригнанное, еще больше оттеняло все эти перемены.

- Ишь, как тебя выскоблила Москва! - сказал с завистью Лихолетов.

Юсуп улыбнулся. Он был очень рад, что опять вернулся на старое место службы. Округ назначил его комиссаром Сашкиной бригады.

Юсуп остановился у Лихолетова. Он выкладывал из чемодана вещи, купленные в Москве для подарков: две пачки табаку, трубку, одну бритву, несколько книг и несколько плиток шоколада. Вынув шоколад, он сказал:

- Это все тебе, Сашка. А шоколад - Варе.

- Ей сам передавай! - нахмурившись, заявил Лихолетов.

Ничего не понимая, Юсуп кинул шоколад обратно в чемодан.

Узнав о приезде комиссара, первым прибежал в штаб Капля. Все здесь жили запросто, без церемоний, являясь друг к другу без спросу, не дожидаясь приглашения.

- Федотка еще здесь? - спросил Юсуп у старика.

- Здесь. Служит. Куда деться пацану? Вырос. Каланча! - ответил Капля. - А я сивым стал?

- Немножко.

- Немножко? - Капля засмеялся. - Ну, а ты? Песни еще поешь?

- Да некогда! Забыл, когда пел, - улыбаясь, сказал Юсуп.

В соседней большой комнате, в столовой штаба, ординарцы накрывали стол. Сашка, засучив рукава, ходил из комнаты в комнату, почесывая свои белые, жирные, заросшие рыжими волосами руки, и всем распоряжался, точно шафер на свадьбе.

В кухне два бригадных повара готовили плов. Красноармеец Стамбулов, третий бригадный повар, стоял на дворе, возле окон своей кухни. Ему было жарко. Он был в нижней рубахе, в штанах, залитых салом, и в опорках на босу ногу.

- Пеструх давай! Белух молода еще, - кричал он красноармейцам, бегавшим по двору за неистово кудахтавшими курицами. Куры предназначались для плова.

Та же суматоха, что и на дворе, поднялась в помещении штаба. Приходили неизвестные Юсупу люди, со всеми пришлось знакомиться. Все изголодались по России и закидывали приезжего самыми разнообразными вопросами. Всем надо было что-то ответить. Вопросы задавались несущественные, вроде: долго ли ехали? Да где теперь пересадки? Сколько стоят сапоги в Москве?

В этой толчее невозможно стало разговаривать о чем-нибудь серьезном. Когда Юсуп спросил Каплю: «Где же Варя?», Капля только замахал рукой. Один из младших командиров, улыбаясь, сообщил Юсупу по секрету, что Варя уехала в Ташкент учиться и что Сашка на нее сердит.

Обед удался на славу. Собралось порядочно народу - полковые командиры, работники штаба, врачи. Приезд Юсупа был для всех праздником. Много съели и плова, и дичи, настрелянной охотниками, и выпили немало.

В три часа дня пришел кишлачный учитель и пригласил всех на спектакль, устроенный школой.

Все вышли на улицу. Дождь прекратился. Кишлак сразу ожил.

Лихолетов шел вместе с Юсупом позади всех. Как всегда бывает после длительной разлуки, он в первые минуты встречи не сразу нашел тон для разговора, но теперь, после обеда с выпивкой, все наладилось. Александр начал рассказывать Юсупу о Варе.

В своем путаном и хаотичном рассказе он все время вспоминал о «сродстве душ». Видно было, что это недавно подхваченное им выражение очень понравилось ему и он никак не может от него отделаться. Юсуп ничего не понял.

- Значит, вы жили душа в душу? - спросил он. - Так почему вы разошлись?

- Мы не разошлись! - горячо сказал Лихолетов. - Мы разъехались. Это разница.

- Какая же разница?

- Ну, как же! Это совсем другое. - Александр даже рассердился, говоря это. - Ты понимаешь… сродство душ у нас полное, а жить вместе не можем. Понятно? Вот Варька и предложила дать отдых нашим нервам.

- Теперь понятно, - сказал Юсуп.

Но Лихолетов, почувствовав, что и на этот раз Юсуп ничего не понял, снова пустился в объяснения.

- Ведь нервы - одно, а душа - совсем другое, - говорил он. - Душой чувствуешь одно, а нервы тебя толкают на другое. Вот и получается противоречие. Вот поэтому-то мы и решили дать отдых нашим нервам.

- Понятно, - опять сказал Юсуп. - Значит, вы разъехались, а не разошлись.

- Ну да! - Лихолетов грустно ухмыльнулся. - А впрочем, это тех же щей, да пожиже влей! Обещает ко мне на каникулы приехать.

- Ну, это хорошо! - воскликнул Юсуп, стараясь подбодрить друга.

- Чего хорошего? - вскипел Александр. - Обещает! Что такое обещание? Если жена - так обязана приехать. А она, видишь, «друг»! Так друга извольте упрашивать?

Юсуп уловил в его голосе обиду.

- Химеры! Всё химеры! - ворчал Лихолетов. - Вот мы трубим здесь. Оберегаем советскую власть. А ведь тоже бы хотели пожить так, как люди! А не выходит… Гоняйся за басмачами - вот и все развлечения в жизни. Ты не поверишь, до чего мне надоели эти проклятые басмачи! От одного вида их меня тошнит.

Лихолетов хотел было рассказать Юсупу о случае с пленным («как его подвел один подлец»), да раздумал. Он боялся, что Юсуп будет того же мнения, что и остальные.

- А вот и наша школа! Это мы построили, - с гордостью говорил Александр, показывая на длинное, сбитое из глины здание с красным флагом на крыше. - Своими руками все сделано. Учитель хорош. Хват-парень! Сколько, брат, здесь работы! Да если все отсюда уедут, кто же здесь делать дело будет?

Юсупу показалось, что это ворчание как-то относится и к нему. Он улыбнулся и сказал: