Николай Чергинец - Служба - дни и ночи (сборник)

Следующим шагом было знакомство с Михаилом, а там — как сложится. Славук хотел уговорить Трубкина продать свою конуру и объявить знакомым и соседям, что он уезжает куда-нибудь далеко.

Но это были планы, и чтобы они обратились в реальность, отцу и сыну Славукам предстояло действовать.

Славук протянул Трубкину пятерку:

— Иди, купи, тебе без очереди дадут.

Трубкин был уже изрядно пьян и действовал с присущей пьяным людям наглостью. Бесцеремонно расталкивая плечом людей, активно действуя локтями, он пробился к прилавку, возвратился с тремя бутылками вина и, запыхавшись, спросил:

— Где выпьем?

Старший Славук держал себя с Трубкиным так, словно был давно уже знаком. Расчет был прост и точен: Трубкин, будучи почти ежедневно пьяным, не мог помнить всех своих собутыльников, а такая линия поведения Романа Славука давала возможность быстрее сблизиться с Михаилом, установить нужный психологический контакт и сразу же приступить к главному — убедить Трубкина уехать с Антоном. Поэтому он предложил пойти к Трубкину на квартиру.

Дом Михаила был старым, запущенным и маленьким. Небольшая кухня-прихожая с давно некрашенной печью, две комнатушки. В первой стоял грубо сколоченный стол, три полуразвалившихся стула и длинная деревянная скамья. Во второй комнате были широкая двухспальная кровать и этажерка, на которой лежала пожелтевшая бумага.

Славуки уселись за стол, а Трубкин вышел из дома. С огорода он принес зеленый лук, свежие огурцы, потом положил на стол кусок сала, хлеб, поставил соль в блюдце и стаканы. После этого удовлетворенно оглядел стол и предложил:

— Ну, что, нальем.

Старший Славук налил по полному стакану, чокнувшись, все трое осушили их и взялись за закуску.

— Давно тебя, Миша, знаю, смотрю на то, как тебя жизнь обидела, и думаю, неужели у тебя нет родных или хотя бы близких друзей, которые в трудную минуту на помощь тебе могут прийти?

Трубкин молча взял кусочек сала, обмакнул перо зеленого лука в соль и, прожевав все это, ответил:

— Нету у меня ни родственников, ни друзей, да и на хрена они мне? Только возня с родственниками... Ну, а что касается друзей, то сам знаешь — им нужен человек с деньгами, а их у меня нет: в хате пусто, в карманах дыры.

— Где ты работаешь?

— От работы кони дохнут, — засмеялся Трубкин и добавил: — Где придется. Каждый день ходить на работу не по мне, подрабатываю где придется. На хлеб да выпивку хватает, а больше мне ничего не надо.

— А одежда? — спросил Антон.

Очевидно, годы безмолвия сказались на его речи. Она была медленной, и слова он произносил по отдельности, отчетливо.

— Что одежда? — не понял Трубкин.

— Я спрашиваю, а одежду ты себе не покупаешь?

— На кой хрен мне эта одежда. Тело прикрыть и соседи что-нибудь дадут, да и спецовок подбросят, вот как эта, — он тронул пальцами пиджак рабочей спецовки, надетой на нем, — и крепкая, и ноская, и гладить не надо.

Старший Славук снова наполнил стаканы, и все с удовольствием выпили. После этого он обратился к Трубкину:

— Слушай, Миша, а ты не хочешь хорошо заработать, ты же не старый, и будь у тебя деньги, ты бы и дом отремонтировал и мебель купил, а там, смотри, и приоделся бы, и баба подходящая подвернулась, женился бы... Вот возьми моего друга, — и Славук хлопнул по плечу Антона, — живет себе припеваючи, в месяц по тыще загребает и сам себе хозяин.

Славук повернулся к сыну:

— Слушай, Антон, возьми с собой Михаила, помоги ему подзаработать. Сделай человеку доброе дело, он тебя не забудет.

— Всю жизнь не забуду! — пьяно заверил Трубкин. Он уже был в таком состоянии, что скажи ему броситься под несущуюся на полной скорости машину — бросится.

Славук это почувствовал и предложил:

— На, Миша, выпей да сходи к соседям, скажи, что уезжаешь ты надолго, пусть за хатой присмотрят.

Трубкин, еле ворочая языком, ответил:

— Хо-ро-шо, и-иду, д-давай т-только в-выпьем.

Не успели они опорожнить стаканы, как в комнату без стука вошли двое мужчин. Один из них — пожилой, одетый в легкие брюки, майку, — сказал:

— Привет, сосед! Иду мимо с другом, вижу, дверь у тебя открыта, я и говорю ему: «Давай к Мише заглянем, а то небось скучно ему одному». А ты, я смотрю, не один, гости у тебя.

Но Трубкин уже и лыка не вязал. Он попытался сделать рукой что-то наподобие приветственного жеста, но ткнулся носом в закуску.

Мужчина помоложе обратился к Славукам:

— А вы кто будете, люди добрые? Чего вы его так споили? За такие дела вас можно и к ответственности привлечь. Вот возьму сейчас и позову участкового, он как раз здесь через два дома, недалеко находится.

Славуки в один миг поднялись из-за стола. Роман чуть слышно пробормотал слова извинения и, толкая перед собой Антона, выскочил из дома. А молодой человек — это был Ларин — смеющимися глазами посмотрел на соседа Трубкина, сказал:

— Спасибо вам, Аркадий Леонтьевич. Теперь видите, не зря мы с вами пришли.

— Не говорите, товарищ лейтенант, вижу, ваши опасения были не напрасными. Но что будем делать с ним? — и он рукой показал на Трубкина.

— Давайте уложим его на кровать, и пусть спит. Теперь гости уже не вернутся.

Они взяли под руки хозяина, отвели его в другую комнату и, не раздевая, положили на кровать. Затем вышли во двор. К Ларину подошел Яськов:

— Славуки уже, наверное, с километр отмахали. А вам, Аркадий Леонтьевич, спасибо. Что Трубкин делает?

— Спит. Вы можете заниматься своими делами, я посмотрю тут. Хата же Михаила не закрыта.

Работники милиции еще раз поблагодарили его за помощь и сразу же ушли. Они торопились вслед за Дегтяревым, который пошел за Славуками...

Славуки, не торопясь, шли по обочине пыльной проселочной дороги и молчали.

Каждый думал о своем. Первым заговорил Антон:

— Ты хотел его сегодня прикончить?

— Посмотрели бы... — неопределенно ответил Роман, помолчал с минуту и добавил: — Если бы узнали, где деньги лежат, которые, хоть он и говорит, что нет, наверняка есть у него, и документы, и если бы он сказал хотя кому-нибудь из соседей, что уезжает далеко и надолго, то можно было и сегодня... Сам понимаешь, надо все обтяпать так, чтобы соседи паники не подняли, а, наоборот, всем говорили, что уехал человек, и все тут. Черт бы набрал этих двоих! Приперлись не вовремя, а то смотри, может, ты сегодня был бы у меня с документами. Ну, ничего, половина дела уже сделана.

Антон криво усмехнулся:

— Ты считаешь, что убить человека легче, чем познакомиться?

— А что такое человек? Тьфу, — Славук сплюнул на дорогу, одно только название. Живет он раз, да и то только для того, чтобы умереть, и разницы большой нет, когда умрет.

— А вот ты, батька, хотел бы раньше умереть? Вот, например, сейчас?