Николай Чергинец - Служба - дни и ночи (сборник)

— Я, дорогой, в пути не устаю, — чуть улыбнулся Абдураимов и прошел в комнату. — Мой дружок не объявлялся?

— Нет, а что, вы договорились встретиться у меня?

— Нет, но я бы хотел встретиться с ним в любом месте. Если придет к тебе, то не верь ни одному его слову. Падла он, а не друг, жулик прожженный! Таких надо бояться не меньше, чем милиции. Ладно, ну его... — Абдураимов выругался и предложил: — Давай лучше к делу, где деньги?

— Вот, пожалуйста, — Каганович протянул сверток, — считать будешь?

— Я, конечно, не бухгалтер, но собственные денежки считать люблю. — И Абдураимов, слюнявя пальцы, начал считать.

Каганович молча смотрел на него и думал: «Уже на ладан дышит, а к деньгам, как я к бабам, тянется. Интересно, сколько у него уже накопилось денег? Вот если бы знать, где он их прячет!» — и Каганович мысленно представил себе картину, как он убивает «старика» и становится богачом.

Но это были только мысли. Каганович мог обмануть, украсть, смошенничать, сделать человеку любую подлость, но убить? Нет, на это он не был способен. Поэтому он отбросил эту мысль и с завистью продолжал смотреть, как Абдураимов, не торопясь, молча, считает деньги, наконец, он закончил, сложил аккуратно купюры, завернул в тряпицу, положил в небольшую потертую дерматиновую сумку и только после этого взглянул на хозяина.

— Надо замочить сделанное дело. Есть у тебя что-нибудь?

Но Каганович, не отвечая, молча смотрел на Абдураимова. Тот с тревогой спросил:

— Что ты смотришь на меня так?

— Ты, кажется, забыл о моей доле?

«Старик» хлопнул себя по лбу:

— Арон, дорогой, извини, пожалуйста! Аллах свидетель — забыл я.

И Абдураимов стал себя ругать самыми последними словами. Затем он достал из сумки сверток, развернул его и отсчитал Кагановичу положенную сумму. Инцидент был исчерпан, и они сели за стол. Каганович для такого случая не пожалел и бутылки выдержанного коньяка.

Пили молча. Каждый думал о своем. Каганович украдкой взглянул на часы: «Кажется, эта старая рухлядь не собирается оставаться у меня, значит вечером можно кого-нибудь из девчат позвать, погулять».

Настроение у Абдураимова после того как он получил деньги, значительно улучшилось.

Все шло нормально. Так считали Абдураимов и его друзья, так считали и работники милиции.

Наконец удалось установить настоящую фамилию «старика». Абдураимов, ранее четырежды судимый за валютные операции, спекуляцию и мошенничество, находился во всесоюзном розыске за организацию вооруженного нападения на инкассаторов банка. Предстоящее нападение было разгадано работниками милиции, и все участники группы, за исключением Абдураимова, были задержаны. Возраст и опыт матерого преступника не позволяли ему самому участвовать в нападении. Поэтому, отправив шестерых друзей на «дело», он забрался на чердак двухэтажного дома и через бинокль наблюдал за местом действия. Он видел, как его подручные заняли исходные позиции и как около каждого из них словно из-под земли появились по два работника милиции. Абдураимов тут же исчез и вот уже несколько лет находится в розыске. Теперь понятно, почему он пользовался паспортом Саидова и старался подолгу не задерживаться в гостиницах.

Ну что ж, сегодня должно все закончиться. Уже готовы к действию группы, которые одновременно задержат всех расхитителей и произведут обыски. Все ждали сигнала, который должен подать Ляхов. Если он смог убедить Абдураимова и тот принес деньги, похищенные у государства, тогда можно и его задерживать.

Ляхов пришел на встречу вовремя. Он и Стельмах притащили с собой по две тяжелые сумки. Пусть Абдураимов думает, что в них не кирпичи, а часы и детали к ним. А вот и он. Абдураимов идет быстрым шагом.

— Вы хотели посмотреть мой товар. Начните с примерки вот этой вещицы, — и Ляхов протянул Саидову бумажный сверток.

Ничего не подозревавший «старик» развернул бумагу, и его расширенные от удивления, а скорее всего, от ужаса, глаза таращились на предмет, который он держал в руках. Это были обыкновенные металлические наручники.

— «Браслеты»? — ужаснулся он и бессильно опустился на землю.

Вале было весело. Может, оттого, что стоял конец марта и на улице, по-весеннему отражаясь в окнах домов, ярко светило солнышко. А может, оттого, что так хорошо идут дела в институте. Еще совсем немного, а там — конец учебе. Впереди — интересная работа. Сегодня, пожалуй, можно погулять. Вот только переодеться — и в парк!

Валя легко взбежала на крыльцо, вошла в полутемный подъезд небольшого двухэтажного домика. Здесь она снимала жилье. Толкнула дверь — заперта. Продолжая что-то напевать, нажала кнопку звонка. За дверью — никаких признаков жизни. Значит, в квартире — никого. Ну что ж, это даже к лучшему. Валя достала из сумки ключ и открыла дверь. Прямо по коридору — комната, где стояли кровати Вали и хозяйки квартиры, тети Шуры. Валя шла напевая. Шагнула в комнату — и почувствовала, как слабеют ноги. Все поплыло перед глазами. Она с ужасом смотрела на пол. На разбросанных в беспорядке вещах лежала тетя Шура. Размозженная голова. На полу — лужа крови.

Закричать бы, позвать людей, а у нее — голоса нет. Валя теперь не помнит, сколько простояла она в страшном оцепенении. Но вот девушка резко повернулась и словно онемевшими ногами пошла к выходу. Справа — комната, где вместе с мужем и ребенком жила племянница тети Шуры. Дверь открыта. Что-то заставило ее заглянуть и туда. Там — никого. Она сделала несколько мучительных шагов. Вот и кухня. Зашла. Видит — бездыханное тело племянницы хозяйки. Окровавленные руки раскинуты в стороны. Валя заставила себя выйти в коридор. У нее хватило сил лишь подойти к дверям соседей, позвонить. Соседу девушка чуть слышно сказала:

— Там... в квартире... Тетя Шура... Таня... — и потеряла сознание...

Оперативная группа работников уголовного розыска и прокуратуры производила осмотр места происшествия. Вещи, мебель перевернуты и разбросаны. Под ногами неприятно похрустывало битое стекло. Следователь прокуратуры Савич склонился над протоколом осмотра места происшествия. Как-то буднично, даже по-домашнему звучит голос прокурора города. Он диктует следователю:

— Квартира номер один расположена на первом этаже двухэтажного восьмиквартирного кирпичного дома, в который ведет один подъезд. В квартире слева — кухня, затем комната, прямо по коридору — вторая, справа — ванная и туалет...

Инспектор уголовного розыска Ветров молча стоял у трупа старушки. Положение убитой и характер повреждений говорили, что нападение было совершено сзади и неожиданно. В этом нисколько не приходилось сомневаться хотя бы потому, что перед смертью она сидела в кресле и вязала кофту. Чем же ее ударили? Несомненно, орудие убийцы было тяжелым.