Валентин Черных - Москва слезам не верит: сборник

— А не надо регулировать, надо просто выдавать! — сказал Петров.

— Вот, между прочим, с Елкиной я чего-то не понял. Зачем эту всю свистопляску с инструментом надо было устраивать? — спросил Байков.

— Для уважения! — ответил Петров.

— У нас всякий труд уважаем! — сказал Самсонов.

— Ну, в данном случае это положение не сработало. Елкина работает в инструментальном двенадцать лет. Ни одной премии и благодарности, человека не замечали. Работает себе и работает, а вот когда стало не хватать инструмента — ее заметили. Человека зауважали, все переменилось, потому что она может обеспечить или не обеспечить. Да она специально все запутала в инструменталке, чтоб разобраться могла только она одна.

— Я бы на вашем месте поискал другие, более материальные причины, — сказал Прокопенко.

— А других причин нет! — ответил Петров. — В том-то и суть, что она делала это совершенно бескорыстно. Человек добивался только одного — уважения.

— А с Татьяной Елкиной? — спросил Самсонов.

— Товарищ Самсонов, — перебил его Константинов.

— Хорошо, товарищ секретарь, я человек тактичный и на парткоме говорить об этом не буду. А драка в общественном месте? Это что, нормально? Вы бы, товарищ Петров, вместо того чтобы доклады читать, лучше бы объяснили свое аморальное поведение.

— Могу дать справку, — сказал Константинов. — Товарищ Петров не женат и вполне морально устойчив, в пределах сегодняшних моральных норм. И прошу, товарищи, по существу!

— Ну а если по существу, — сказал главный инженер, — то вообще это, по-моему, совершенно не серьезно. Мы два года не могли найти подходящего начальника цеха, а когда нашли, вы предлагаете его снять. Снять — дело ведь нехитрое, скажите, где найти лучшего?

— На заводе есть человек, который может справиться, — сказал Петров.

— Интересно, кто же это? — спросил главный инженер.

— Бывший заместитель начальника цеха, Кашкин.

— Да вы что, с луны свалились, что ли? Кашкин — техник! У нас на заводе шестьдесят шесть инженеров с высшим образованием, некоторые из них по два года ходят в мастерах. Ну представьте, на начальника крупнейшего цеха назначим — техника! Не говоря о том, что это в принципе неверно, мы просто разговоров не оберемся.

— А вам что важней: разговоры или дело? — спросил Петров.

— У меня в иные дни дверь в кабинет не закрывается. Приходят ребята, инженеры, с высшим образованием, говорят: мы имеем право — и действительно, они имеют на это право…

— Правильно, — согласился Петров. — Они имеют право, но к этому личные данные надо иметь. Вы представьте армию. Там точная регламентация. Каждый офицер через три года службы может получить очередное звание. Лейтенантами становятся в двадцать лет. Следовательно, через двадцать один год все лейтенанты — генералы. Каждые двадцать один год у нас миллион новых генералов, а еще через семнадцать лет — миллион маршалов, а учитывая, что средняя продолжительность жизни в стране все возрастает, представляете — одновременно будут служить несколько миллионов генералов и маршалов…

Члены парткома не выдержали и заулыбались.

— У меня вопрос к товарищу Петрову, — сказал предзавкома Фидяшин. — Я вот тут познакомился с вашим анализом предварительным. Вы что, считаете, что дирекция и партком ошиблись, выдвинув молодого, способного инженера Прокопенко?

— Да, считаю, что ошиблись, — сказал Петров.

— Ну хорошо, допустим, что ошиблись, а за что снимать? Как вы себе это представляете? Какая формулировка? За психологический климат? У нас так легко людьми не бросаются, товарищ Петров.

— Да просто товарищу Петрову не нравится Прокопенко, вот и все! — выкрикнул Самсонов.

— Я этого не утверждал, — сказал Петров. — Скорее, наоборот: по-человечески Прокопенко мне больше нравится, чем не нравится. Мне симпатична его напористость, чувство долга, знание технологии производства. У него даже есть своя система, но эта система порочна, потому что она исключает человека как личность.

— А почему молчит начальство? — спросил Байков. — Насколько я помню, мы Прокопенко рекомендовали по предложению секретаря парткома. Что он скажет?

Прокопенко посмотрел в сторону директора. Тот сидел задумавшись.

— Я скажу, — встал Константинов. — Мы друзья с Прокопенко, я его поддерживал, потому что верил и продолжаю верить. И если у Прокопенко сегодня есть ошибки, я вместе с ним несу за них ответственность. Я внимательно изучил предложенный нам анализ, беседовал с Прокопенко и вот что хотел бы сказать. Мы много слов говорим о человеке, все от человека и все для человека. Я сам на каждом совещании привожу факты, отрадные факты. Мы каждый год увеличиваем количество квартир, построен заводской профилакторий, решили проблему детских садов, яслей. Но грош цена будет нашим успехам, если всем вроде бы должно быть хорошо, а каждого в отдельности что-то жмет. И надо хотя бы понять — почему? Сегодня взяли окончательный расчет две девушки, из наших потомственных династий. И боюсь, что их дети уже никогда не придут на завод. И вот разобраться в этих человеческих потерях для нас самое важное, потому что процесс этот может стать необратимым. Я согласен с товарищем Петровым, что система руководства, которая исключает человека, порочна. Поэтому, если думать о будущем, не только о будущем цеха, но и о самом Прокопенко, как это ни горько, его надо освобождать от должности начальника цеха. Если нет других предложений, приступим к голосованию. Кто за то, чтобы рекомендовать администрации освободить товарища Прокопенко от занимаемой им должности? Прошу голосовать.

Подняли руки Борис Чернов, потом Байков, потом Константинов, потом Людмила Ивановна.

— Кто против? — спросил Константинов.

Подняли руки все остальные, кроме Басова.

— Кто воздержался?

Басов медленно поднял руку.

Петров опустил голову, все остальные обернулись в сторону Басова.

После парткома Петров и Константинов шли вместе.

— Как ты считаешь… — начал Константинов.

— Как я считаю, я уже высказал, — резко сказал Петров. — Мы же вам дали точный прогноз. Ну, в первое время вы, конечно, доберете потерянное за счет сверхурочных, суббот, штурмов. Боже мой, какую нервотрепку вы устроите людям! И потом все равно все завалится и вы его снимете, так зачем же ждать?

— Предположим, Прокопенко плохой начальник, — с усилием согласился Константинов.

— Да не плохой, он обыкновенный, он исполнитель…

— А Кашкин?

— Как будто ты сам не знаешь! Обидно, что он двадцать лет на заводе и вы его используете как затычку. Да если бы его вовремя подтолкнуть учиться, он бы сейчас был директором завода, да еще каким директором! У него талант руководителя. Ну, что ты морщишься? Да, талант. Это редкость. Это надо беречь и лелеять. Меня можно учить всю жизнь живописи, но я никогда не напишу «Утро стрелецкой казни», нет у меня к этому таланта, и руководителем хорошим тоже не буду, даже если у меня будет три высших образования… А-а… — Петров махнул рукой. — В конце концов, вам решать. Извини, я должен зайти в цех.