Валентин Черных - Москва слезам не верит: сборник

— А что такое кликуха? — не поняла Катерина.

— В уголовном мире так принято, — пояснил главный инженер. — Там называют не по фамилии, а по кликухе. По кличке, значит.

— Спасибо, — сказала Катерина. — Я этого не знала. Но у нас на фабрике уголовников нет. А вот Кирилловича, нашего парторга, на фабрике между собой зовут «рулевой».

— Почему? — удивился главный инженер.

— Как почему? — тоже удивилась Катерина. — На всех плакатах написано: «Партия — наш рулевой». Значит, парторг — рулевой.

Зал снова засмеялся. Она посмотрела на директора, он тоже смеялся. И Катерина спустилась в зал.

Катерина быстро разобралась в партийных правилах. Без согласования с парторгом директор не мог никого из членов партии ни назначить, ни уволить. И самого директора утвердили на бюро горкома, и только после решения горкома министр легкой промышленности издавал приказ о назначении. Она поняла, что такое номенклатура. Начальник цеха был номенклатурой райкома, директор — номенклатурой горкома партии. Партийные органы контролировали движение по должностям.

После собрания Леднев ее предупредил:

— Ты особенно не цепляй главного инженера. Без его согласия тебя никогда партком не утвердит. С начальниками цехов в основном он работает.

Когда Катерину принимали из кандидатов в члены партии, главный инженер не проголосовал ни за, ни против, он воздержался. Это было предупреждением. Она вступила в первую в своей жизни интригу. Как комсорга цеха, ее выбрали на пленум райкома комсомола. Однажды на пленуме в буфете она услышала, как секретарь райкома уговаривал молодого инженера с судоремонтного завода перейти в райком на должность заведующего отделом промышленности. Инженер отказался. И Катерина сразу смекнула — это место для Киселевой. Она поделилась своими соображениями с Ледневым. На следующее утро директор, зайдя к ним в цех, сказал Катерине:

— Хорошая идея!

Катерина не знала, с кем говорил директор, но после обеденного перерыва в цех позвонили из райкома комсомола и попросили к телефону Киселеву. Через неделю Катерину назначили исполняющей обязанности начальника участка. Когда Леднев ушел заместителем к директору, директор назначил ее исполняющей обязанности начальника цеха.

Впервые в жизни Катерину вызвали в райком партии. Прежде чем подняться на третий этаж — два первых занимали райисполком и райком комсомола, — она зашла к Киселевой.

Киселева, увидев ее, насторожилась.

— Есть проблемы? — спросила она.

— Есть, — ответила Катерина. — Боюсь.

— Чего боишься?

— Райкома. Первый раз иду. Не знаю, что спросят, что отвечать.

— А зачем вызвали?

— Леднев в заместители директора ушел. А я сейчас исполняю его обязанности.

Киселева задумалась. Катерина понимала, что та прокручивает варианты: и фабрику, и соотношение сил на фабрике Киселева хорошо знала. И Катерина понимала, что в райкоме обязательно поинтересуются мнением Киселевой о ней. Если она пойдет со мной к секретарю, значит, вредить не будет, решила Катерина. Если не пойдет… Киселевой ведь ничего не стоит снять телефонную трубку и сказать все, что она думает о Катерине, а ничего хорошего она о ней не думает. Но и Катерина может выступить на очередном пленуме райкома комсомола. А Киселева знала, как Катерина может высмеять. И вдруг Киселева спросила:

— Это ты сказала директору, что в райкоме ищут заведующего отделом промышленности?

— Я Ледневу сказала…

— А Леднев решил от меня избавиться?

— Наоборот, — ответила Катерина. — Всегда хорошо, когда наверху есть свой человек. Я думаю, это только начало. Ты еще в ЦК партии будешь. Что ты — хуже Фурцевой? И моложе, и красивее.

Лесть должна быть грубой, вспомнила она слова директора, тогда она легко доходит. И Киселева рассмеялась.

— Пошли, — пригласила она.

Киселева провела Катерину в кабинет заведующего отделом промышленности.

— Это Тихомирова. С галантерейной фабрики. У меня мастером работала.

Заведующий отделом, мужчина лет тридцати пяти, был одет в синий костюм с малиновым галстуком. Катерина давно отметила, что мужчины из партаппарата предпочитают синие костюмы и серые или малиновые галстуки.

— Ее просил второй зайти, — сообщил заведующий.

— Мне с ней пойти? — спросила Киселева.

— Я пойду, — сказал заведующий.

Заведующий оставил Катерину в приемной и прошел в кабинет второго секретаря. Секретарша, молодая девица, что-то печатала и даже не посмотрела на Катерину. Включилось переговорное устройство, и Катерина услышала:

— Пусть Тихомирова войдет!

— Идите, — обратилась секретарша к Катерине.

Катерина открыла одну дверь, потом вторую и вошла в кабинет. За столом сидел грузный высокий мужчина.

— Здравствуйте, Катерина Александровна. — Он вышел из-за стола и пожал ей руку.

То ли заранее посмотрел мою анкету, подумала Катерина, то ли запомнил, как я выступала против начальника цеха.

— Ну и память у вас, Александр Иванович, — с уважением отметила Катерина.

— Да и ты памятливая, — ответил секретарь.

— Вас один раз увидишь и на всю жизнь запомнишь. Таких, как вы, один на тысячу.

— На сотню, — снизил секретарь и спросил нарочито строго: — Что-то ты больно быстро карьеру делаешь?

— Я способная, — улыбнулась Катерина. — Или вы хотите сказать, что меня кто-то подталкивает?

— Вообще-то интересно было бы услышать…

— Это не меня, а я подталкиваю, — заметила Катерина. — Вы же были на собрании. Я выступила против начальника цеха, его перевели на большую должность. Выступила против Киселевой, ее заведующей отделом взяли в райком комсомола. Хотите, и вас подтолкну в горком партии?

— Меня не надо. — Секретарь рассмеялся. — А дела у вас на фабрике неважно идут.

— Не хуже, чем на других фабриках, — ответила Катерина.

— Но и не лучше, — заметил секретарь. — Может, директора поменять?

— На кого? — удивилась Катерина. — Если на главного инженера, то не надо.

Она отметила, как быстро переглянулись заведующий и секретарь.

— Почему? — поинтересовался секретарь.

— Завалит фабрику.

— Почему?

— Он москвич в пятом колене, а на фабрике в основном деревенские, лимита. Он презирает лимиту, а женщины это сразу чувствуют.

— Вы с директором из одной деревни? — спросил секретарь.

— Нет. Он смоленский, а я — псковская.

— Вы воспитываете ребенка одна?

— Да. Мать-одиночка. Была любовь. Но когда он узнал, что я лимитчица и живу в общежитии, испугался, что я буду претендовать на их жилплощадь. У нас на фабрике двадцать семь матерей-одиночек.

На фабрике давно поговаривали, что у нее ребенок от директора, слухи могли докатиться и до райкома. Своей откровенностью она сняла этот вопрос. Секретарь замолчал, что-то обдумывая.