Ахмедхан Абу-Бакар - Рассказы советских писателей

И Добрый Заступник моряков ответил:

«Я заплатил богу по рублю за десятину. Совсем даже не дорого. А над островами какой может быть рай? Мухумцы без конца непотребное несут, не говоря уж про хийумцев, а наверху все прекрасно слышно. Что же это за небо?»

И вот Заступник моряков приводит твоего отца на небо. Показывает ему. Расхаживает там народ — одет чисто, в белых кителях, руки за спиной сложены. Посмотрел твой отец, спрашивает:

«Это кто такие?»

Заступник отвечает:

«Ангелы».

«А чего они делают?» — спрашивает твой отец Андрус у Заступника моряков.

«А ничего не делают, — говорит Заступник. — Рай, он не для того, чтоб работать».

«А моряки чем тут занимаются? — спрашивает отец. — Те, кого за борт смыло, кто своих дел на суше и на море не доделал, у кого жена дома осталась и мальчишка, такой маленький, что ему все бы одни сказки слушать, а не буквы заучивать?»

И тут Заступник моряков пригорюнился и признался отцу:

«Знаешь, Андрус, беда мне с этими моряками, сущее наказание. Грех жаловаться, но когда у молодых парней нет никакого занятия, то в конце концов они и в раю начинают буянить и творить всякие бесчинства. В сухом лесу костры разводят. Научились на своих кораблях лазать, вот и взяли манеру залезать на райскую крышу, а потом на них же самих дождь сквозь крышу протекает. Или раздобудут ножницы, понарежут себе кусочков из радуги, сделают из них карты и давай где-нибудь в уголке в подкидного шлепать. Но я тебе и половины не рассказываю, они и почище штуки отмачивают».

И тогда твой отец сказал Заступнику моряков:

«Слушай, старик, это же никуда не годится. Надо поломать эти порядки. Без работы да заботы и самый лучший человек загниет. Ведь они, чего доброго, еще и буфет здесь откроют».

Заступник моряков только вздохнул на это, от всего нутра вздохнул.

«Кто их, шалопаев, знает? Может, уже открыли. Недаром от их «осанны» по вечерам ангелы мои краснеют и куксятся».

Тут твой отец, который не только на море, но и на суше многих стоил, призадумался не на шутку и сказал так:

«Надо поломать эти порядки. Не то здесь ад получится».

И Добрый Заступник моряков пожаловался:

«Уже получился. Но неизменного не изменишь. Так было, так и останется».

Заступник моряков был седой, старый и усталый человек, и потому твой отец не стал бередить его душу. Только спросил:

«А нет ли в твоем раю озера?»

И Заступник ответил:

«Есть. В старину утекло из Эстонии Эму-озеро со всеми рыбами, и я приволок его сюда».

Отец твой сразу обрадовался и спросил:

«И какая же в нем рыба?»

А Заступник ответил:

«Всякая. И щуки есть, и лещи плавают, и язи, такие крупные, что бока уже золотятся, и старый сом усами шевелит, а плотвы столько, что гибель. Всякая рыба водится, да и чего ей там не водиться, раз никто не ловит».

И тогда твой отец Андрус сказал:

«Знаешь, старик, начну-ка я ловить. Закажи мне лодку!»

Заступник во все глаза на него уставился.

«Кто же это тебе позволит: в раю — и вдруг работать? Неплохо бы, конечно, рыбки поесть, а то каждый день все манна да манна. Только нельзя, Андрус, такой здесь порядок».

Положил твой отец кулак на стол и сказал:

«Порядок можно поломать. Закажи мне лодку».

Заступник спрашивает:

«Где же это я лодку тебе закажу?»

А отец говорит:

«В Лейзи есть лодочная фабрика. У них там хороший мастер, Вакрамом зовут. Ему и закажи».

Ухватился Заступник моряков за свою бороду обеими руками, растянул ее в разные стороны и спросил:

«Какую же ты хочешь лодку, Андрус?»

«Весельную, — объяснил отец. — С килем в двадцать один фут. И проверь, чтоб на ходу была легкая и волны не боялась».

Заступник спрашивает:

«А где же мне резолюцию брать на лейзинцев и на Вакрама?»

Такую, дескать, бумагу, без которой ни шиша не получишь.

Отец и говорит:

«В Таллине возьмешь. Скажешь, что для меня: дадут».

И отправился Добрый Заступник моряков в Таллин. Обошел все конторы, все церкви — не дают ему резолюции на лейзинцев. И пошел он просить к партийному секретарю. Тот встал из-за стола, вышел культурненько навстречу, дал пять и спрашивает, по какому, значит, делу, товарищ.

Заступник моряков и говорит:

«А по такому делу, товарищ, что у меня над Атлантикой тысяча десятин матросского неба».

Услышал это секретарь и говорит:

«Ну, если ты из таких, то я тебе не товарищ. Пропуск есть? Как ты сюда попал?»

Заступник моряков признался:

«Пропуска у меня нет. А попал я сюда через форточку».

Тогда секретарь спрашивает:

«Так кто же ты, бог или черт? Что ты за человек?»

И Заступник моряков сказал:

«Нет, я не черт — черти через дымоход входят. И не бог. Я сам от себя на матросском небе хозяйствую, ну, наподобие единоличника или в этом роде. Снял я как-то у бога в аренду тысячу небесных десятин по рублю за десятину, сначала даже выплачивал эту аренду».

«Нечего было выплачивать», — рассердился секретарь.

Заступник согласился:

«Верно. Я больше и не плачу с тех пор, как стал газеты читать и узнал, что его вовсе и нет. Не плачу и горя не знаю».

Запер тут секретарь дверь, чтоб никто не вошел, и начали они толковать, и протолковали два дня. А про что они толковали, ни одна душа не знает. Но кончилось тем, что секретарь дал бумагу на лейзинцев и еще сказал Заступнику:

«Только выйди культурненько в дверь. Меня этими фокусами не запугаешь!»

Но Заступник моряков спросил:

«А если я всего-навсего сказка?»

Секретарь дал ему пять и сказал:

«Все равно входи и выходи в дверь. Зачем над людьми смеяться?»

И теперь вот ловит твой отец рыбу на бывшем Эму-озере. На матросском небе, с Вакрамовой лодки. А рыба там всякая. И щука есть, и окуни плавают — на спине гребень, по бокам красные плавники мотаются, и лещи есть — головы, как у поросят, и даже золотятся, и старый сом следит снизу за лодкой да усами шевелит. Он бы и клюнуть не прочь, но боится, как бы не порвать отцу леску. А плотвы столько, что гибель.

Клади-ка ты, невестка, спать этого парня. Пускай ему сон про матросское небо приснится. С морем да с горем он и без нас успеет познакомиться.

Перевод с эстонского Леона Тоома

Герой Советского Союза, доктор юридических наук, заведующий кафедрой в одном из крупнейших учебных заведений страны, Алексей Петрович Воронин был когда-то обыкновенным деревенским подростком.

Небольшого росточка и не имевший еще той профессорской округленности, которая появится впоследствии (и очков в роговой оправе), а обладавший лишь тонкой шеей, торчавшей из широкого воротника великоватой тужурки, в многочисленной поросли (густо было перед войной подрастающих парней в российских деревнях) среди рослых, круглолицых (мордастых — по ничуть не обидному деревенскому выражению) сверстников, он никак не мог считаться заметным парнем, видным парнем, первым парнем на деревне, и вообще — выделяться. Поэтому он мечтал о гармони.