Вильям Гиллер - Вам доверяются люди

Рыбаша, как всегда, не было, и Львовский, вооружившись нарядами, отправился за оборудованием для операционной. Завхоза Марочкина Илья Васильевич послал в Мосгаз.

— Сдохни, а добейся, чтоб сегодня же подключили!

Из медицинского училища явились всем выпуском молоденькие сестры. Они еще никогда не работали, только проходили кратковременную практику во время занятий и теперь с любопытством заглядывали во все углы пустого здания. Их смешки и возгласы звонко разносились по широким коридорам.

— Ну что делать с этим детским садом? — удрученно спросил Степняк Лознякову.

— Ничего, привыкнут. В медсанбате у нас такие же пичуги чудеса творили.

— Сравнили! Там война, кровь, ужас…

Лознякова вздохнула:

— Да, в терапии вообще трудно понять психологию больного. Лежит человек на койке, с виду все в порядке, а одно неосторожное движение — и конец.

Степняк внимательно поглядел на Юлию Даниловну:

— Возьмите над ними шефство, а?

Она не успела ответить — в дверь постучали.

— Да! — крикнул Степняк.

В кабинет заглянула хорошо одетая молодая женщина. Медно-рыжие волосы ее свободно ложились на плечи, маленькая шапочка оставляла открытым чистый, гладкий лоб.

— Ступина, Марлена Георгиевна, — мельком представилась она и без перехода, деловито спросила: — Вам еще нужны врачи?

— Нужны.

Степняк не без удовольствия оглядел вошедшую. Чуть вздернутый носик и аккуратные полукружия темных бровей показались ему очень привлекательными.

— Хирурги?

— Нужны и хирурги, и терапевты… — Он выдвинул из-под стола третью табуретку, отнятую у Рыбаша. — Присаживайтесь, пожалуйста.

— Одну минуту… — Ступина выглянула в коридор и громко позвала: — Наумчик! Товарищ Гонтарь! Ну где ты там застрял?

На пороге появился очень худой, узкоплечий молодой человек в очках, с большим, добрым ртом и копной густых черных волос над смущенной физиономией.

Улыбаясь, Ступина повела рукой в его сторону:

— Познакомьтесь! Это Гонтарь, Наум Евсеевич, хирург-травматолог. Стаж — четыре года. Работал в больнице на строительстве ГЭС. По семейным обстоятельствам вернулся в Москву… Наумчик, долго ты будешь молчать? Мне, что ли, за тебя договариваться?

Со вздохом комического отчаяния она опустилась на свободную табуретку. Степняк и Лознякова весело переглянулись.

— Супруги?

— Кто? Мы? — Ступина расхохоталась, а молодой человек мучительно покраснел. — Нет, нет, ничего похожего! Учились вместе в институте, только я на курс моложе, И четыре года не виделись. А сейчас встретились в метро. Оказывается, он едет сюда, к вам, по объявлению о конкурсе, но уже готов повернуть обратно. «Наверно, говорит, все места заняты…» Ну, я вижу, Наумчик все тот же! Он у нас был отличник из отличников, умница, а о себе слова сказать не умеет…

Она рассказывала легко, весело, как умеют рассказывать привыкшие нравиться и уверенные в себе женщины.

— Значит, вы тут в роли… буксира?

— Вот именно!

Степняк перевел взгляд на молчаливого Наумчика. Сняв очки и старательно протирая их носовым платком, он выглядел беспомощным; по-мальчишески тонкая шея усиливала это впечатление.

— Добре! Документы при вас, товарищ… — Степняк запнулся, позабыв фамилию Наумчика.

— Гонтарь, — сипло подсказал тот и заторопился, стараясь одновременно надеть очки, спрятать платок и расстегнуть болтавшуюся на нем, как балахон, короткую непромокаемую куртку с воротником из искусственного меха.

Лознякова, с любопытством наблюдавшая за ним, негромко обронила:

— Не спешите, Наум Евсеевич.

Как всегда, ровный и глуховатый ее голос подействовал успокоительно. Довольно успешно справившись с двумя верхними пуговицами, Гонтарь извлек из недр куртки конверт с документами.

Степняк взял конверт и, снова обернувшись к Ступиной, спросил:

— А почему бы и вам не пойти в нашу больницу?

— Потому, что я работаю.

— Где? Кем?

— В медчасти одного завода. Терапевтом.

— И вас это удовлетворяет?

Ступина шевельнула бровями:

— Работа как работа!

— Чепуха!

Степняк, разговаривая, перебирал документы Гонтаря. Документы были отличные. В трудовой книжке две благодарности: «За самоотверженное исполнение врачебного долга в условиях весеннего паводка и прорыва воды на плотине», характеристика, составленная в самых лестных выражениях: «Молодой, подающий большие надежды хирург, умело применяющий новейшие методы…»

— Что чепуха? — вопрос Ступиной прозвучал вызывающе.

— Да вот это ваше, «работа как работа»! Настоящий врач должен ощущать результаты своей работы. Мы же людей из беды, из могилы вытаскиваем… А что в медчасти? — Степняк потряс бумажками Гонтаря. — Вот он, я вижу, действительно работал! И как только отпустили?

Гонтарь опять страдальчески покраснел.

— Вы, наверно, думаете, что я рвался в Москву? А я как раз наоборот… Я уже там всех знаю, и меня немножко узнали. Но тут мама… В общем, мать очень тяжело больна, и, кроме меня, у нее никого не осталось… А на строительстве с жильем еще туговато, в общежитие ее взять нельзя…

— Понятно, понятно, — прервал Степняк. — А здесь жилье есть?

— У мамы комната, мне ничего не надо.

— Отлично! — Илья Васильевич встал, расправил плечи. — Знаете что, друзья, пойдемте, я вам покажу больницу. У нас такая больница будет, что другой клинике не снилось…

— Пока, правда, почти ничего нет, — осторожно вставила Лознякова.

— А воображение? — Степняк хитро подмигнул. — Воображение, Юлия Даниловна, у молодых людей…

Втроем они пошли к лестнице. У лифта на площадке были навалены тюфяки, одеяла, подушки. Сияющий Марочкин выскочил из спустившейся кабины:

— Вот… получили наконец! Перетаскиваем. Я медсестер мобилизовал… от вашего имени…

— Правильно. А с газом что?

— Через полчаса приедут подключать. Поварихи кухонное оборудование везут. И посуду.

— Молодец, Витенька! — Степняк похлопал завхоза по спине. — Ну ты тут подожди минутку, мы подымемся… Или вот что, ребята, — он обернулся к Ступиной и Гонтарю, — давайте поможем Витеньке погрузить эту штуковину…

Он первый схватил кипу одеял и втащил ее в лифт. Гонтарь тотчас последовал его примеру. Ступина, смеясь, подняла три подушки.

— Честное слово, как на институтском субботнике! Наумчик, помнишь?

— Живей, живей, девушка! — скомандовал Степняк. Он перетаскивал уже третью кипу.

— Вы, кажется, считаете, что я поступила к вам грузчиком? — Она все-таки взяла еще три подушки и, наморщив вздернутый носик, взгромоздила их поверх одеял.

— А что? Можно и грузчиком.

Кабина лифта быстро заполнилась, и Витенька, втиснувшись туда с тюфяком, спиной припер внутренние двери.

— Сейчас спущусь! — крикнул он, нажимая кнопку. — Там у меня сестрички на разгрузке.