Георгий Вайнер - Бес в ребро

– Что происходит? – встала я и решительно протянула руку: – Ну-ка, дай-ка мне трубку…

Сережка сунул ее мне в ладонь, как скользкую мерзкую жабу:

– На, поговори, это какая-то психопатка… Свинья…

– Алло, это мать Сергея Полтева, – сказала я в микрофон и почувствовала, как его волнение мгновенно передалось мне, как резко сорвалось дыхание и забилось испуганно сердце. – Я вас слушаю…

– Добрый вечер, – медово ответил женский голос в телефоне. – Я звоню по поводу пропажи денег у моей дочери… Сегодня она принесла в школу десять рублей на оплату обедов за следующий месяц, и они у нее пропали…

– Возможно… Мой сын нашел деньги в раздевалке и повесил об этом объявление в вестибюле…

– Но моя дочь говорит, что она их не могла потерять в раздевалке… Она их переложила в портфель, и деньги после этого пропали… Вы меня правильно поймите – коль деньги нашлись, то не в деньгах дело…

– Я вас не понимаю. – У меня руки затряслись. – Вы что хотите сказать?

– Я хотела просто вас предупредить… Дело в том, что Леночка никогда не обманывает… Если она говорит, что деньги были в портфеле, то как они могли оказаться у вашего сына? – текла из трубки в ухо ядовитая патока.

– Одну минутку, – перебила я ее решительно. – А когда ваша Леночка, которая вас никогда не обманывает, сообщила вам о пропаже денег?

– После школы… Открыла портфель, а деньги пропали…

– А как вы узнали, что надо звонить нам?

– Там же объявление было… Я пошла в школу, чтобы сделать официальное заявление – дело ведь не в деньгах, а в принципе… Если они сейчас начнут безнаказанно воровать…

– А вы наказали дочь за пропажу денег?

– С какой это стати? – В патоке ощутимо проступил вкус горчицы. – Одно дело, если бы она по рассеянности и небрежению потеряла, я бы ее наказала для воспитания в ней чувства ответственности! И понятия, что деньги на дороге не валяются! Если их зарабатывают честно, то они достаются очень тяжело! Но совсем другое дело, если у нее деньги украли…

– Короче говоря, вы хотите сказать, что мой сын украл деньги у вашей Леночки? – звенящим от ярости голосом спросила я.

– Зачем же вы так резко формулируете? – брызнул невыносимо сладкий сахарный сироп. – Может быть, он просто взял зачем-то, а потом раздумал…

– Тогда потрудитесь объяснить мне, зачем он повесил объявление о находке денег?

– Я же говорю, ваш мальчик, наверное, понял, что поступил нехорошо, и раздумал…

– Ага, вот это мне понятно! – Но, видимо, вместе с ним раздумала воровать деньги его восьмилетняя сестра, которая присутствовала в раздевалке, когда Сережа нашел их и они вдвоем писали объявление!

Сироп начал густеть и темнеть, пора снимать. Она недовольно сказала:

– Я ничего про вашу дочку не говорила и вообще не знала, что она там была…

– А я знаю! – неожиданно для себя пронзительно закричала я. – Ваша деточка боялась, что вы накажете ее за рассеянность и небрежность! Проще сказать, что украли! Она же не знала, что Сережка повесит объявление! А вы, вместо того чтобы похвалить и поблагодарить парня, плюете ему в душу! Это гадко и мерзко!.. Не смейте звонить сюда больше! А деньги я завтра сама отнесу в школу…

Ухали, тикали, тараторили гудки в трубке, которую я забыла положить на рычаг.

Маринка, Сережка и Ларионов с одинаково испуганными лицами смотрели на меня, потом Сережка напряженно засмеялся – видно, лицо у меня было совсем плохое, и сказал почти весело:

– Да ладно, мам, не обращай внимания! Больные люди… По себе судят…

И Ларионов включился в процедуру угомонения меня:

– Меня тетка в детстве чуть из-за денег не убила… Мать по вербовке в Сибирь на заработки уехала, а я жил у ее сестры… Тетка, царствие ей небесное, человек крутой была, женщина ужасно строгая, и денег мне, естественно, ни на что не давала… А тут у меня открылся заработок колоссальный, просто Клондайк. Сенька Смага, деклассированный лабух, поймал меня во дворе – ты, говорит, на кларнете играешь, я, мол, слышал… Ну, играешь – сильно сказано, так, в школьной самодеятельности дул понемногу… Сенька предлагает: есть халтура, слабаем на жмурика, прилично забашляют… Почему-то во дворе больницы назначил свидание… Сенька ведет меня к моргу, а там уже митинг прощальный… Оказывается, он подрядил меня играть на похоронах… Я до той поры и покойника ни разу не видел… Сунул он мне тетрадку с нотами: на, играй за нами… Я почти в обмороке, но продержался до конца, доиграл… Смага дал пять рублей, молодец, говорит, хорошо играл, очень жалобно, родственники тобой больше всех довольны, завтра снова пойдем лабать на жмурика… Только тут я сообразил, что такое «жмурик»… А тетка вечером взяла мою курточку, а из нее пятерка и выпала… Ну, стала она меня лупить чем под руку попадя: «Украл! Украл!»… Я пытаюсь слово вставить, объяснить, что к чему, а она знай свое: негде тебе такие деньжищи взять, только скрасть… Потом все-таки объяснил, сижу обиженный, соплю, скулю – ни за что, ни про что избила! А тетка говорит: избила правильно, но не за то! Чтобы со срамными людьми не водился, тебе Сенька не компания…

Маринка, слушавшая с сочувствием и ужасом историю, сказала гордо:

– А нас с Сережкой тетя Ада никогда не бьет!

Мы все засмеялись, а Ларионов сказал Маринке:

– Они довольно не похожие между собой – наши тети…

– Ребята, вынесите шкурки в ведро, – прервала я их педагогические воспоминания. – А ты, Сережка, завари чай, пожалуйста…

Уютно сновали ребята, Ларионов смотрел остановившимся взором на экран телевизора, я прихлебывала чай и думала о том, как все трудно запуталось, о Витечке, о наших с ним сложносочиненных отношениях с придаточными предложениями, вводными и подчиненными оборотами, о том, что никакого успешного выхода из кризиса для него не предвидится, поскольку он – зверь, выросший в доме, ему нельзя возвращаться на волю, в лес, для него свобода – погибель. И Ларионов…

Как мне его называть? Алексей Петрович? Товарищ Ларионов? Просто Ларионов? После того, что он сказал мне сегодня?

– Алеша, я была сегодня у Поручикова…

Не отрывая невидящих глаз от телевизора, он кивнул:

– Да, я догадался… Я только не понимаю, зачем? Зачем вы ходили к нему?

– Хотела посмотреть на него, послушать. А вдруг он не захочет врать и подличать?

– Так обычно не бывает, – покачал Ларионов головой. – Мне показалось, что он у них вообще мозговой центр. Этот подонок руководит их действиями. А человек не может быть во вторник подонком, а в четверг молодцом. Это не костюм, это навсегда… Я бы и рад был как-то закончить эту историю и вас не мучить, но не могу. У нас с ними несовместимость крови…

– Да, наверное, – согласилась я. – Вообще после разговора с Поручиковым я подумала о том, что появилось много людей, которым ничего не стыдно. Стыдно только не иметь денег…