Федор Углов - Будни хирурга. Человек среди людей

— Внутреннее кровотечение! Срочно раскрывать грудную клетку!

Несколькими движениями скальпеля пересекли все нитки. Раскрыли плевральную полость. Она вся была полна крови!.. Сердце было неподвижно.

Какой же сосуд кровоточит? С какого сосуда соскользнула лигатура?

У меня всё время где-то подсознательно держалась тревога за легочную артерию, которую не сам перевязал.

Нередко, когда мои руки заняты, ассистент завязывает первый узел. Но я тут же беру концы и, дополнительно их натянув, проверяю прочность наложенного узла. Только в исключительных случаях, проверенному ассистенту, я доверял завязывать все узлы, не проверяя их. Здесь же мне ассистировал опытный хирург. Я положился на него, а кроме того, по техническим причинам проверить его узел я не смог. На всякий случай предупредил, чтобы он не перерезал сосуд, то есть чтобы он не очень крепко пережимал его. И меня не покидала тревога: достаточно ли прочно он затянул узел?.. Я сразу же направил руку к тому месту, где должна быть культя лёгочной артерии, и, обхватив весь этот участок сердца, крепко сжал рукой. Ассистенты вычерпали кровь. Кровотечения не было. Значит, я пережал то, что надо. Второй рукой в очень неудобных условиях начал массировать сердце. После нескольких массажных движений работа сердца восстановилась. Теперь необходимо заменить мою руку зажимом. Это непросто. Может опять начаться кровотечение, и второй раз его не остановить. Держу сосуд. Спрашиваю:

— Как больной?

— Пульс появился, но нитевидный.

— Налаживайте переливание крови и во вторую вену! Лейте кровь струйно!..

Постепенно давление стало подниматься, у меня же онемела рука, не было сил сжимать кровоточащий сосуд…

Убедившись, что кровь подают в две вены, что давление стало получше, место, где располагалась культя лёгочной артерии, я сжимал пальцами. Взяв в другую руку зажим, я подвёл его бранши под пальцы, сжимающие культю сосуда, и зажал замок зажима. Кровотечение остановилось. Теперь можно спокойно продолжать оживление, ибо прошло то, что было с больным, — клиническая смерть.

Когда увидели, что никаких признаков кровотечения нет, мы зашили грудную клетку.

Саша был молодой, он осилил сложную операцию, перенёс тяжёлый послеоперационный период и через месяц выписался домой. К концу пребывания в клинике Саша сказал, что он никогда не чувствовал такой легкости в дыхании, такой бодрости и такого прилива сил, как сейчас. И этому нетрудно найти объяснение: удалив лёгкое, мы не только убрали очаг интоксикации, но и освободили сердце от половинной бесполезной работы.

Прошло несколько лет. Как-то на днях приехала в Ленинград Елена Аркадьевна и зашла в клинику. Она рассказала, что у Саши с женой всё хорошо. У них двое детей, живут они дружно и счастливо.

«Да, — подумал я, — нелегко мне далась операция, но привела-то его ко мне Анюта. А ведь могла это же самое сделать и его первая жена. Ну пусть не было у них любви, но должно же быть чувство семейного долга, наконец, простое человеческое участие!..»

Жизнь нередко показывает, что хорошая, дружная семья, основанная на взаимной любви и уважении, на честном, правдивом поведении супругов и на заботе друг о друге, — такая семья не только приносит радость и счастье, но и способствует сохранению здоровья каждого из них.

Мне не раз приходилось отмечать, что человек, у которого на службе нервозная, травмирующая психику обстановка, скорее заболевает сердечным недугом, если у него в семье не все благополучно.

В здоровой любящей семье он быстро отвлечётся, его покинут мрачные мысли и спазм сосудов сердца сменится расслаблением. При плохой же семейной обстановке служебная нервозность дополнится новыми раздражителями и приведёт к инфаркту или гипертонии.

На примере Василия Васильевича мы видели, что отсутствие любви и внимания со стороны жены, неустройство быта способствуют тому, что болезнь оказывается запущенной. В семье, где царят любовь и забота, один из супругов скорее, чем сам больной, заметит: с его другом что-то неладно, появилась какая-то нездоровая бледность или быстрая утомляемость. Обеспокоенный, он немедленно отправит его к врачу, и заболевание будет выявлено заранее. Где же нет любви и взаимного уважения, там лучше не иметь семьи.

У некоторых людей в наше время существует превратное понятие о морали. Они строго осудят человека, если он разошелся с женой или с мужем. Но мягче отнесутся к мужчине, который имеет любовницу, а то и двух. Мне же кажется, куда честнее разойтись, чем изменять другу, предавать его тайно и постоянно.

Энгельс писал: «Развод при отсутствии любви — это благо для них и для общества». Вот почему постоянной заботой каждого, кто желает сохранить семью, должна быть забота о поддержании любви, о том, чтобы любовь не замещалась просто привычкой.

Кто не мечтает о любви на всю жизнь, но, к сожалению, в жизни бывает и иное. Недаром народная мудрость гласит: «Жизнь прожить — не поле перейти». Формальное сохранение семьи, на мой взгляд, ханжество, которое причиняет страдание всем и не приносит удовлетворения никому. Многие, стремясь формально сохранить семью, когда между супругами нет ни любви, ни дружбы, ни элементарного уважения друг к другу, делают это ради детей. Нередко ради детей отказываются соединить свою жизнь с другим, любимым и достойным человеком, особенно когда дети-подростки «категорически возражают» против этого. И женщина остаётся одинокой, уступив мнению ребёнка.

Выиграет ли кто от этого? Как правило, все проигрывают, и в первую очередь дети.

Нередко, став взрослыми, они спрашивают:

— А почему ты, мама, вторично не вышла замуж?

— Ты же мне запретила, сказала, что если выйдешь за этого чужого дядю, то я от тебя уйду.

— Что же ты, мама, меня, дуру, слушала? Разве я, несмышлёныш, что-нибудь понимала? Ты должна была это решить сама и никого не спрашивать. Теперь вот и остаешься совсем одна. Я ведь уезжаю вместе с мужем. Как же ты одна-то?

Не лучше бывает и в том случае, если родители, став давно чужими друг другу, продолжают жить в одной квартире. Дети при такой ситуации страдают больше, нежели живя с одной матерью или с отцом. Здесь они постоянно в напряжении, в горе — они чувствуют обман и тяжело его переживают. Дети видят значительно больше, чем мы думаем. Неискренность, а иногда и враждебность родителей тяжело отражается на их неокрепшей и чувствительной нервной системе.

Дети, лишённые нормальной, здоровой обстановки в семье, впоследствии, сами став родителями, часто оказываются неспособными создать полноценный домашний очаг и достойно воспитать себе смену. Возникает порочный круг причин и следствий, которые снова и снова становятся источником драматических ситуаций.