Борис Бондаренко - Пирамида

— Пойдем поговорим.

И потом, когда они вышли в коридор:

— Я все ему сказал.

Жанна как будто не удивилась, спокойно спросила:

— Обо мне тоже?

— Да.

Жанна прикусила губу и задумалась.

— Я не хотел, но так получилось, — и Дмитрий рассказал, как это получилось. — Прости, что так вышло.

Жанна вздохнула:

— Ничего. Может быть, это и к лучшему. Он у себя?

— Да.

И Жанна медленно пошла в кабинет Шумилова. Она не постучалась и, прежде чем закрыть за собой дверь, спустила собачку — Дмитрий слышал, как щелкнул замок. Он вернулся к себе. Ольф посмотрел на него и спросил:

— Случилось что-нибудь?

— Я сказал Шумилову.

Валерий присвистнул.

— Ну, и как он?

Дмитрий ничего не ответил, а Ольф спросил:

— Жанна к нему пошла?

— Да.

Они закурили и стали ждать Жанну. Она пришла часа через полтора и устало опустилась на стул.

— Ну что? — спросил Валерий.

— Ничего, — сказала Жанна.

— Ну как это ничего? Говорил он что-нибудь?

— О господи, — рассердилась Жанна. — А что я, по-твоему, делала там?

Валерий смешался — он только сейчас догадался, насколько неуместны его расспросы. Жанна поднялась.

— Я домой. Дима, поедешь со мной?

— Да.

— А вы, — повернулась Жанна к Ольфу и Валерию, — не вздумайте идти к нему объясняться. И вообще — пореже попадайтесь ему на глаза.

— Ладно, — сказал Ольф.

Все еще шел дождь. Жанна раскрыла зонтик и взяла Дмитрия под руку, прикрывая его от дождя. Дмитрий перехватил у нее зонт и только потом подумал, что не надо было этого делать, — если Шумилов стоит у окна, он наверняка увидит, как они уходят, прикрывшись одним зонтом. Потом они ждали автобус, и Жанна тоскливо сказала:

— Погода еще такая мерзкая…

Жанне не хотелось идти домой, и они пошли к Дмитрию.

Они долго пили чай и молчали. Наконец Дмитрий спросил:

— Он очень расстроился?

— Не то слово. Он просто убит.

— И что он собирается делать?

— Чудак ты, Дима, — устало сказала Жанна. — О самой работе мы почти не говорили. Его куда больше расстроило то, что именно я оказалась заодно с вами. А о том, кто прав — он или мы, — он пока и не думает.

— Он очень любит тебя?

— Да. До сегодняшнего дня я даже не подозревала, что так сильно.

— И что же вы решили?

— Что надо по-хорошему расстаться. То есть это я так решила, он и слышать об этом не хочет… Он на все согласен, лишь бы я не уходила от него.

— Даже на то, чтобы изменить план работы?

— Похоже, что так.

— Но ведь он еще не знает, насколько серьезны наши возражения! Я же ничего конкретного не говорил ему.

— Для него это не так уж важно.

— Ты хочешь сказать, что он сделал бы это ради тебя?

— Да.

— А почему ты решила уйти от него?

Жанна уклончиво ответила:

— Это длинная история… Я давно уже хотела уйти. Если бы ты знал, как мне жалко было его сегодня. Какой он был беспомощный… Он ведь очень добрый. Говорит со мной, а у самого такое выражение, как будто все время хочет понять, почему с ним так жестоко обошлись, и не может.

Через два дня Жанна сказала:

— В общем, так… Белено передать, что вы можете заниматься чем угодно.

— И все? — спросил Ольф.

— Да.

— Не густо, — ухмыльнулся Валерий.

Жанна вспылила:

— А ты без комментариев никак не можешь?

Теперь они встречались с Шумиловым только в коридорах или в автобусе по дороге на работу, он вежливо наклонял голову, отвечая на их приветствия, и тут же отворачивался. Так продолжалось недели две. Жанна нервничала и ничего не рассказывала даже Дмитрию. Наконец он сам спросил:

— Что у вас происходит?

— Ничего, — тусклым голосом сказала Жанна. — Если, конечно, не считать того, что он каждый день уговаривает меня выйти за него замуж. Каждый день… — с отчаянием выговорила она. — Я скоро с ума сойду от этих разговоров.

— О нас он говорил что-нибудь?

— Нет.

— Может быть, мне самому сходить к нему?

— Иди.

И Дмитрий пошел к Шумилову.

Он стоял у окна и медленно повернулся на голос Дмитрия. Несколько секунд пристально вглядывался в него, словно не мог понять, зачем этот человек здесь. Наверно, он и в самом деле считал его причиной всех своих бед.

— Слушаю вас, — с видимым усилием сказал Шумилов.

— Мне нужно поговорить с вами.

— Садитесь.

Но сам он остался стоять, повернувшись спиной к окну, и повторил:

— Слушаю вас.

— Нам хотелось бы, — начал Дмитрий, подчеркивая это «нам», — чтобы вы посмотрели наши предложения и высказали о них свое мнение.

— Зачем?

— Если они заслуживают внимания… — Дмитрий замялся.

— То что же? — вежливо осведомился Шумилов.

— Тогда, возможно, следовало бы внести их в план работы на следующий год.

— А вы, оказывается, дипломат, — каким-то странным, осуждающе-презрительным тоном сказал Шумилов, но тут же взял себя в руки и сухо закончил: — В прошлый раз вы достаточно ясно сказали мне, что вся моя работа кажется вам бесперспективной, а следовательно, и не нужной. Или я неправильно понял вас?

— Нет, все правильно.

— Тогда ваше предложение должно означать просто замену моих планов вашими, не так ли?

— Примерно так.

Шумилов помолчал и с раздражением спросил:

— И вы думаете, что я сделаю это?

— Нет, — сказал Дмитрий, глядя на него, и тоже встал.

— Нет? — удивился Шумилов. — Тогда зачем же вы пришли?

— Чтобы вы ознакомились с нашими предложениями.

— Ваши предложения меня не интересуют, — нетерпеливо сказал Шумилов, и видно, было, как неприятен ему этот разговор и как хочется ему поскорее закончить его. — Если они действительно заслуживают внимания, поступайте так, как сочтете нужным. Дождитесь защиты отчета или напишите докладную и изложите свое мнение Ученому совету.

— Вероятно, мы так и сделаем, — сказал Дмитрий, — но вам, я думаю, все-таки следует взглянуть на нашу работу.

— Чего ради?

— Ради дела.

Шумилов молча смотрел на него, потом отрывисто сказал:

— Хорошо, оставьте, я просмотрю.

Дмитрий положил папку на стол:

— Если у нас появятся какие-то новые данные, мы вам сообщим.

Шумилов наклонил голову и ничего не ответил. Дмитрий попрощался и вышел.

Он рассказал об этом разговоре Жанне и добавил:

— Я не уверен, что он действительно станет смотреть наши выкладки. Если можешь, попроси его сделать это, иначе он останется в дураках. Ведь ему все равно придется высказать свое мнение, рано или поздно.

— Хорошо.

— И еще… — Дмитрий замялся.

— Что?

— Может быть, все-таки удастся… Ну, если он посмотрит и с чем-то не согласится или у него появятся какие-то свои предложения… Может быть, из всего этого соорудить такой общий план, не указывая имен, так сказать, план всей лаборатории.

Дмитрий совсем запутался, но Жанна поняла его.