Владимир Мильчаков - Загадка 602-й версты

— Да нет, не груз. Просто мне надо поговорить с вами.

— Поговорить?— Кабелко настороженно уперся взглядом в Горина.— Я сейчас на работе. Если разговор служебный...

— Да, служебный. Мы закроемся в вашей «багажке» и поговорим. Вот мой документ,— протянул Горин удостоверение.

Пока шел этот разговор, стоявший неподалеку в позе праздного наблюдателя Полозов определил, что Горин здесь не один. Два молодых, кряжистых парня лет по двадцати определенно приехали с ним, хотя и держались вдали от него. Оба по одежде походили на лесорубов, и ни у кого на станции не могли вызвать подозрения. Но наметанный взгляд чекиста подсказал Полозову, что эти еще чужие и незнакомые парни в нужную минуту могут стать ему крепкими и надежными помощниками.

Между тем Кабелко, прочитав поданный ему Гориным документ, весь сразу сникший, с посеревшим лицом, испуганно лепетал:

— Я, право, не понимаю... у меня все дела в порядке... грузы и прочее...

— Обо всем этом мы поговорим в вашей конторке,— прервал его лепет Горин.— Пойдемте. Хотя нет. Надо, чтобы кто-нибудь присутствовал при нашем разговоре. Кого бы пригласить?

Ближе всех к Горину и Кабелко стоял Полозов. Ему явно было нечего делать. Горин, сделав вид, что впервые видит Полозова, позвал его.

— Товарищ! Можно вас на минуточку?

Через десять минут допрос Кабелко в запертой «багажке» шел полным ходом. Исподволь, без нажима, Горин заставил Кабелко повести рассказ обо всем, что произошло с ним прошлым летом. Кабелко, поначалу струсивший, почувствовал, что следователя интересуют только люди, с которыми ему довелось встречаться прошлым летом, осмелел и начал держаться свободнее. Он описал всех, с кем имел дело за последние месяцы, и каждому из них дал свою оценку. Все оценки были пренебрежительными. Даже предмет своих увлечений и страданий — двух дочерей начальника станции — и тех не пощадил язвительный Кабелко. Но вот он припомнил, что примерно в середине июля несколько дней помогал Когуту пилить дрова.

— Подработать решили?— полюбопытствовал Горин.

— Что вы,— возмутился Кабелко.— Заработаешь у такого. Он если полтинник заплатит, то на два рубля поту выжмет.

— Да, здоров был покойник,— согласился Горин.— За ним в работе не угонишься. Как же вы целых пять дней держались?

— Свой интерес имел,— уклончиво ответил Кабелко.— Для вас он бесполезен.

— Сердечные дела,— понимающе произнес Горин, лукаво подмигнув, спросил:— Ну как?

— Все шло как по-писаному,— самодовольно улыбнулся Кабелко.— Да старый хрыч вдруг взбеленился.

— Здорово вам влетело?— сочувственно осведомился Горин.

— Разве я позволю такое с собой?— снова, но не столь уж искренне возмутился Кабелко.— Я ушел и все.

Но эта не очень приятная для юноши деталь не заинтересовала следователя. Он снова вернулся к первым дням знакомства Кабелко с Когутом. Выяснилось, что Кабелко не раз бывал в домике Данилы Романовича, выбирал книги, даже подолгу сидел у книжных полок.

— Я ведь не всякую книгу читать буду,— разъяснил Кабелко.— Я сначала обязательно в конец загляну. Есть ли про счастливую любовь и свадьбу? С десяток книжек полистаешь, пока решишь, какую взять.

— И Когуты ждали, пока вы копались в книгах?— удивился Горин.

— Совсем даже нет. Бывало, Когут в обход, Галина в магазин на станцию, а я все сижу, просматриваю.

— Ждете, пока хозяева вернутся?— уточнил Горин.

— Да нет. У них в сенях дверной крючок сам закидывается. Поставишь его на попа, дверью хлопнешь — и готово.

— А как же потом хозяева попадали в дом?

— У них из крепкой проволоки крючок такой хитрый был, с коленом. В маленькую дырочку, что в верхнем углу двери, просунут и крючок как-то поднимут. Когут говорил, что у них в Сибири таким способом амбары закрывают. Только не на крючок, а на запор. Посторонний человек ни за что не откроет.

Горин внес эти детали в протокол и спросил:

— Много людей ходило к Когутам?

— Да кто его знает,— неуверенно ответил Кабелко.— При мне никто ни разу не заходил. Летом, когда рубки леса нет, у нас на станции народу вообще мало.

— Кто еще мог знать о том, как закрывались сенные двери Когутов?— в упор посмотрел на допрашиваемого Горин.

Кабелко не ответил. Этот, невинный на первый взгляд, вопрос сильно смутил его. Но Горин не дал ему возможности собраться с мыслями.

— Кто?— настойчиво повторил следователь.

— Откуда мне знать?— нервно дернул плечами Кабелко.— Не знаю.

— А кому вы говорили об этом?

— Никому,— подняв обе руки, словно защищаясь от удара, испуганно ответил Кабелко.

— Врете,— отрезал Горин.— Слушайте внимательно.

Кабелко сидел, как ушибленный, и, замирая от страха, слушал ровный голос Горина. Оказывается, этот неизвестно откуда взявшийся человек знал о нем, скромном весовщике с маленькой станции, больше, чем сам Кабелко знал и помнил о себе.

Горин спокойно и бесстрастно доказал, что такой человек как он — Кабелко, мечтавший об аристократических предках, не мог из-за увлечения чужой женой пойти пилить дрова к путевому обходчику. На станции этот поступок вызвал усмешку. Дочери начальника станции вдоволь поиздевались над своим поклонником. Кабелко поежился. Откуда этот человек знает о том, что произошло давно и без посторонних лиц? А Горин продолжал приводить доказательства, что силой, заставившей Кабелко стать пильщиком дров, были страх и выгода. Кабелко хорошо заплатили за его роль соглядатая, а чтобы он не обманул оплативших, его припугнули.

— Так все это было?— неожиданно оборвав плавную речь, резко спросил Горин у Кабелко.

— Так,— непроизвольно вырвалось у Кабелко, но затем спохватившись, он хриплым голосом добавил:— Только не было ничего такого. Напрасно вы все это говорите.

— Значит, «варшавскую» кровать, швейную машину «Зингер» и все прочее вы оплатили за счет своих сбережений?— насмешливо спросил Горин.

— Да-а!— неуверенно протянул Кабелко.— Я копил...

— И поэтому до июня вы ежемесячно занимали два-три рубля, чтобы дотянуть до получки?

«Господи, даже это знает,— тоскливо подумал Кабелко.— Значит, за мною кто-то следил».

— За всю ту ерунду, что вы получили и еще получите по объявлениям, вы уже уплатили больше, чем заработали за год. Вас целый год кто-то должен был кормить, одевать, обувать и даже предоставлять квартиру.

«Следили, определенно следили,— с ужасом думал Кабелко.— Но кто и когда?»

— Значит, вы не хотите говорить?— услышал он голос Горина.— Тогда мы запишем в протоколе, что вы отказались дать показания, и дело с концом. Пусть вас уличат ваши сообщники.