Алексей Мусатов - В колхозной деревне

Маленькие это были факты — с двумя потоками, с бантиками, — а как-то оставили они след в памяти. И как-то заставил меня этот факт взглянуть на нее иначе. И вот, представьте, наперекор всему вдруг что-то понравилось, мне в ней. Понравилось, как с шоферами шутит, как вьюном вьется меж машинами. Не агрономшей Ковшовой, а очень свойской, деловой, веселой девчонкой показалась она мне в ту минуту. «Может быть, — думаю, — еще утрясется все, и потечет у нас в МТС мирная жизнь?»

Не долго тешила меня эта надежда. На следующий же день явилась Настасья к Аркадию с требованием произвести пробный квадратно-гнездовой сев по снегу.

— Проверку сеялок надо сделать, — говорит.

А Аркадий стоит у окна, худой, высоченный, сосет трубку, смотрит в окно из-под лохматых бровей и отвечает Настасье небрежно, не оборачиваясь:

— Ну?..

— Вдруг они неисправные, — говорит Настасья.

— Ну?

— Исправить надо заблаговременно!

— Совершенно верно, — отвечает Аркадий хладнокровно и насмешливо.

Она растерялась немного:

— Можно сказать Гоше, чтобы выехал в поле?

Тогда Аркадий повернулся к ней, оглядел ее с головы до ног. Она стоит у двери, переминается с ноги на ногу, маленькая, едва ему по плечо.

— Настасья Васильевна, вам что, совершенно нечем заняться? — спрашивает Аркадий. — У вас своих дел нет?.. Ах, есть? Так, может быть, вы будете любезны заниматься ими? Может быть, вы предоставите возможность мне заняться техникой и отвечать за нее? — И, не глядя больше на агрономшу, подошел ко мне, подсел к столу, обнял меня. — Ты знаешь, Алеша, какой комбайнище получили в Волочихинской МТС!..

Он разговаривает со мной, а она стоит у дверей. Постояла и ушла.

Вскоре уехали мы с Федей да Аркашей на пленум райкома. Через день возвращаемся, смотрим, что за диво? Посреди снега стоит сеялка «СШ-6», и мечутся по степи девчонки с красными флажками.

Спрашиваем:

— Что тут творится? Нам отвечают:

— Замучились. Второй день репетируем по снегу квадратно-гнездовой сев.

— По чьему приказу?

— По приказу главного агронома.

Что это значит? А значит это, что воспользовалась она нашим отсутствием и наперекор моему приказу самовольно сняла людей из мастерских и отправила в поле. У меня пот на лбу выступил. Что же это за самовольство? Нельзя отлучиться из МТС!

Записал я ей выговор в приказе. Дал расписаться. Расписалась и все молчит. Только когда выходила, у дверей остановилась и сказала:

— Во всех сеялках кольцевидные зазоры. Семена сыплются дорожкой не только в отверстие, но и в зазоры. Гнезд не получается.

Аркадий говорит:

— Это нам известно.

И не глядит на нее.

Ушла она.

Тем временем весна брала силу, и стали мы формировать агрегаты и выводить их в поле.

И началось тут такое, по сравнению с чем все прежде пережитое с Настасьей показалось нам райским сном!

Схватились тут, можно сказать, мертвой хваткой два характера — Настасья и Аркадий! И так схватились, что МТС затрещала.

Приходит Аркадий, говорит, что агрегат номер такой-то находится в полной готовности и сегодня отправляется в бригаду. Через полчаса является Настасья и заявляет, что в агрегате плохо работают отвалы и что его надо отправлять обратно в ремонтные мастерские.

Аркадий кричит:

— Не мешайтесь не в свое дело!

Она отвечает:

— Огрехи в поле — это мое дело!

И так каждый день!

У соседних МТС все агрегаты давно выведены в поле, а наши все торчат на усадьбе. Мы подаем в райком сведения о готовности всех агрегатов к выходу в бригады, она пишет в райком о том, что нет ни одного готового агрегата. И ведь что всего обиднее: в соседних МТС не лучше, чем в нашей! И там если начнешь цепляться, так найдешь мелочную недоделку в каждом агрегате! Но там агрономы нормальные.

Однажды возвращаемся мы с Аркадием с поля, навстречу бежит Веня.

— Я за вами, — говорит. — Скорее! Там Стенька агрономшу давит.

Подходим к усадьбе и застаем такую картину: в воротах стоит агрегат, а прямо перед трактором — Настасья.

Из трактора высовывается Стенька, вертит головой и кричит:

— Пропусти!

Она ему спокойно отвечает:

— Возвращайся обратно.

Стенька кричит:

— Я под Вислой контуженный! Раздавлю!

Она ни на шаг не отступает и говорит еще спокойнее:

— Не раздавишь… Возвращайся на усадьбу!

Стенька увидел Аркадия, захлебнулся словами:

— Товарищ Аркадий Петрович! Товарищ главный инженер! Четвертый раз в ремонт ворочают! До кой поры это терпеть? По вашему разрешению…

Аркадий с ходу все понял… Спрашивает очень вежливо:

— Настасья Васильевна, на каком основании опять задерживаете агрегат на усадьбе?

Она ему еще вежливее:

— Аркадий Петрович, вы проверяли сеялки?

— Я отвечаю за агрегаты…

— Вы их проверили?

— Да…

— Высевающие аппараты в середине двух сеялок неисправны. Только почищены снаружи.

— Мне это известно.

Она удивилась:

— Вам известно?.. Тогда как же…

— Высевающие аппараты исправят на месте в бригаде.

— Но… за двадцать километров от МТС… Там же нет ремонтной базы. Кто и как там отремонтирует, если они и здесь не сумели? Алексей Алексеевич, ведь лучше задержать агрегат до вечера! Ремонт здесь и быстрее, и качественнее, и удобнее, и на глазах!

Не успел я ей ответить, как Аркадий выступил вперед:

— Вопрос мы с директором согласовали… Дайте агрегату дорогу, Настасья Васильевна!

Стенька кричит:

— От-тойди!

Она отошла. Аркадий наклонился к ней на вид очень ласково, даже любезно и говорит раздельно, тихим, бешеным голосом:

— Предупреждаю… последний раз… вы вмешиваетесь в мои распоряжения…

Выпрямился и кивком подозвал:

— Вениамин, со мной!

Стенька уехал, Настасья осталась ни с чем. Мы с Аркадием идем в контору, Веня за нами.

Едва мы порог переступили, Аркадий обернулся к Вене и громыхнул так, что стекла дрогнули:

— Ты… такой-сякой!.. Меня обманывать?!

Тот клянется:

— Не обман, Аркадий Петрович, недогляд! Оплошал! На Стеньку понадеялся, Аркадий Петрович!

— Я тебе покажу оплошку! Ночь не спи! Землю рой! Чтоб к утру, такой-этакий, все было в ажуре!..

— В полном ажуре! Будет исполнено. Всю ночь не отойду.

— Сгинь с глаз!..

Веня исчез. Мы вызвали Федю, объясняем ему происшествие.

Появляется Настастья. Останавливается в дверях и тихо говорит с порога:

— Вы мне… солгали… Вы… оба… Вы понадеялись на Веню… Вы не просмотрели сеялок… Вы ничего не согласовывали друг с другом… Когда лгут такие, как Стенька, — пусть! Но когда… руководители… члены партии… я не понимаю… Мне очень трудно… понять это… Зачем так?!.

В голосе у нее не упрек… не обида… словно боль какая-то, боль и непонимание…

Нехорошо мне стало… совестно. Объясниться бы, думаю, с человеком по-человечески… можно же по-хорошему…