Дмитрий Дурасов - Мальчик с короной

Баранчук тянет за рукав Алибабаева.

— Все это хорошо, граждане, но акт придется составить… Нарушение имело место — в бассейн реки был умышленно брошен крупный предмет…

Юра втискивается плечом между милиционером и хлопающим глазами Алибабаевым.

— Ты, старшина, отстань от него, понял?! У человека горе на почве производства! А ты акт! Совесть у тебя есть? Его и без тебя здесь хорошо приласкали. Мужик кровную свою хануму месяц не видал, а ты… акт!

Милиционер ворчит:

— Мало чего я не видал! Тут за дежурство, бывает, такого насмотришься. — Строго Алибабаеву: — А если бы внизу судно проходило, да по голове кому-нибудь? Кто бы отвечал? Так то, гражданин командированный. Чтоб в первый и последний, поняли?

Алибабаев трясет головой. Баранчук не спеша вынимает и отдает документы, величественно удаляется.

Все провожают его взглядом, и Мишка с иронией декламирует: «И воцарился мир хоть на минуту в тревожном море бытия…»

Возвращается довольный Айвазовский.

— Едва дозвонился… Вроде удачно. Хе-хе. Линия простаивает, сказал… Так, товарищ Алибабаев, едем. Едем срочно в управление…

Алибабаев со всеми по очереди прощается, долго трясет руки. Когда очередь доходит до Кончинского, тот задерживает руку Алибабаева, многозначительно смотрит ему в глаза, подмигивает и щелкает себя по кадыку. Алибабаев кричит:

— Да, канэшно, дорогой! В чем вопрос?! Нэт вопроса! Я еще вэрнусь…

Айвазовский с семенящим сзади Алибабаевым уходят. Все продолжают заниматься своими делами: водолаз Юра, надев очки, читает газеты, Нина Ивановна на порожке кабинетика вяжет чулок, Кончинский возится в железном ящичке, Мишка лезет на смотровой мостик и с биноклем оглядывает акваторию реки. Тишина и спокойствие ненадолго воцаряются на спасательной станции.

У трапа появляются двое мужчин. Они с трудом волокут большой лист фанеры. На лицах довольная ухмылка — это водномоторники Паша и Гера. Больше трех лет строят они глиссирующий суперскоростной катер и все никак не могут достроить и уйти на нем в дальнее плавание. Они давно прижились на станции, стали своими ребятами. Почти каждый день хоть на часок, да забегают на станцию и успевают прикрутить к своему детищу какой-нибудь специальный шуруп, приклеить лоскут стеклоткани, что-то укоротить, что-то удлинить… Водолаз Юра относится к ним снисходительно; Кончинский «стреляет» на пиво, но честно отрабатывает долг, все время давая дельные советы и рассказывая о морских приключениях, Нина Ивановна изредка подкармливает пирожками, я отношусь вполне по-товарищески, пес Осман души не чает. Один С. Н. Плюханов — начальник спасательной станции — относится к Гере и Паше с предубеждением: втайне он боится, что они в конце концов сожгут по неосторожности дебаркадер, и поэтому строго запрещает курить и работать без огнетушителя. Паша и Гера страшно боятся начальника и в его присутствии краснеют, бледнеют, заикаются, что еще более увеличивает подозрения начальника. Их счастье, что С. Н. Плюханов все время находится в дальних производственных командировках по обмену опытом и редко бывает на станции. Паша и Гера работают в «ящике», сидят по восемь часов за кульманами и непрерывно мечтают о своем дальнем плавании — прекрасном, стремительном катере с хищными обводами и мощным двигателем.

Гера недавно женился, Паша изо всех сил держится холостяком, боясь хоть в чем-то оторваться от своей мечты, и обижен на Геру, считая, что тот зря так поторопился с женитьбой и встал на путь предательства и ренегатства по отношению к их общей цели. Он обвиняет Геру в том, что со времени женитьбы у того на лице появилось трусливое выражение, что он явно заискивает перед женой и боится лишний раз сходить поработать на катер. Толстый, домовитый Гера все время монотонно оправдывается — чувствуется, что он одинаково сильно боится жену и своего сурового, напористого друга. Тем не менее они продолжают строить катер…

Радостный лай Османа, крик матроса Миши: «Привет, аргонавты!»

— Привет, привет! Что нового?

— Чудак один у нас гостил — портфель свой в реку зашвырнул…

— Он чего — того?

— Ага, есть маленько…

— А мы вот фанеры водостойкой достали, весь город обошли — в «Стройматериалах» ни черта! Так мы у магазина «Музыка» встали и ждали, пока рояль купят… Рояль-то был в ящике из фанеры, мы ящик этот и того… купили за пятерку… На две шпации и один полубимс теперь хватит фанеры… Сегодня форпик будем обклеивать… ахтерпик уже готов… Так что сегодня только форпик…

Водолаз Юра потягивается:

— И не надоест вам, ребятки…

Кончинский выглядывает из-за дверцы шкафа.

— Пивка, часом, не захватили? Жаль… Тут как раз один приятель винт принес… говорит, в сараюхе у себя нашел, чисто случайно… Две трешницы всего просит…

Кончинский вытаскивает из шкафа огромный ржавый гребной винт. К нему с радостным ревом бросаются Паша и Гера, хватают винт, жадно рассматривают, переговариваются: «Отличный винт! За зиму полирнем… Таких винтов теперь днем с огнем…»

Водолаз Юра подзывает Кончинского и страшным шепотом спрашивает:

— Ты, Кончина, часом не с нашего КСа снял… а?!

Кончинский негодующе трясет головой.

— Ни за что!

— Смотри у меня… Все пропей, а флот не трогай… понял?

Кончинский юркает за шкаф и кричит из укрытия:

— Тоже мне начальник нашелся! Много вас тут над моей головой начальников! А Кончинский — один механик, понял, боцманюга?!

Водолаз багровеет, сжимает огромный волосатый кулак.

— Я тебе не начальник — тебе Плюханов начальник! А вот водку хватит жрать на дежурстве. Понял?!

За шкафом молчание. Юра грохает кулаком по столу.

— Нет, ты понял?!

Молчание.

Юра встает.

— Нет, ты понял?!

— Понял, боцман, понял! Факт — больше не буду… — смирно отвечает Кончинский и выходит из-за шкафа, видно все-таки успев пропустить рюмочку. Подходит к ребятам и со злостью вырывает винт обратно.

— Поиграли и хватит — ясно?!

— Ты чего, Кончина? Ведь уплачено…

— От винта! От винта!!! — раздраженно кричит Кончинский и запирает винт в шкаф. — Ходют тут, ходют — работнички… винты им подавай… А где их взять, винты-то?

Водолаз Юра улыбается и тихонько выпроваживает разобиженных Пашу и Геру.

— Идите, ребятки, работайте — не сразу Москва строилась…

Нина Ивановна вздыхает в кабинетике.

— Который год уж, бедные, мучаются со своей лодочкой — все уплыть не могут… И почему это хорошим людям так не везет?..

Кончинский из-за шкафа:

— Что, скажете, плохим везет?

Нина Ивановна, подумав:

— Вы не о себе ли? Так я думаю, вы раньше тоже хорошим были, а потом… Просто вам долго не везло, а?

Кончинский чертом выскакивает из-за шкафа и страстно трясет кулаками.