Дмитрий Дурасов - Мальчик с короной

— Где это ты барана купил, мил человек?

Алибабаев гордо:

— Как где купил? Зачем купил? Подарили мнэ… Подарили! У нас как праздник — то мы берем барашка, грузим вино и в горы… Уходи заслуженный отпуск, дорогой, приезжайте все в гости! Жен берите, детей, бабушек, тещу — всэм места хватит, клянусь! Отдыхать будете от вашей трудной такой работы, сил наберетэсь — опять приедете… Всех приглашаю!

Кончинский, суетясь, бегает вокруг барашка и Алибабаева.

— Вот это по-нашенски… Ай, удружил, кацо! Это ж надо… Эх, гульнем сейчас на всю Ивановскую…

Из кабинетика высовывается Нина Ивановна. Видит барашка, всплескивая руками, подбегает и сдергивает тяжелую сумку.

— Бебешка мой! Какой хорошенький… Нагрузили бебешку… Мучают барашка… А мы не позволим!

Нина Ивановна грозно оглядывается на Алибабаева.

— Товарищ Алибабаев! Зачем вы привели домашнее животное? Он еще маленький, ему спать хочется… А вы его таскаете с собой по городу…

Алибабаев растерянно оглядывается по сторонам. Водолаз Юра после некоторого колебания, становится на сторону Нины Ивановны.

— Слушай, друг… Помогли тебе, чем могли — и ладно… Мы на службе — мало ли чего? Нельзя нам сейчас гулять… Да и барана этого… Словом, в другой раз…

Девушки во главе с Ниной Ивановной возятся с барашком, носятся с ним вокруг Алибабаева, хватают на руки, целуют в кудрявый лобик.

— Бебешка наш… козлик… хорошенький… черненький… Как тебя зовут, дурачок? Бе, бе, бе…

Алибабаев покрывается испариной, хватается за сердце и опускается на диван.

— Обижаете… Как в глаза землякам смотреть буду?.. Что дэлают, что дэлают… Ничего не понимаю…

Айвазовский гладит Алибабаева по плечу.

— Поймите, Мустафа Ибрагимович… Они спасатели… Им нельзя пить на дежурстве… Ведь может произойти несчастье, а они не сумеют вовремя прийти на помощь… Они не хотят вас обидеть, уважаемый… поймите…

Кончинский берет из сумки самую большую бутылку и уходит за шкаф. Оттуда слышно ворчание:

— Раз в жизни честно заработал бутылку… И ту выпить не дают… Человек с душой, от всего сердца… А они?.. Эх… Уйду вот с Мустафой в горы…

Алибабаев вскакивает с дивана, подбегает к своему злополучному портфелю, раскрывает и вытаскивает маленький помятый кулек с халвой.

— А халву вам можно? Халва самый хороший… Сладкий, как инжир… Кушайте халву… Может, тоже нэльзя?! Если нэльзя, пойду сэйчас и утоплюсь в вашей грязный река… Сейчас пойду!!!

Его хватают за руки, усаживают и быстро начинают есть халву. Все жуют. Постепенно лицо Алибабаева опять становится счастливым.

На трапе появляется официант ресторана «Поплавок» Оська. Он рассматривает что-то у себя в руке, ухмыляется и бесцеремонно, громко топая подкованными каблуками, вваливается в кают-компанию. Подходит к Алибабаеву, запускает руку в кулек и засовывает в рот последний кусок халвы. Хлопает рукой по плечу Алибабаева — причем хлопает так, что непонятно, хлопает или вытирает об него руки. С набитым ртом мычит:

— Ну у вас и работенка, как я погляжу! Загораете целый день и еще халву жрете… Лафа, а не жизнь!.. Тут крутишься, как цуцик… Жулье кругом…

Кончинский выглядывает из-за шкафа.

— Чья бы, Ося, корова мычала, а твоя бы молчала…

— Нет, действительно! — Оська с наигранной обидой оглядывает всех. — Действительно! Почему я должен страдать? Вот только сейчас два хахаля чувиху оставили, а сами смылись, не заплатив… Ну не гады, а? Фарца несчастная! На полета нагуляли и тю-тю… А девка их плачет, часы мне сует: «Нате, нате, товарищ официант, они золотые…» Всучила… Вроде точно золотые, а вдруг позолоченные? Могла надуть… Верь после этого людям… Честного человека всегда обманывают! А теперь хлопочи — из своего кармана монеты вкладывай в кассу… Но мой принцип такой: — лучше я свое отдам, чем человеку не поверю! Я такой… Глянь-ка, Кончина, золото это али позолота? Вроде проба стоит…

Кончинский нехотя подходит, рассматривает часики и возвращает Осе.

— Не плачь, невольник чести… Часики не меньше полутора сотен стоят…

Ося быстро сует часики в карман и как ни в чем не бывало продолжает:

— Хотел я этих артистов догнать… Да какое — пусто… Ищи-свищи… Подлецы… Один в сапогах на каблуках высоких, как у бабы, а другой все бубнил что-то за столиком: Брамапудра, Прона, Кырма какая-то… тьфу! Вот гады… У самих морда с варежку, а туда же, корчат из себя! Я бы таким интеллигентам… да по…

Юра тихонько выталкивает официанта из каюты.

— Иди, иди, Ося, тебе план надо гнать, а ты философствуешь вхолостую… Иди…

Ося, косясь глазом на Алибабаева, уходит. На набережной поворачивается и кричит:

— Эй, генацвале! Идем в ресторан! Обслужу на высшем! Корейку на ребрышке… Харчо огненный… Люля в собственном соку! Заходи! Пальчики оближешь… Для хорошего клиента армянский имеется… А, генацвале?

Алибабаев машет Осе:

— Нэ могу сегодня, уважаемый, устал… Дэл много сдэлал… Спать хочу — кушать нэ хочу…

Оська убегает.

Алибабаев улыбается.

— Какой хороший человек… Честный человек! Часы хотел отдать людям, догонял — нэ догнал! Редкий человэк…

Кончинский пристально смотрит на Алибабаева и, поняв, что тот не шутит, взрывается:

— Эх, Мустафа… Мустафа! Он такой честный, что сам себе не верит… Нашел честного… Да он без двадцатки домой не возвращается… Обсчитывает, обсчитывает вас, дураков… а вы ушами хлопаете… Эх ты, простота богова…

Кончинский машет в сердцах рукой и убирается к себе за шкаф. Алибабаев начинает собираться.

— До свидания… Домой поэду… Совсэм устал что-то… Еще раз большой спасибо, дорогие… Приезжайте… Скучать по вас буду…

Жмет всем руки. Нина Ивановна и девушки высовываются из кабинета!

— Товарищ Алибабаев, ваш бебешка заснул… Мы его в халатик завернули, а то он замерз на полу… Вы его на руки возьмите…

Алибабаев вяло машет рукой.

— Барана нэ надо… Пускай у вас будэт… На память дарю…

Уходит в ночь.

Водолаз Юра смотрит ему вслед и говорит:

— Хороший человек этот Алибабаев… Простой… У нас на фронте один землячок его воевал… Султан… Хороший парень — все звал к себе в гости после войны… И все обещали приехать к нему… Ведь знали, что не приедем, а обещали… Очень он родину любил… У нас, говорил, никогда зимы не бывает… Круглый год весна! Хлеб белый-белый, горы голубые-голубые… Горячий был парень, мы его иной раз связывали перед атакой, а то он Берлин бы взял со своим автоматом…

Юра грустно улыбается и идет на свой продавленный диван.

— Кончина! Иди мальца нашего подмени, нехай чайку попьет….

Кончинский лихо отдает честь и молнией взметывается на мостик. Чувствуется, что он порядком хлебнул из бутылочки и потому добр и уступчив.