Николай Зарудный - На белом свете. Уран

— Спят, все спят… А свиньи есть хотят. А куры есть хотят.

— Так накормите! — Стешка поворачивалась лицом к стенке.

— А ты что, устала? Когда пасла скот, то уже на рассвете по полям бегала, — размахивал он маленькими руками, — а здесь паненкой стала… Надежда, ты видишь, какая у нас барыня сосенская появилась?

Стешка поднималась и помогала свекрови по хозяйству. Старый Кутень шел на работу, и до обеда в хате было спокойно. Вечером приходил или приезжал из Сосенки Дмитро; Стешка расспрашивала его о сельских новостях, о подругах. Старый Кутень, поужинав, брал газеты и изучал телевизионную программу:

— Сегодня не включать. Какой-то балет будут передавать…

— Это же интересно…

— Нечего портить, оно гроши стоит, — отвечал Кутень.

В этот вечер передавали концерт польской эстрады, и Кутень выключил телевизор, старательно накрыв его ковриком.

— Что они мне ляжки показывают, тьфу! Надежда, принеси-ка пахты…

Вошел Дмитро — мокрый, в грязи.

— Чего ты, сын, вырвался из села в такой дождь? — забегала вокруг него Надежда Владимировна.

— К жинке прибежал, — хихикнул Кутень, — еще молоко на губах не обсохло, а оно женится… Обождали бы, пока институт закончит да в люди выбьется, так нет… Ох-хо-хо… Она — тут, он — там… Ты не можешь хоть через день ходить? Сапог не напасешься.

— Больше не пойду, — сказал Дмитро.

— Это почему же? — насупился Кутень.

— Не хочу посмешищем быть.

— Ты агроном, а не посмешище! — крикнул Василь Васильевич, оскорбленный за престиж своей фамилии.

— Какой из меня агроном, отец? — загрустил Дмитро. — Все делается без меня. Никто ничего не спрашивает. Хожу по полям как неприкаянный…

— А как же они без агронома? Агроном сейчас везде в почете!

— Там есть агроном. Что он скажет, то и делается… Все в рот ему смотрят.

— Кто? Откуда взялся?

— Гайворон. Разве ты не знаешь?

— А Коляда? Я ему позвоню, я пойду к самому…

— Да и Коляду, отец, никто не слушается…

— Как не слушаются? Что за анархия? Иди в райком!

— Сегодня приезжал Бунчук… на правление. По плану надо было засеять четыреста гектаров пшеницы, а Гайворон собрал коммунистов, поговорил, и засеяли шестьсот, — рассказывал Дмитро. — Ну, я узнал об этом и позвонил Бунчуку…

— Правильно! — похвалил, сына Кутень.

— Ну, Бунчук приехал и начал кричать на Гайворона. А Гайворон позвал Горобца и говорит: «Читай цифры товарищу секретарю…» Горобец начал читать: пшеница с гектара дала в среднем колхозу по тридцать шесть центнеров, кукуруза — по двадцать два… Бунчук послушал-послушал и поехал… А я тоже написал заявление…

— Почему же ты сторону Гайворона не держал?

— Я уж не знаю, кого и держаться. Надоела такая жизнь. Надоела! — в отчаянии воскликнул Дмитро.

— Надо было в институт экзамены сдавать, а он жениться надумал!

— Ничего, сын, тато тебя куда-нибудь пристроит, — старалась погасить спор Надежда Владимировна.

— А ты, Надежда, не лезь не в свое дело! — прикрикнул Кутень. — Куда я его устрою? Куда? Пусть теперь сам подумает, как женушку прокормить…

— Вашего хлеба есть не будем, — ответил Дмитро.

— Вот сыночка вырастила. У людей сыновья в министрах да в полковниках ходят, а мой в свинопасы пойдет, — пророчествовал Кутень.

— Да успокойся, старый.

— Надежда, умолкни, это ты его таким слюнявым воспитала. Если б не ты, то я с него тридцать шкур бы спустил, — махал кулачками Кутень.

— Хватит вам скулить! — не стерпела Стешка.

— Что?! — не сразу понял Кутень. — А тебе какое дело?

— Надоело вас слушать, товарищ Кутень!

— Как ты меня назвала? Какой я тебе товарищ?

— Ну, гражданин Кутень.

— Видишь, какая! Пришла на готовенькое и еще командует. Вот невесточку сыночек привел, Надежда… Знал бы, на порог не пустил.

— А я и не просилась. Разве здесь можно жить?

— Слышишь, слышишь? — Кутень дрожал от лютости. — Так зачем же ты сюда приехала?

— На казнь… Так мне и надо. — Стешка порывисто повернулась и вышла в другую комнату.

— А ты чего губы распустил? — набросился Кутень на сына. — Иди поцелуй свою разлюбезную да поблагодари, что отца так отколошматила… Мог бы взять и дочь прокурора, а то привел в хату на мое добро какую-то злыдню.

— Оставьте меня в покое.

— Так иди, иди уж к ней, пусть приголубит… Отблагодарила, за все отблагодарила. — Василь Васильевич тяжело вздохнул и выключил свет. — Вот так детки пошли!..

Дмитро, натыкаясь на стулья, зашел в комнату к Стешке. Прошел месяц с того времени, как он привез ее в неприветливую отцовскую хату. Месяц! А она не стала его женой…

Каждый вечер Надежда Владимировна стелила им постель, взбивая подушки, но как только она выходила, Стешка бросала Дмитру одеяло на топчан и предупреждала:

— Не лезь ко мне…

— Но я же твой муж…

Стешка молчала.

Не могла она осквернить ту ночь в ветряке, свою первую и последнюю любовь.

Кутень мучился на твердом топчане, а в нескольких шагах от него лежала Стешка, его жена.

— Стешка, Стешенька, ты спишь?

— Нет…

— Я приду к тебе, а?

— Нет…

— Разреши хоть поцеловать тебя.

— Не трожь.

— Убью! — тяжело дыша, Дмитро подходил к кровати.

— Убей…

И так каждую ночь.

Примерно через месяц после своей шумной свадьбы Стешка пришла в село навестить отца. Как и всегда, он был в бригаде. Стешка зашла в хату.

На нее повеяло сыростью, наверное, отец и окон не открывает — все некогда. На лавке стояли немытые горшки, миски, на столе — куски черствого хлеба, рассыпанная соль и две луковицы. На жердке висели неумело выстиранные рубахи, пол был грязным. Стешка заглянула в маленькую комнатку, в свою… Тут все было так, как оставила она перед тем, как ехать в загс: кровать застлана белым покрывалом, на стуле висело платье, которое сбросила, надевая свадебное… Зеркало и подоконник покрылись пылью. Цветы в горшках завяли. Стешка поняла, что отец ни разу сюда не заходил…

Взялась за уборку и стирку белья, принялась кухарничать. Вышла к кринице и вдруг увидела Светлану верхом на Гнедке.

— Светлана!

Гнедко услышал знакомый голос и галопом примчался к кринице.

— Здравствуй! — Светлана даже засветилась от радости.

— Здравствуй!

Обнялись. А Гнедко тыкался головой в Стешкино плечо, тихонько ржал.

— Я так рада, что увидела тебя! — щебетала Светлана.

— И я.

— Почему ты никогда не приходишь?

— Да так…

— Все жалели, что ты ушла из села! Теперь я вместо тебя пасу… А как ты живешь, Стешка?

— Живу…

— А мы все думали, что ты вернешься… Но теперь и Дмитро ушел из колхоза.

— А кто же агроном?

— Платон, — Светлана лукаво посмотрела на подругу. — Одну смену на тракторе работает, а потом ходит по бригадам.