Борис Бедный - Неразменное счастье [повесть и рассказы]

— Кончайте базар, — строго сказала Вера. — Слушать противно. А ты, Тось, просто удивляешь меня…

Тося топнула ногой и пропела:

— Поэтесса! — фыркнула Анфиса. — Пушкин в томате!

— Как умею!.. — обиделась Тося и злопамятно посмотрела на ехидную Анфису.

— Тось, ты уроки сделала? — поспешно спросила Вера, чтобы помешать новой стычке.

— А нам, мама-Вера, кажется, не задавали… — схитрила Тося и стойко выдержала сомневающийся Верин взгляд.

— То-ося!

— Ох и надоели вы мне все! Зря я в вечернюю школу поступила… — не в первый раз пожалела Тося, но послушно достала из тумбочки учебники и тетрадки и села за стол.

Она зло полистала учебник, нашла нужную задачку, по школярской привычке сразу же заглянула в ответ и скорчила кислую мину, не зная, как ей этот ответ заполучить. Тишина — редкая гостья общежития — ненадолго установилась в комнате. Анфиса вернулась к зеркалу, а Вера снова легла на свою койку-гамак и уткнулась в пухлый роман.

— Как там они, еще не поженились? — вкрадчивым голоском спросила Тося.

— Ты решай задачу, решай… — посоветовала Вера.

— Ох и вредные вы все! — возмутилась Тося. — Все воспитывают, воспитывают… И как вам не надоест? — Обхватив голову руками, Тося с лютой ненавистью уставилась в задачник и забормотала: — Поезд отошел от станции…

В дверь тихонько постучали.

— Входи, кто там такой вежливый? — крикнула Тося, радуясь, что есть предлог оторваться от ненавистной задачки.

Дверь самую малость приоткрылась, и в комнату бочком проскользнул Надин жених Ксан Ксаныч.

В поселке Ксан Ксаныч был незаменимым человеком, и все его уважали. Числился он пилоправом, но знал толк и в плотницкой и в слесарной работе, а при неотложном случае мог и лебедку наладить, и отпереть без ключа замок, и даже дамские часики починить. Работящие руки Ксан Ксаныча постоянно искали какое-нибудь занятие, и, мастеря что-либо, он чувствовал себя увереннее, а в редкие минуты вынужденного безделья ему было как-то не по себе, будто он людей обманывал.

В комнате своей невесты Ксан Ксаныч всегда смущался и неуклюже пробовал скрыть это смущение за несвойственной ему шутливой развязностью. Вот и сейчас он обошел комнату по кругу, осторожно пожимая руки девчатам и приговаривая:

— Вере Ивановне почтение… Учись, Тося, профессором станешь!.. А Анфиса наша все хорошеет…

Выполнив этот обязательный, как он считал, обряд, Ксан Ксаныч подошел к Наде, заглянул ей в глаза, спрашивая, не оплошал ли он сегодня, и на правах жениха нежно пожал ей руку выше локтя. Надя ободряюще кивнула ему и водрузила на угол стола сковородку с дымящейся жареной картошкой.

— Хорошо ты, Надюша, картошку жаришь! — с чувством сказал Ксан Ксаныч.

Они сидели рядышком и ужинали по-семейному.

— Насчет квартиры, Ксан Ксаныч, ничего нового? — поинтересовалась Вера.

Ксан Ксаныч безнадежно махнул рукой:

— Что-то не пойму я нашего Игнат Васильевича: сам же первый нам с Надюшей сочувствует, а стройку опять заморозил.

— План его поджимает, — сказала Вера. — Не научились мы еще сочетать производство с бытом…

— Так-то оно так, да только нам с Надюшей от этого не легче. Как подумаешь, что счастье двух человек зависит от кусочка жилплощади…

Ксан Ксаныч не договорил и снова махнул рукой.

— Безобразие это! — вспылила Тося, чуткая к чужой беде, и даже кулаком по столу стукнула. — Комната пустая стоит, а вам не дают. В газету надо написать!

Тося боязливо скосила глаза на Верин гамак. Но все в общежитии принимали такое горячее участие в устройстве семейного благополучия Нади и Ксан Ксаныча, что даже строгой Вере на этот раз Тосина вспышка показалась уважительной, и она не заикнулась о задачке.

— Вот ты писала про своего агронома, — напомнила Анфиса, — а что вышло?

Тося на секунду смутилась, будто по ее вине Ксан Ксанычу с Надей до сих пор не дают квартиру.

— До агронома еще доберутся! — убежденно сказала она.

— Ту комнату для технорука берегут, — робко объяснил Ксан Ксаныч. — Говорят, инженер к нам скоро приедет…

— Инженер? — переспросила Анфиса. — Расставляйте карман пошире. Так вам настоящий инженер и заявится в наш задрипанный лесопункт! На вашем месте, Ксан Ксаныч, я вселилась бы — и все. Пусть потом попробуют выселить!

— Как же так, самовольно? — удивился Ксан Ксаныч. — Ведь там замок висит…

— Эх вы! — пристыдила Анфиса. — Любой замок умеете открыть, а тут скромничаете.

— Правильно! — одобрила Тося. — Хоть и Анфиса сказала, а правильно. Я… это самое, присоединяюсь!

— А почему «хоть»? — высокомерно спросила Анфиса.

— Да ну тебя! — отмахнулась от нее Тося, вскочила с табуретки и азартно предложила: — Ксан Ксаныч, миленький, айда замок ломать! Ну что вам стоит? А завтра свадьбу закатим! Я еще ни разу в жизни на настоящей свадьбе не гуляла… Ну, Ксан Ксаныч?

Ксан Ксаныч покосился на Надю, безучастно сидящую рядом с ним, покачал головой и сказал с сожалением:

— Нет, так не пойдет… Мы уж лучше с Надюшей дождемся, пока нам комнату законно дадут.

Тося разочарованно шлепнулась на свою табуретку.

— Я жду, — напомнила Анфиса. — Почему ты сказала про меня…

— Почему, почему! — вспылила Тося. — Жила ты! Из-за капли одеколона удавишься!

— Я же еще и виноватая… — Анфиса понимающе усмехнулась. — Не можешь простить, что ребята не с тобой танцуют, а со мной? Видела я, как ты в клубе очи пялила!

Вера на койке опустила книгу.

— Постыдилась бы такое говорить! Ребенок она еще…

— Хорош ребеночек! — фыркнула Анфиса. — Ты, Верка, со своими книжками где-то в девятнадцатом веке застряла. Теперь такие вот ребенки спят и во сне видят, как бы поскорей замуж выскочить!

— Нужно мне! — презрительно сказала Тося. — Я еще, может, старой девой останусь!

— И останешься! — Анфиса резко сменила фронт атаки и цепкими глазами обежала Тосю с макушки до пяток. — Много о себе воображаешь, а ноги у тебя, между прочим, вульгарные!

— Какие, какие? — не на шутку забеспокоилась Тося и недоуменно покосилась на свои ноги, которые всю жизнь верой и правдой служили ей, не раз выручали Тосю из беды, а теперь вот, выясняется, были не такие, как надо.

— Вуль-гар-ны-е. Загляни в словарь, все польза будет!

По неучености своей Тося не ведала, что означает Анфисино ругательное слово, и от этого ей стало еще обидней.

— А ты… — бессильно начала она. — Ты женское звание позоришь, вот!

— То-ося! — предостерегающе окликнула свою подопечную Вера.

Но Тося уже вышла из повиновения, и на этот раз остановить ее не удалось даже Вере со всем ее солидным авторитетом старосты комнаты, разметчицы верхнего склада и заочной студентки техникума.