Виктор Ильин - Повести
- Название:Повести
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советская Россия
- Год:1987
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Ильин - Повести краткое содержание
В книгу вошли повести «Живуны», «Дана Ивану голова» и «Камская межень», которые объединены в единый тематический цикл.
Повести - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Мне твое пойло поперек души! Понял? Винтовки со мной нет, я бы тебя в одночасье шлепнул!
— Ваня, да ты что, Ваня! — испуганно засуетился Федор. — Я же шутейно, чудак человек! Ах ты, господи, в кои-то веки свиделись. По пьянке чего не сболтнешь?
— Ты мне брось! — Иван надел шинель. — Ишь, хозяин! Думаешь, управы на тебя нет? Найду! Запомни! — В голосе Ивана послышалась не просто угроза.
И Федор понял это. А поняв, протрезвел, почувствовал вдруг себя вновь тем довоенным Федькой Зюгиным, представил себе, что с ним будет, когда вернутся в Мурзиху мужики. Он кинулся к Ивану и залепетал:
— Ваня, прости меня Христа ради! Шутейно же я!
Иван, не замечая протянутой руки, шагнул в темные, еще хранящие зимний холод сени.
…Кама вскрылась днем, как раз когда Досовы собирались обедать. Глухой треск, похожий на отдаленный громовой раскат, ворвался в открытые окна, и Иван встал из-за стола:
— Ну, пошла матушка! Поглядеть надо.
— Поели бы, — для порядка сказала Пелагея, но следом за Иваном и детьми тоже вышла на улицу, обогнула дом и направилась к обрыву, вдоль которого бегали Андрейка, Сережка и Витюшка. «Упадет ведь постреленок», — поопасалась она за меньшого и крикнула: — Витя, поди сюда! Я те че сказала-то?
Снег повсюду уже сошел, только под обрывом он лежал серой неопрятной грудой, и из-под нее сочились тонкие, торопливые ручейки, словно боясь, что не успеют добежать до реки. Снизу, от Камы, несло холодом и сыростью, как всегда бывает, когда вскрывается река. Но сейчас она еще не шла, лед держался за берег, за остров, хотя местами уже были видны широкие черные закраины. На льду голубели лужи, и в них купались облака. Черная протоптанная дорога трещиной наискось перерезала реку и, ткнувшись в остров, исчезла, потому что и на острове не было снега и остров тоже был черный.
Иван смотрел на реку не шелохнувшись, только ветер трепал русые отросшие волосы и тормошил подол неподпоясанной гимнастерки. Рыбак словно досыта хотел насмотреться на нее, такую знакомую каждую весну и все же неповторимую каждый раз. Он ждал этого дня, даже загадал: если не уедет до вскрытия, значит, непременно вернется в Мурзиху, значит, останется целым и начнется для него новая жизнь. Какая, он еще не совсем ясно представлял, но хотел и ждал этой новизны, как всегда ждут нового от жизни. Может быть, стоит уехать в город. Может быть, надо выучиться на тракториста или шофера. А может, оставить все как есть, перекатать только дом, нажить еще пару пацанят и рыбачить, как прежде. Он никому не говорил о загаданном… И вот Кама вскрылась, словно послушавшись его мыслей, вскрылась на неделю раньше обычного. Это хорошо, значит, будь спокоен.
Но нет покоя на душе Ивана, щемит душу, словно осколок туда угодил, колючий, зазубренный, какой ему показывал врач в госпитале после операции.
Зовет вроде бы кто-то его? Иван оглядывается. Объездчик Зюгин лапищу протягивает, улыбается во весь рот.
— Пошла, пошла матушка, — говорит Зюгин и сапно тянет носом, — а воздух-то, воздух… Век бы тут простоял!
Костюха Пряснов, без полушубка, тощий, в сатиновой черной косоворотке, в галошах на босу ногу, тоже тянется к Ивану, скалится в улыбке:
— Хорошо, что рано вскрылась, правда, Иван Сергеич?
Не успевает Иван ответить, Зюгин обрывает Костюху:
— Ты-то чего радуешься? Подумал бы, ранняя весна ничего не стоит… Воду сгонит, земля не прогреется, а потом, не дай господь, заморозок, вот и порадуешься тогда… Хрестьянин! Правду, знать, про тебя говорят, своего загона не мог найти, лошадь выручала.
— Вот я и говорю спасибо, что межи перепахали, — ухмыляется Костюха, — теперь хоть корить меня нечем, теперь все равны, все теперь общее, что земля, что рыба. Да, Иван Сергеич?
— Молола, право, молола, — окает Зюгин и отворачивается. — Вот таких, как ты, и надо было зорить в тридцатом году-то.
— Вань, пойдем, что ли? — говорит мужу Пелагея. — Поедим, а там глядеть станем. — Она зовет ребятишек и обеспокоенно крутит головой, не видя Андрейки. — Где же он? Ах, вон где!
Иван оборачивается. Андрейка стоит возле плетня с быбыкинской квартиранткой Марией и что-то говорит ей.
— Зови и ее, — Иван указывает жене на Марию. — Заодно поговорим. Она же собирается в Черноречье, когда Алеха за ним приедет. Дело житейское.
Пелагея смотрит на мужа, словно хочет что-то прочитать в его глазах, но Иван уже отвел взгляд, опять повернулся лицом к реке, вглядывается в далекий силуэт креста над Черной суводью. Пелагея мгновение медлит, потом идет к плетню, возле которого Андрейка стоит с Марией.
«Уж больно фамилия-то у нее чудная, — фыркает Пелагея, но тут же придает своему лицу деловитое выражение, потому что замечает краешком глаза, как уставился на быбыкинскую квартирантку краснорожий Зюгин, и думает: — Вот я тебе назло сейчас, старый кобель!» — и говорит певуче и громко, так, чтобы услышал объездчик:
— Здравствуйте вам, Мареюшка! Не побрезгуйте, чай, поесть с нами. Зови и ты, Андрюшенька, зови к нам! Уж как вам теперь вместе ехать, так и надо уж вместе держаться.
Издали доносится густое кряканье Зюгина.
— Идемте, тетя Мария, — Андрейка испытующе смотрит на тетку Пелагею, та кивает, значит, правда, подвоха нет.
— Не знаю, право, как-то неловко. Может, в следующий раз, — делает попытку отклонить предложение Мария.
— Обидите нас, — серьезно и доверительно говорит Пелагея. — Идемте! Ваня тоже зовет!
А когда они втроем подходят к дому, Андрейка говорит тетке:
— Тетя Поля, а я ее уговариваю: приедем в Черноречье, пусть живет у нас, правда?
— Это уж вы с отцом будете решать, — рассудительно отвечает тетка. — Чего мы отсюда можем советовать?.. Проходите, Мареюшка, — и пропускает гостью вперед, успев при этом ревниво, по-бабьи оценить ее: худа, но стать хорошая, платьишко старое, но чистое и опрятно подштопанное, — проходите, не побрезгуйте, а я сейчас.
Через несколько минут она возвращается, неся в одной руке половину кочана квашеной капусты, а во второй — посудину с казенной сургучной пробкой.
— Ну, мать! — обрадованно и удивленно говорит Иван и вертит в руках четвертинку. — Вот это да! Я уж и забыл, когда и пить-то такую доводилось… Все точно: сорок градусов и цена — три пятнадцать. Где же это ты расстаралась?
— Да так это, к случаю, с осени еще поставила в погреб, поставила да и забыла, — Пелагея хитрецки ужала губы и покосилась на гостью: цени, мол, какая я домовитая.
— К случаю, значит, — повторяет Иван, подмигнув незаметно жене, и принимается разливать водку в три граненые стопки.
— Ну, давайте тогда за этот случай и выпьем, Мария… Не знаю, как вас по-отецки-то? Ну вот, значит, Мария Ефимовна, держите, как говорится, и чтобы до дна, зла чтобы не оставлять, значит!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: